Помни имя свое
29.03.2005
Жительница Пружанского района родила и оставила в роддоме ребенка под фамилией... своей соседки
«Сыну» Ольги Софьиной было почти 4 месяца, когда она узнала о его существовании. Аккурат под Новый год в Линовский сельсовет пришла весть о том, что 31 августа 2004 года жительница деревни Линово–2 родила в Бресте ребенка и оставила его там. В свидетельстве о рождении мальчика в графе «мать» значится: Софьина Ольга Михайловна 1979 года рождения. Данные были записаны со слов самой матери.
Ольгу вызвали на «допрос» в сельский Совет и прямо спросили:
— Рожала в Бресте?
— Да, — ответила та.
— И оставила там ребенка?
Этот вопрос выбил Ольгу из колеи. По иронии судьбы, свою старшую дочь Настю она рожала именно в брестском роддоме. Но о мальчике, который появился там на свет спустя 7 лет, была ни сном, ни духом.
Оправившись от шока, Ольга стала прикидывать, кто мог так «пошутить». Догадаться было несложно. В прошлом году в деревне была всего одна беременная — подруга детства Олиной сестры Галя. В начале лета 25–летняя соседка куда–то исчезла и появилась лишь в сентябре — без живота, но и без ребенка.
— Мы так и думали, что оставила малыша в роддоме, у нее ведь мужа нет, одна растит 6–летнего сына, — строили догадки соседи. — Правда, поговаривали, что Галя поехала в город делать аборт. Мол, родители настояли. Они у нее пенсионеры, одного бы внучка вырастить...
Галя в детстве училась в одной школе с Олей. А с ее младшей сестрой еще и в Кобринском училище — на швей. Правда, потом дороги разошлись — Олина сестра уехала жить в Польшу, а Галя так и осталась в родном Линово–2 с родителями и внебрачным сыном Женей. Вторая беременность случилась так же нежданно, как и предыдущая. Однако на сей раз Галина решила уехать рожать подальше от дома. Видимо, планы насчет второго ребенка у нее были другие...
В роддоме сказала, что паспорт на переоформлении (ей как раз было 24), и врачам ничего не оставалось делать, как поверить на слово. Не отправлять же домой, тем более, что от Бреста до Пружан путь неблизкий. А как только мальчик родился, ее и след простыл. Фамилию и отчество ребенку дали мамины, а имя придумали сами — Петя. Поскольку мать так и не объявилась, из роддома малыша перевели в детскую больницу, затем — в Пинский дом ребенка. Однако чтобы признать его сиротой, требовался письменный отказ матери. Напиши его Галина в роддоме, может, никто бы никогда и не узнал о содеянном. А так по месту жительства матери пришел запрос...
Доказать, что никакого отношения к малышу не имеет, Ольге оказалось непросто. Не помогло даже то, что в последний раз она была у гинеколога в апреле (за 4 месяца до «родов»). Сельчане, конечно, видели, что все лето Ольга работала в огороде у матери: то вишни с дерева обрывала, то грядки полола. Телосложение у нее, между прочим, такое, что ошибиться невозможно — стройнее ее в деревне не найдешь.
Но слушать Ольгу не стали ни в суде, ни в прокуратуре, куда она обращалась с просьбой завести уголовное дело за клевету. Везде отвечали одно: «Нет оснований». Между тем слухи по деревне расползались быстро, и уже каждый, кто встречал Ольгу или ее родных, норовил поинтересоваться:
— Ну как там ваш сынок (внучек, правнучек)?
Галина между тем стала говорить о том, что заберет мальчишку из Дома ребенка. Вот только как это сделать теперь, когда по документам его мать — Ольга Софьина? Уставшая от людских пересудов Ольга согласилась помочь горе–мамаше. Собрав сумку пеленок–распашонок, отправилась в Брест. Думала, вот придут они вместе с Галей, та во всем сознается и заберет малыша. Галя не сдержала обещание — не пришла в назначенное место. Так и осталось все на своих местах.
— Я хочу только одного: чтобы мое имя было вычеркнуто из этой грязной истории, — говорит Ольга Софьина. — Что, если лет эдак через 16 мальчик начнет искать свою мать и придет ко мне? Девочек, значит, ращу (у Ольги две дочки), а от сына отказалась? И это при живом–то муже...
