Спасти Колобка!
25.03.2008
Школьные весенние каникулы можно провести с пользой — в детских библиотеках открылась Неделя детской и юношеской книги: ребят приглашают на встречи с писателями и фольклористами, предлагают игры и литературные викторины. Отдельные программы посвящены юбилярам Дунину–Марцинкевичу, Сергею Михалкову и Валерию Медведеву, автору книги «Баранкин, будь человеком!».
Впрочем, сокрушаются библиотекари, юное поколение выбирает сегодня «ужастики», любовные романы для девочек, новомодную фантастику, малыши — комиксы «Смешарики». «Проверенных» авторов — Жюля Верна, Астрид Линдгрен, Самуила Маршака — читают немногие... А вот, интересно знать, какие предпочтения в детстве были у личностей известных, творчески одаренных?
1. Какие сказки нравились вам в детстве?
2. Кем вы мечтали стать, будучи ребенком?
3. Придумываете ли волшебные истории сейчас?
Олег Елисеенков, композитор:
2. Мой папа преподавал в музыкальном училище в Молодечно со дня его основания. Поэтому, когда на праздники к нему приходили друзья, меня ставили на стульчик и говорили: «Пой!» Считалось, я имел хороший голос — в хоре был запевалой, ездил на конкурсы и смотры, где мы частенько побеждали. Так что довольно рано я определился, что хочу связать жизнь с музыкой.
3. Сочинять сказки мне не приходилось, но много музыки я написал к детским спектаклям и мультфильмам. Среди них «Сказка о синей свитке» Елены Туровой, «Музыкант–чародей», «Зайка–зазнайка», сделанный на киностудии Ролана Быкова. Знаете, люди, которые занимаются детским творчеством, — это особая каста, с ними легко общаться, они не дают тебе сфальшивить.
Геннадий Давыдько, депутат, телеведущий, актер:
2. Дочери я раньше каждый вечер рассказывал новую сказку, без повторений. А потом и она стала сочинять сказки и иллюстрировать их. Когда я увидел, что ее картинки интереснее, чем истории, понял: дочь будет художником. Но в итоге она стала архитектором. Мне самому хотелось стать в детстве археологом или капитаном дальнего плавания.
3. Среди сказок есть и немало страшных. Помню, меня поразило, что Снегурочка — это девочка, которая в лесу когда–то замерзла. Сам я тоже сочиняю сказки, а на их основе — пьесы, и вот недавно — киносценарий «Звезды седьмого неба». Стараюсь не выпячивать назидательность (ведь с самого маленького возраста у нас растет неприязнь к указаниям), а сосредоточиться на занимательном сюжете, юморе и логичной концовке, где добро обязательно побеждает зло. Ребенок сам делает вывод, как ему стоит поступать.
Елена Цоколенко, дизайнер:
2. В раннем детстве я представляла себя врачом, а дизайнером стала, можно сказать, за компанию. Подруга уговорила меня поступать в технологический техникум, и мне удалось пройти по конкурсу, а ей — нет.
3. Однажды я рассказывала малышу подруги сказку о Колобке, и вдруг забыла конец. Придумала такой вариант: «Владик спас Колобка от хитрой лисы. И Колобок поселился у него на ковре». После этого каждый день малыша начинался с поиска Колобка на ковре.
В своих коллекциях сказочные мотивы я пока не использовала. Моя последняя коллекция осень — зима была навеяна стихией воды — я использовала форму капли в силуэтах, струящиеся ткани.
Сказка — ложь, да в ней намек
Прокомментировать наиболее интересные моменты в ответах знаменитостей я попросила специалиста по сказкотерапии Елену Ермакову, зав. кафедрой клинической и консультативной психологии БГПУ им. М.Танка.
— Сказки, которые мы любим с самого детства и к тому же не в состоянии объяснить почему, говорят о нас очень много. Каждый сюжет — это определенный способ восприятия мира, наши ожидания и неосознанные стремления. Допустим, девушки, увлеченные «Золушкой» Шарля Перро, находятся в ожидании принца — это общеизвестно. Но обратите внимание: они и в жизни часто ведут себя соответственно. Внутренне недовольные своими обязанностями на рабочем месте, внешне ничем это не выражают, выполняя все автоматически, как роботы. И терпеливо ждут, что однажды появится кто–то, заберет их и все изменится к лучшему.
Главное в сказках — воспитательная функция. Для эмоционально стабильного ребенка они несут идею о том, что неправильное поведение наказуемо. В 5 — 6 лет у детей уже появляются вопросы о жизни и смерти, но они все же еще не воспринимают смерть как конечность. И попросту говоря, напугать их больше нечем. Как бы вы убедили ребенка 500 лет назад не ходить в лес одному? Только объяснив, что волк съест. И это, кстати, было недалеко от истины.