В поисках утраченного
30.01.2009
В принципе, ничего удивительного в торговом расцвете Могилева нет, тому способствовало его исключительно удобное географическое положение. В XV веке, когда Россия открыла для торговли с иноземцами Белое море, получилось так, что Могилев стал своего рода посредником между Москвой и Европой. Потоки товаров, идущих по Волге и Оке и дальше — к Днепру и Висле, в силу ряда политических причин не могли миновать город, оказавшийся фактически на перекрестке торговых путей. Не случайно по своей значимости Могилев на польских сеймах не единожды сравнивался с древним Тиром.
Впрочем, в ратуше находился не только суд, перед которым мог предстать купец. Здесь располагалась и палата мер и весов — своеобразный ОТК того времени. Покупатель, пришедший приобрести что–нибудь на расположенную рядом Торговую (ныне Советскую) площадь и усомнившийся в честности продавца, скажем, тот наливает растительное масло в емкость меньшего объема, чем положено, мог привести торговца в ратушу. Здесь находились эталонные меры веса, объема и длины, с которыми сравнивались подозрительные «торговые принадлежности». И коли продавец действительно обманул своего клиента — платил штраф. Это на первый раз. Когда же попадался на различного рода махинациях не впервые, его лавку запросто могли закрыть. Либо штраф пришлось бы платить всему цеху, в который входил обманщик.
По уставу купеческого братства, утвержденного королем в 1636 году, купечество делилось на два разряда. К первому относились собственно купцы — с правом торговать повсюду и ездить за границу. Ко второму разряду относились просолы, которым дозволялось торговать в месте своего жительства и на 24 мили вокруг него. Причем заезжим купцам просолы продавали товары исключительно под присмотром купеческого старосты.
Любопытно посмотреть цены в Могилеве в конце XVII века. Не буду перегружать читателя суммами в злотых и грошах — приведу рубли и копейки середины XIX века. Так, воз сена обходился покупателю примерно в 45 копеек. Воз рубленых дров стоил сущие пустяки — четыре копейки. Примерно столько же выкладывали за четверть самой лучшей водки. Ну а появись желание немного сэкономить на спиртном — и здесь проблем не возникало: та же четверть «беленькой», но качеством похуже обходилась всего–то в полторы копейки.
Могилевские торговцы отличались большой бережливостью (если не сказать скупостью) и всегда имели энную сумму на «черный день». Купец и XVIII, и XIX века, продав товар на несколько сотен рублей, никогда не рассказывал даже близким о действительной сумме выручки. Обычно занижал свой доход и охал: мол, денег нет, а надо купить и то и се. Семья отвечала «взаимностью»: хозяйка и дети тоже припрятывали часть попадавших к ним сумм. В конечном итоге каждый имел какие–то сбережения. Деньги купцы старались не «светить» — держали чаще дома, зачастую в весьма неожиданных местах: под полом, под печкой, в разном хламе. Однажды ночью вор пробрался в дом вдовы купца и утащил висевшее на стене различное платье. Заодно прихватил и старую кофту, лежавшую в углу за сундуком. Обнаружив пропажу, женщина поспешила сообщить в полицию о преступлении и особо подробно описала старую синюю кофту с заплатами. Вечером потерпевшую вызвал к себе пристав и, показывая одежку в заплатках, заявил: «Начало находиться украденное имущество. К сожалению, пока отыскалось только вот это...» Дрожащими руками вдова схватила кофту и закричала: «Слава Богу!» Увидев недоумение окружающих, женщина оторвала заплаты. Под каждой из них пряталась приличная сумма...
Могилевская торговля была, что называется, на уровне всегда.
Это отмечали и члены семьи последнего российского императора Николая II. В годы войны, когда в городе находилась царская Ставка, великие княжны, приезжая в гости к отцу, любили без охраны бродить по улицам Могилева: Большой Садовой, Ветреной... Рассказывают, что они охотно делали покупки в многочисленных местных лавках и магазинах.
Фото из коллекции лауреата премии «За духовное возрождение» Владимира ЛИХОДЕДОВА.