Кстати, завести сына Ольга была бы не прочь. Да и дочки мечтают о братике.
— Не знай я, кто его мать, может, и забрала бы мальчишку, раз такое дело. Жалко ведь ребеночка, — вздыхает она. — Но растить малыша по соседству с его родной матерью...
У Галины свои планы.
— Собираюсь сына забрать где–нибудь в сентябре, — говорит она мне. — Уже знаю, как это сделать. Поеду в Минск, сделаю тест на ДНК.
В сентябре Петьке пойдет второй год. И что–то мне мешает поверить Галине. Мать, которая за все это время не поинтересовалась его судьбой, ни разу не повидалась с ребенком и только через четыре месяца узнала его имя, разве может вдруг измениться?
Ольга между тем ждет, что в любой момент придет повестка в суд, где будет рассматриваться вопрос о... лишении ее родительских прав в отношении Петра Софьина. Ее, мать двоих детей, пугает уже сама формулировка и то, что ей предстоит предстать перед судом в качестве «отказницы». Как отстоять свои права и честь в такой ситуации, она не знает.
Впервые столкнулись с подобным случаем и юристы. Ни в Республиканской коллегии адвокатов, ни в Брестском областном суде, ни даже в Министерстве юстиции не могут дать однозначного ответа, что делать в такой ситуации пострадавшей стороне. В Бресте, например, посоветовали обжаловать действия загса, в котором зарегистрировали ребенка. А затем обратиться в суд с заявлением об исключении материнства. Однако для этого, вероятнее всего, понадобится генная экспертиза, сделать которую можно только в Минске. Так что, судя по всему, Ольге придется еще немало побороться за свою честь.
Кстати
В Брестском городском роддоме ежегодно рожают около 4,5 тысячи женщин, из которых примерно 20 отказываются от своих малышей. Случаи, когда роженицы приезжают без документов, тоже нередки, рассказала главврач роддома Альбина Черенкевич. Когда женщины приезжают в роддом, заранее зная о том, что оставят там своего ребенка, они, как правило, представляются вымышленными именами. Недавно, например, в Бресте принимали роды у... Наташи Королевой. Но вот историй, подобной той, которая произошла с жительницами Линово–2, в роддоме еще не случалось.
«Сыну» Ольги Софьиной было почти 4 месяца, когда она узнала о его существовании. Аккурат под Новый год в Линовский сельсовет пришла весть о том, что 31 августа 2004 года жительница деревни Линово–2 родила в Бресте ребенка и оставила его там. В свидетельстве о рождении мальчика в графе «мать» значится: Софьина Ольга Михайловна 1979 года рождения. Данные были записаны со слов самой матери.
Ольгу вызвали на «допрос» в сельский Совет и прямо спросили:
— Рожала в Бресте?
— Да, — ответила та.
— И оставила там ребенка?
Этот вопрос выбил Ольгу из колеи. По иронии судьбы, свою старшую дочь Настю она рожала именно в брестском роддоме. Но о мальчике, который появился там на свет спустя 7 лет, была ни сном, ни духом.
Оправившись от шока, Ольга стала прикидывать, кто мог так «пошутить». Догадаться было несложно. В прошлом году в деревне была всего одна беременная — подруга детства Олиной сестры Галя. В начале лета 25–летняя соседка куда–то исчезла и появилась лишь в сентябре — без живота, но и без ребенка.
— Мы так и думали, что оставила малыша в роддоме, у нее ведь мужа нет, одна растит 6–летнего сына, — строили догадки соседи. — Правда, поговаривали, что Галя поехала в город делать аборт. Мол, родители настояли. Они у нее пенсионеры, одного бы внучка вырастить...
Галя в детстве училась в одной школе с Олей. А с ее младшей сестрой еще и в Кобринском училище — на швей. Правда, потом дороги разошлись — Олина сестра уехала жить в Польшу, а Галя так и осталась в родном Линово–2 с родителями и внебрачным сыном Женей. Вторая беременность случилась так же нежданно, как и предыдущая. Однако на сей раз Галина решила уехать рожать подальше от дома. Видимо, планы насчет второго ребенка у нее были другие...
