Свет угасшей звезды
26.03.2013
Маша пела на уроках
Впервые я увидела Пахоменко вживую в конце 90–х на «Золотом шлягере» в Могилеве. И хотя не выросла, как модно говорить, на ее песнях, память с ходу услужливо подсказала: «Пришли девчонки, стоят в сторонке...» Эта песня, этот образ очень шли Марии Леонидовне, и в зрелом возрасте выглядевшей по–девичьи свежо — невысокого роста, изящная, с неизменной золотой косой. Да и стояла она вместе с супругом в сторонке, обособившись от пестрой звездной толпы. Скромно наблюдала, как коллеги охотно раздавали автографы, делились впечатлениями от фестиваля, планами на будущее. Невнимание журналистов к собственной персоне Пахоменко как будто не задевало. И хотя у меня, тогда репортера областной газеты, не было задания взять интервью у певицы–землячки, я не могла к ней не подойти, не заговорить.
Мария Леонидовна с улыбкой вспоминала школьные годы. Как отец проверял у нее дневник. Волновался за неуспеваемость. Педагоги то и дело выговаривали: «Маша опять пела на уроках». Папа–милиционер считал пение делом несерьезным, настаивал: сперва получи профессию. Он и подумать не мог, что именно голос принесет его дочери всенародную любовь.
Похищение невесты
Лютня встретила меня тишиной. «Живых» хат почти не осталось. А ведь когда–то шумной, звонкой была деревня. Почти 30 дворов, в каждом — большая семья: старики, дети, внуки... Теперь всего — с десяток жителей. Еще меньше тех, кто помнит Пахоменко девчонкой.
Старожилу Татьяне Пухнатовой на днях исполнился 81 год. Перебирая старые снимки в семейном альбоме, Яковлевна кокетничает:
Может, оно и так, но Лютню народная артистка России считала родной. Приезжала сюда с мужем, дочкой Наташей. Дальняя родственница Марии Леонидовны — 81–летняя местная жительница Нина Петрусева — протягивает мне черно–белое фото Пахоменко. На обратной стороне автограф и дата — 1998 год. Нина Ивановна с ностальгией вспоминает:
— В тот последний приезд она для нас стол накрыла, шампанского купила, разных вкусностей. Вечером в Краснополье концерт давала, звала. Мол, я за вами машину пришлю, доставит туда и обратно. Мы отказались. Куда — вставать в три утра надо, коров в поле гнать... Маша не обиделась, лично для нас спела. По особенному как–то, задушевно. А муж ее Александр в тот день все по деревне бродил, фотографировал родные сердцу его Машеньки — так он ее называл — места. Словно предчувствовали оба, что никогда больше их не увидят.
Лифт вниз не поднимает
Натянув валенки и телогрейку, Нина Ивановна — ее мать и бабушка Марии Пахоменко были двоюродными сестрами — ведет меня к родовому гнезду певицы. По дороге сокрушается:
— Помирает деревня. Вот и их хата после смерти Машиной бабушки осиротела, скукожилась, а затем и вовсе развалилась. Мария Леонидовна, как узнала, переживала. Возвращаться в Лютню она не собиралась, но за родное душа болела. На закате лет особенно начинаешь ценить свои корни.
О том, что их Маши не стало, лютнянцы узнали 9 марта. Из новостей. Дружно всплакнули. Теперь переживают об одном: правда ли, что последние годы красавицы и их любимицы Марии были так мрачны? Имя Пахоменко действительно часто мелькало в прессе. Так бывает — когда догорает звезда, многие торопятся погреться в лучах угасающей славы. Обсуждают не творчество, а дележ наследства, подробности личной жизни. Что на самом деле происходило за закрытыми дверями, из первых уст узнать уже не удастся. Да и стоит ли ворошить прошлое?
Фото автора.