Тонкое дело ремесло
23.06.2012
По одежке встречают
Найти в дрогичинской деревне Бездеж единственный в мире музей фартуков достаточно просто. На местную достопримечательность в бывшем здании школы укажет всякий. Впрочем, если заблудились, смело стучитесь в любую хату. Едва ли не каждая из них — своеобразный филиал этнографического музея. «Экспонаты», правда, зачастую таятся в сундуках или спрятаны на чердаке и выезжают только на «показы» — различные фестивали. Мы же не заблудились и попали на самый настоящий мастер–класс.
А еще бездежский фартук — это определенный алгоритм действий. Если от него отступить хоть на йоту, то фартук в момент перестает быть бездежским. Рецепт правильного рушника незамысловат, но строг. Лен–долгунец сеять и собирать нужно только в строго определенное время. 300 тонюсеньких ниток для пряжи должны проходить сквозь обручальное кольцо. Вытканное полотно следует отбелить по старинной технологии... Об этом мастерицам рассказывали их мамы, об этом сейчас они рассказывают мне.
Благодарных слушателей, постоянных и сиюминутных учеников вроде меня у бабушек хватает. Вот польская пара, приехавшая к родственникам в Дрогичинский район, с блокнотом в руках внимательно осматривает экспозицию музея и пробует самобытные бездежские яства — выпеченный хлеб, макуху (этакую приправу из семени льна)... Вот любуются на фартуки (а их тут более 230) и рушники россияне, добравшиеся из местных агроусадеб. Только — не знаю, хорошо это или плохо, — искусство здесь пока еще превалирует над коммерцией. Увы, но порой гости не едут в музей целенаправленно, а как бы походя.
— Мало «вкусно приготовить» продукт, главное — интересно его подать, — все о пиаре знает заведующая кафедрой технологий коммуникации Института журналистики БГУ Ирина Сидорская. — Реклама на страничке райисполкома, буклеты в агроусадьбах, сарафанное радио — это, конечно, правильно и быть должно. Но такие локальные способы не рассчитаны на глобальную аудиторию. Я бы посоветовала провести, скажем, что–то вроде фестиваля фартуков, пригласить девушек из модельных агентств, устроить показ... Да, этот музей, как и многие другие, участвует в различных фестивалях, ярмарках, выставках, только там они оказываются одними среди многих, здесь же именно на бездежских фартуках может быть сделан акцент.
— Но торговать он будет не фартуками, раритетами, которые сейчас никто не делает — слишком процесс трудоемкий. Это наша история, а она не продается. Наоборот, сами покупаем их для коллекции у местных жителей. Платим примерно по 30 — 70 тысяч рублей за каждый. Другое дело, что другие музеи готовы предложить гораздо больше... А еще мы планируем создать центр ремесел. Там будут стоять ткацкие станки, при помощи которых можно самому выткать небольшой сувенир и увезти его с собой. Мы зарабатываем на другом: показываем обряды, разрешаем фотографироваться в национальных костюмах... А еще получили специальную премию Президента за создание уникальной коллекции аутентичных узоров народного творчества и значительный вклад в сохранение и популяризацию местных ремесел, обрядов и диалектов. На эти деньги обустраиваем аутентичное крестьянское подворье — избу, накрытую тростником, с хозяйственными постройками, предметами старинной утвари. Целый туристический комплекс с гостиничными номерами!
Овчинка стоит выделки
Владимир Осиповский из деревушки Покутье — один из тех тридцати, кто на Дрибинщине не ваньку валяет, а валенки.
— У меня мама умеет, а глядя на ее работу, и я научился. Это раньше в нашей деревне через дом валенки валяли. А кто теперь этим заниматься будет? Молодежи неинтересно...
— «Почему так дорого? — спрашивали у меня как–то покупатели. — Мы в Лепельском районе дешевле в два раза приобрели». Пожалуйста–пожалуйста, отвечаю, желающие купить мои валенки по такой цене всегда найдутся. Свалять пару — это огромный труд, дело не одного дня. Нужно провести 30 различных операций, целый час мять шерсть в кипятке, подогнать по размеру... Да и стоимость овечьей шерсти немаленькая. А через некоторое время они мне снова позвонили. Поняли, говорят, почему я выставил такую стоимость. Другие протерлись уже через неделю, а моим до сих пор сносу нет.
— Они обычно обращаются в наш музей, проблем договориться с шаповалами нет, — утверждает директор Дрибинского историко–этнографического музея Елена Ребковец.
— А магазин собственный у вас есть? — задаю встречный вопрос
— Открыт при отделе культуры, но там сейчас ремонт. Только свои валенки мастера распродадут быстрее где–нибудь на рынках или выставках. Но для музея заниматься торговлей — не главное. Главное, сохранять традиции и передавать их. Для этого, скажем, набрали учеников в наш детский коллектив «Катрушник».
Еще нюанс: чтобы магазин окупался, Дрибин должен быть готов принимать туристов. 8 тысяч посетителей в год для белорусской глубинки — несомненно результат. А еще? Ведь смотреть в районе, по сути, нечего...
***
Валенки, горшки, бочки, лапти, фартуки — на этом можно было зарабатывать и в прошлом тысячелетии, и сейчас. Главное, не забывать: ремесла — это не только наша история, которой место лишь в музее, но и прибыльное настоящее.
Компетентно
Наталья Хвир, заведующая сектором по охране историко–культурного наследия Министерства культуры:
— Уникальных ремесел в нашей стране много: лозоплетение, соломоплетение, гончарство... Все они могли бы пополнить Список нематериального культурного наследия ЮНЕСКО. Так же, как и обряды. Я как раз недавно вернулась из деревни Великий Бор Хойникского района, где проводится обряд «Русалье». Но этим должен кто–то заниматься. В первую очередь должно быть заинтересовано не Министерство культуры, а местное сообщество. То же самое касается и включения в Государственный список историко–культурных ценностей: предложение о придании подобного статуса вносится любым физическим или юридическим лицом. Хотя, действительно, даже туда внесены не все элементы, которые могут являться брэндом нашей страны и прославлять ее культуру.