Стиль Александра Зинина

Вот уже 10 лет прошло, как умер Александр Кондратьевич Зинин, с которым мне многие годы довелось бок о бок идти по трудным журналистским дорогам. 26 лет, начиная с 1963 года, он редактировал "Советскую Белоруссию".

...Мы познакомились во времена, которые принято называть далекой юностью, - в начале 50-х годов теперь уже прошлого века. Оба учились в БГУ на дневном отделении. Он, правда, на два курса старше. Зинин даже внешностью выделялся из общей массы. Высокий, стройный, с вьющимися светлыми волосами. Одетый всегда аккуратно, даже элегантно, по моде. Его невозможно было представить в мятых, неглаженых брюках или нечищеных ботинках.

Многие тогда еще донашивали свои военные гимнастерки. На этом фоне Зинин представлялся этаким щеголем, казалось, хорошо обеспеченным материально. Лишь потом, познакомившись ближе, я узнал, что на его иждивении находились мать и ее дальняя родственница, оставшиеся без пенсии, - отец Саши, кадровый военный, полковник, в первые дни войны оказался в плену, а после освобождения был осужден и отправлен далеко за Урал.

Зинины снимали угол в том районе, где сейчас стоит гостиница "Юбилейная". Жилось, как и большинству семей в ту пору, материально трудно. А что касается одежды, то модные курточки "моделировала" ему мастерица-тетка, перешивая старые вещи.

В 1952 году я пришел на производственную практику в газету "Сталинская молодежь" (ныне это "Знамя юности"). После окончания практики был зачислен в штат редакции "литрабом" - так в повседневном общении именовалась тогда должность рядового корреспондента, литературного сотрудника. Зинин к тому времени работал здесь стильредактором.

В ту пору молодежная газета выходила всего три раза в неделю так называемым малым форматом. И хотя официоза на ее страницах публиковалось меньше, чем в общереспубликанских партийных изданиях, напечататься было событием, потому что запас материалов в редакции всегда был большой, а места в газете - мало. Пусть не покажется это преувеличением, но в конце 50-х годов Зинин совершил целую революцию в газетном оформлении. Материалы "Знамени юности" стали подаваться ярко, броско. Помню, как у меня кто-то из иностранных корреспондентов допытывался на полном серьезе: "Скажите, почему ваша молодежная газета по верстке, внешнему виду так отличается от партийной? Не является ли это причиной каких-то разногласий между партией и комсомолом?"

Зинин был прекрасным знатоком языка и стиля. Были у него свои привычки и вкусы при употреблении знаков препинания. В частности, вместо двоеточия он чаще ставил тире и не терпел точку с запятой. Называл этот знак канцелярским и когда кто-нибудь начинал ссылаться на Тургенева, Толстого или Лермонтова, парировал

: - Но ты же пока не Толстой...

Крайне недружелюбно относился к деепричастиям и деепричастным оборотам.

- Но ведь деепричастие позволяет сразу объединить два действия, значит, сжимает повествование, - доказывал я свою правоту.

- Лучше в этом случае поставить рядом два глагола, связанные союзом, - спокойно возражал Зинин. - Зачем говорить о нескольких действиях сразу? Это же все равно, что одновременно давать несколько определений. Будет каша.

С той далекой поры он и в годы редакторства в "Советской Белоруссии" не изменял привычке: ежедневно утром, после планерки, заходил к ответственному секретарю, брал толстую стопку подготовленных отделами материалов и принимался их внимательно читать, править. При этом обычно крайне редко высказывал свои претензии авторам. Просто правил. Мол, человек сам поймет, что хорошо, что - плохо.

...Коллектив в "молодежке" подобрался тогда дружный, способный. Постоянно в ходу были шутки и розыгрыши, нередко рискованные. Зинин очень любил их и часто был инициатором. С его подачи, например, однажды разыграли друзей из "Чырвонай змены". Эта газета готовилась отмечать свой 30-летний юбилей. Вот мы и решили ее сотрудников поздравить, причем своеобразно. Достали где-то кусок чистой "восковки" - рулона бумаги, на которой приходили телетайпные сообщения - и напечатали на нем якобы информацию ТАСС о том, что в связи с юбилеем газета "Чырвоная змена" награждена орденом. Награды были щедро розданы и большой группе сотрудников редакции.

Выпускающим, или метранпажем, как называлась эта специальность, был на две редакции один человек. Сегодня он работал в "Чырвонцы", завтра - в "Сталинской молодежи". Должность эту занимал Тит Мятликов. Приходит он в секретариат "Сталинки", ему ответственный секретарь дает макеты и гранки.

- А здесь что? - увидел Тит на макете первой страницы пустое место.

- Сюда поставим официальное сообщение, которое еще не успели в набор заслать.

Мятликов поинтересовался содержанием, прочитал - и пулей с четвертого этажа, где находилась "Сталинская молодежь", на третий, в "Чырвонку".

- Ура! Нас наградили!

Радости не было границ. Кто-то предлагал скинуться и пойти за вином, а кто-то стал рассуждать: почему, скажем, Павла наградили орденом, хотя работает он меньше и выговор имеет, а меня только медалью?

Поразительно, но никто из тех, кто придумал эту рискованную шутку да еще в мрачный период последних сталинских лет, не пострадал. Посмеялись и все.

Розыгрыши часто практиковались и тогда, когда Зинин уже был редактором "СБ". В 1967 году Александр Кондратьевич в составе белорусской делегации был на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. А с ним одна ученая-почвовед. Однажды к ней обратился кто-то из белорусов-эмигрантов и попросил передать в Минск урну с прахом своего близкого родственника. Шла "холодная война", контакты с эмигрантами не поощрялись. А тут такая необычная просьба... И вот возвращается делегатка как-то в наше представительство при ООН после вечернего заседания и застает такую картину. Сидит за столом, подперши щеку рукой, грустный Зинин, рядом с ним еще пара наших дипломатов, тоже с постными лицами, а в центре стола стоит красиво упакованная небольшая коробка.

- Что такое? Отчего вы такие печальные?

- Да вот ваш знакомец все же всучил урну с прахом. Теперь не знаем, что с ней делать... А вдруг это разведчик? Начнут американцы ездить, чтобы якобы почтить покойного, а сами станут шнырять кругом и все высматривать...

Посидели немного, а потом Зинин встал, взял "урну" (а это была красиво упакованная пустая консервная банка) и выкинул в мусоропровод.

- Как вы смели! Это же кощунство! Там же прах человека! Я считала вас интеллигентом, а вы...

Больше месяца пришлось доказывать делегатке, что ее разыграли.

...Летом 1971 случилась беда. Зинин был в отпуске, часть его проводил в Киеве, в гостях у родственников. Один из работников редакции, также находившийся в то время на Украине и ставший недавно собственником "Волги", предложил ему вернуться в Минск на машине. "Волга" попала в автокатастрофу. Жизнь Зинина висела на волоске, но врачи все сделали для его спасения. Лишь через полгода он смог приступить к работе. Вновь потекли нелегкие газетные будни. Однако такие тяжелые физические потрясения не проходят бесследно. Зинину исполнилось всего 65, когда его не стало.