В выигрыше останутся все
05.04.2014 10:22:00
Когда знания приносят прибыль и как добиться максимальной отдачи от науки
Валерий БАЙНЕВ, доктор экономических наук, профессор
В последние десятилетия мы наблюдаем, как безграничные потребности современного человека наталкиваются на, увы, объективно ограниченные возможности природы удовлетворять наши быстро растущие запросы. Несмотря на то что и предыдущее столетие было бурным, ученые предрекают, что в XXI веке человечество столкнется с дальнейшим обострением конкурентной борьбы стран и их блоков за доступ к дефицитным ресурсам. Очевидно, что выдержать эту гонку, не сойти с дистанции и в итоге не оказаться на свалке истории смогут только те державы, которые сумеют не отстать от набирающего обороты научно-технического прогресса.
К сожалению, страны бывшего СССР в процессе рыночных реформ по многим ключевым для науки и техники параметрам оказались отброшенными назад на целые десятилетия. Статистика неумолимо свидетельствует: начиная с дореформенного 1990 года наукоемкость ВВП, исчисляемая как доля в нем затрат на научные исследования и разработки, сократилась в России с 3,0 до 1,5 процента, в Украине — с 2,3 до 0,9, в Казахстане — с 0,7 до 0,3, в Беларуси — с 2,3 до 0,7 процента. В других странах бывшего СССР данный показатель еще хуже.
Если в США и ведущих странах ЕС доля предприятий, активно внедряющих инновации, достигает 70—80 процентов, то в Беларуси их удельный вес менее 26 процентов, а у большинства наших соседей и того меньше. В итоге если дореформенный СССР контролировал до восьми процентов мирового рынка наукоемкой продукции, то ныне суммарная доля оставшихся после него республик в этом секторе не превышает полпроцента. Получается, для нас сегодня вновь актуальны слова, прозвучавшие в феврале 1931 года из уст тогдашнего руководителя советского государства: “Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в 10 лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут”.
По большому счету, об этом и шла речь на недавнем совещании по вопросу перспектив развития науки в Национальной академии наук. “Сегодня нужно не только развитие, нужен прорыв”, — так сформулировал стоящую перед учеными задачу Александр Лукашенко, заострив внимание на проблемах белорусской науки, которых, увы, более чем достаточно.
И действительно, если в 1991 году научными исследованиями и разработками в стране занимались 59,3 тысячи исследователей, то к 2013 году их численность уменьшилась более чем в три раза. При этом заметно ухудшился качественный состав исследователей, среди которых доля докторов и кандидатов наук снизилась в полтора-два раза до нынешних 3,7 и 16 процентов соответственно. Несмотря на значительные траты государства на науку и даже ее успехи, к сожалению, далеко не все результаты научного труда реализуются. Иными словами, пришла пора реформировать отечественную науку так, чтобы общество получало от нее максимальную реальную отдачу.
К слову, схожими проблемами нынче обеспокоены и в технологически развитых странах. К примеру, авторитетный английский журнал The Economist приводит статистику, согласно которой даже в ведущих странах Запада лишь пять процентов общего объема расходов на исследования и разработки приводит в итоге к появлению новой, пользующейся успехом на рынке продукции. А значит, остро стоит задача повышения этого показателя, решение которой немыслимо без “приземления” науки, без ее приближения к нуждам производства. В связи с этим полезно изучить соответствующий опыт стран — лидеров в области науки и техники, которые совсем не случайно по совместительству являются еще и флагманами мировой экономики.
Вопреки распространенным на постсоветском пространстве заблуждениям о якобы необычайно высокой инновационной активности малого и среднего бизнеса, подлинным ядром национальной инновационной системы Запада являются сверхкрупные, главным образом, транснациональные корпорации. Они реализуют 70—80 процентов всех выполняемых в мире исследований и разработок, осуществляя в среднем 60—70 процентов мировых совокупных расходов на эти цели, что соответствует астрономической сумме в 400 миллиардов долларов. Как следствие, сверхкрупные корпорации контролируют более 4/5 мирового банка открытий, патентов, лицензий и технологий, то есть всего того, что составляет фундамент современной инновационной экономики.
С учетом этого опыта вывод очевиден: подлинными катализаторами инноваций и локомотивами инновационной экономики являются сверхкрупные вертикально интегрированные корпорации, собравшие под своим крылом все стадии единой цепочки создания продукта, начиная с научно-исследовательского сектора и заканчивая организованным сбытом продукции и обслуживанием. Только в этом случае эффективно решается озвученная выше проблема неразрывной, взаимовыгодной связи науки с производством. Ничего не поделаешь, таково объективное требование фундаментального экономического закона вертикальной интеграции, согласно которому прибыль максимальна только у тех компаний, которые контролируют все перечисленные стадии переделки сырья в конечный продукт. Все остальные обречены на поражение.
Думается, что и нам сегодня следует сделать главную ставку на создание и стимулирование сверхкрупных корпораций, прежде всего транс- и межнациональных с участием белорусского, российского, казахстанского капиталов. Развитие таких компаний в рамках новой индустриальной политики должно быть официально провозглашено главным стратегическим приоритетом создаваемого Евразийского экономического союза. В эпоху глобализации будущее именно за такими масштабными структурами, способными воплощать на пространствах планетарного размера результаты дорогостоящих исследований и разработок, которые только так и могут окупиться.