Вавилон
28.03.2007
Правила жизни Саши Варламова
Людей в современном мире слишком много. И я прихожу к выводу, что нам не интересны мысли друг друга. Чем нас больше, тем равнодушнее мы относимся к трагедиям, к смертям, к катастрофам и катаклизмам. Мы меньше оплакиваем, меньше переживаем, неизбежно становимся черствее. Отсюда вопрос: насколько велика сегодня цена человеческого интеллекта? Что было бы с поэтами, художниками, модельерами прошлого сегодня? Нашли бы они своего зрителя, свой круг поклонников? Я сомневаюсь. Кто там в бочке жил? Диоген? Попробовал бы он сделать это сегодня. На него просто никто не обратил бы внимания.
Мысль о том, что я сам в этом потоке не интересен и не нужен, постоянно возникает у меня, когда вечером я ухожу из своего модельного агентства. Я думаю про себя: «День закончен. Предположим, завтра я не смогу продолжить то, чем занимаюсь. Насколько долго обо мне будут помнить?» Определенное количество людей, конечно, будет, но не большинство. Потому что нет ничего более интересного, чем собственная персона, чем собственная жизнь.
Пока возле моего дома не поставили памятник Асаналиеву, я даже не знал, как он выглядит. А спросите у кого–нибудь из молодых, кто такая Роза Люксембург? Ко мне обратился мой хороший знакомый помочь провести тещу на концерт Валентины Толкуновой. У меня не было времени, и я попросил одну из своих моделей: «Вот деньги, сходи купи билет на Валентину Толкунову». Она переспрашивала у меня пять раз: «На Валентина Толкунова?» — «Нет — Валентину Толкунову». — «А кто это?» — «Ты что, не знаешь? Певица!» — «Нет, не знаю».
Меня эта ситуация не умиляет и не огорчает. Это факт. Сколько всего нужно совершить в этой жизни, чтобы оставить хоть какую–то память? Что такое нужно прокричать в этом огромном перенаселенном мире, чтобы твой крик услышали и обратили на него внимание?
У большинства доминирует любовь к себе. Но лично я далек от мысли, что любим собой. Иногда, когда я сделаю удачную вытачку, я не могу удержаться, чтобы не сказать себе, какой я гениальный и талантливый: но в этот момент я просто забываю, что есть люди в моей профессии в тысячу раз талантливее меня.
Мне очень долго вообще не давали говорить в полный голос. До 1992 — 1993 годов я всегда был на третьих и четвертых ролях. Почему–то так получилось, что все время находился кто–то лучше и бесконечно талантливее меня. Странно, но я даже получал удовольствие от того, что иногда мой результат кто–то присваивал. Я думал: «Значит, ты не так плохо сделал свою работу, если ею пользуются. Надо еще лучше работать!» Это был идиотский мазохизм...
В чем смысл современной карьеры? В чем ее цель? В первую очередь обеспечить себе безбедное существование, уважение самого себя. Но объективности в оценке себя, естественно, немного. Не много и прав на собственное высказывание. В общем, карьера — это запутанный клубок желаний, суть которых сводится к стремлению за столь короткую жизнь, которая нам отведена, успеть стать богом. А потом отринуть гордыню, расписаться в собственном несовершенстве и успеть себя еще и развенчать. Последнее для творческого человека гораздо важнее.
Людей в современном мире слишком много. И я прихожу к выводу, что нам не интересны мысли друг друга. Чем нас больше, тем равнодушнее мы относимся к трагедиям, к смертям, к катастрофам и катаклизмам. Мы меньше оплакиваем, меньше переживаем, неизбежно становимся черствее. Отсюда вопрос: насколько велика сегодня цена человеческого интеллекта? Что было бы с поэтами, художниками, модельерами прошлого сегодня? Нашли бы они своего зрителя, свой круг поклонников? Я сомневаюсь. Кто там в бочке жил? Диоген? Попробовал бы он сделать это сегодня. На него просто никто не обратил бы внимания.
Мысль о том, что я сам в этом потоке не интересен и не нужен, постоянно возникает у меня, когда вечером я ухожу из своего модельного агентства. Я думаю про себя: «День закончен. Предположим, завтра я не смогу продолжить то, чем занимаюсь. Насколько долго обо мне будут помнить?» Определенное количество людей, конечно, будет, но не большинство. Потому что нет ничего более интересного, чем собственная персона, чем собственная жизнь.
Пока возле моего дома не поставили памятник Асаналиеву, я даже не знал, как он выглядит. А спросите у кого–нибудь из молодых, кто такая Роза Люксембург? Ко мне обратился мой хороший знакомый помочь провести тещу на концерт Валентины Толкуновой. У меня не было времени, и я попросил одну из своих моделей: «Вот деньги, сходи купи билет на Валентину Толкунову». Она переспрашивала у меня пять раз: «На Валентина Толкунова?» — «Нет — Валентину Толкунову». — «А кто это?» — «Ты что, не знаешь? Певица!» — «Нет, не знаю».
Меня эта ситуация не умиляет и не огорчает. Это факт. Сколько всего нужно совершить в этой жизни, чтобы оставить хоть какую–то память? Что такое нужно прокричать в этом огромном перенаселенном мире, чтобы твой крик услышали и обратили на него внимание?
У большинства доминирует любовь к себе. Но лично я далек от мысли, что любим собой. Иногда, когда я сделаю удачную вытачку, я не могу удержаться, чтобы не сказать себе, какой я гениальный и талантливый: но в этот момент я просто забываю, что есть люди в моей профессии в тысячу раз талантливее меня.
Мне очень долго вообще не давали говорить в полный голос. До 1992 — 1993 годов я всегда был на третьих и четвертых ролях. Почему–то так получилось, что все время находился кто–то лучше и бесконечно талантливее меня. Странно, но я даже получал удовольствие от того, что иногда мой результат кто–то присваивал. Я думал: «Значит, ты не так плохо сделал свою работу, если ею пользуются. Надо еще лучше работать!» Это был идиотский мазохизм...
В чем смысл современной карьеры? В чем ее цель? В первую очередь обеспечить себе безбедное существование, уважение самого себя. Но объективности в оценке себя, естественно, немного. Не много и прав на собственное высказывание. В общем, карьера — это запутанный клубок желаний, суть которых сводится к стремлению за столь короткую жизнь, которая нам отведена, успеть стать богом. А потом отринуть гордыню, расписаться в собственном несовершенстве и успеть себя еще и развенчать. Последнее для творческого человека гораздо важнее.