В роддоме сказала, что паспорт на переоформлении (ей как раз было 24), и врачам ничего не оставалось делать, как поверить на слово. Не отправлять же домой, тем более, что от Бреста до Пружан путь неблизкий. А как только мальчик родился, ее и след простыл. Фамилию и отчество ребенку дали мамины, а имя придумали сами — Петя. Поскольку мать так и не объявилась, из роддома малыша перевели в детскую больницу, затем — в Пинский дом ребенка. Однако чтобы признать его сиротой, требовался письменный отказ матери. Напиши его Галина в роддоме, может, никто бы никогда и не узнал о содеянном. А так по месту жительства матери пришел запрос...
Доказать, что никакого отношения к малышу не имеет, Ольге оказалось непросто. Не помогло даже то, что в последний раз она была у гинеколога в апреле (за 4 месяца до «родов»). Сельчане, конечно, видели, что все лето Ольга работала в огороде у матери: то вишни с дерева обрывала, то грядки полола. Телосложение у нее, между прочим, такое, что ошибиться невозможно — стройнее ее в деревне не найдешь.
Но слушать Ольгу не стали ни в суде, ни в прокуратуре, куда она обращалась с просьбой завести уголовное дело за клевету. Везде отвечали одно: «Нет оснований». Между тем слухи по деревне расползались быстро, и уже каждый, кто встречал Ольгу или ее родных, норовил поинтересоваться:
— Ну как там ваш сынок (внучек, правнучек)?
Галина между тем стала говорить о том, что заберет мальчишку из Дома ребенка. Вот только как это сделать теперь, когда по документам его мать — Ольга Софьина? Уставшая от людских пересудов Ольга согласилась помочь горе–мамаше. Собрав сумку пеленок–распашонок, отправилась в Брест. Думала, вот придут они вместе с Галей, та во всем сознается и заберет малыша. Галя не сдержала обещание — не пришла в назначенное место. Так и осталось все на своих местах.
— Я хочу только одного: чтобы мое имя было вычеркнуто из этой грязной истории, — говорит Ольга Софьина. — Что, если лет эдак через 16 мальчик начнет искать свою мать и придет ко мне? Девочек, значит, ращу (у Ольги две дочки), а от сына отказалась? И это при живом–то муже...
Кстати, завести сына Ольга была бы не прочь. Да и дочки мечтают о братике.
— Не знай я, кто его мать, может, и забрала бы мальчишку, раз такое дело. Жалко ведь ребеночка, — вздыхает она. — Но растить малыша по соседству с его родной матерью...
У Галины свои планы.
— Собираюсь сына забрать где–нибудь в сентябре, — говорит она мне. — Уже знаю, как это сделать. Поеду в Минск, сделаю тест на ДНК.
В сентябре Петьке пойдет второй год. И что–то мне мешает поверить Галине. Мать, которая за все это время не поинтересовалась его судьбой, ни разу не повидалась с ребенком и только через четыре месяца узнала его имя, разве может вдруг измениться?
Ольга между тем ждет, что в любой момент придет повестка в суд, где будет рассматриваться вопрос о... лишении ее родительских прав в отношении Петра Софьина. Ее, мать двоих детей, пугает уже сама формулировка и то, что ей предстоит предстать перед судом в качестве «отказницы». Как отстоять свои права и честь в такой ситуации, она не знает.
Впервые столкнулись с подобным случаем и юристы. Ни в Республиканской коллегии адвокатов, ни в Брестском областном суде, ни даже в Министерстве юстиции не могут дать однозначного ответа, что делать в такой ситуации пострадавшей стороне. В Бресте, например, посоветовали обжаловать действия загса, в котором зарегистрировали ребенка. А затем обратиться в суд с заявлением об исключении материнства. Однако для этого, вероятнее всего, понадобится генная экспертиза, сделать которую можно только в Минске. Так что, судя по всему, Ольге придется еще немало побороться за свою честь.
Кстати
В Брестском городском роддоме ежегодно рожают около 4,5 тысячи женщин, из которых примерно 20 отказываются от своих малышей. Случаи, когда роженицы приезжают без документов, тоже нередки, рассказала главврач роддома Альбина Черенкевич. Когда женщины приезжают в роддом, заранее зная о том, что оставят там своего ребенка, они, как правило, представляются вымышленными именами. Недавно, например, в Бресте принимали роды у... Наташи Королевой. Но вот историй, подобной той, которая произошла с жительницами Линово–2, в роддоме еще не случалось.