Белорусский след подвигов летчиков Коккинаки

Было время, когда фамилию Коккинаки знал весь Советский Союз, да что там Союз — весь мир! Волна небывалой славы с головой накрыла летчика–испытателя Владимира Коккинаки за его выдающиеся дальние беспосадочные перелеты на самолете ЦКБ–30 «Москва» (цивильный вариант знаменитого бомбардировщика ДБ–3), которые он совершил в 1938 — 1939 годах: Москва — Дальний Восток (7.580 км за 24 часа 36 минут!) и Москва — Северная Америка (8.000 км за 22 часа 56 минут!). А кто сегодня помнит о Коккинаки? И не только о величайшем летчике ХХ века дважды Герое Советского Союза, заслуженном летчике–испытателе СССР, заслуженном мастере спорта СССР генерал–майоре авиации Владимире Коккинаки, а и о четырех его братьях, связавших свою жизнь с небом: Константине — Герое Советского Союза, заслуженном летчике–испытателе СССР полковнике; Валентине — летчике–испытателе майоре; Павле — бортинженере–испытателе и Александре — летчике бомбардировочной авиации младшем лейтенанте. Эта уникальная в истории ВВС пятерка братьев–авиаторов достойна Книги рекордов Гиннесса: одних только орденов Ленина, высшей награды СССР, на них приходится — 10! У каждого из братьев была своя неповторимая дорога в небе. Самой короткой, увы, всего в четыре года, она оказалась у Александра. Мало кто знает, что два из них пришлись на белорусское небо. Здесь он делал свои первые шаги после авиашколы, рос как военный пилот, поднимаясь по должностным ступенькам от младшего летчика до командира звена в знаменитом 128–м бомбардировочном полку, одном из немногих достойно встретивших врага горьким летом 41–го. Здесь же 3 июля 1941 года восточнее Минска его воздушная дорога, к сожалению, и закончилась...

Старший из братьев Коккинаки — Владимир — в БССР стал особенно популярен после 22 мая 1939 года. В этот день на железнодорожной станции Негорелое, что в 50 км от Минска, морем цветов, многотрубным оркестром и торжественным митингом легендарного летчика вместе со штурманом майором Михаилом Гордиенко после трансатлантического перелета в Северную Америку встречали восторженные белорусы. Почему в Негорелом? На родину экипаж бомбардировщика–рекордсмена возвращался поездом, а эта станция (кто сегодня помнит об этом!) была в те годы главными западными воротами СССР! Здесь тогда пролегала граница, здесь была таможня, здесь начиналась Страна Советов. Этому историческому событию белорусские газеты, все без исключения, посвятили свои первые полосы, без умолку о летчиках–героях рассказывало республиканское радио. Кстати, о героях. Владимир Коккинаки за свой первый рекордный полет был удостоен звания Героя Советского Союза. Он же, за второй, должен был стать и первым в истории СССР дважды Героем! Но весной 1939–го и понятия такого не было, как, кстати, и самой медали «Золотая Звезда». Поэтому приняли беспрецедентное решение: наградили и Коккинаки, и Гордиенко сразу двумя наградами — орденом Ленина и медалью «За отвагу», а в довесок к этому еще и премией в 20.000 рублей! Лишь через 18 лет, в 1957 году, справедливость все же восторжествовала —– Владимир Константинович стал первым и единственным среди летчиков–испытателей дважды Героем Советского Союза.

По всему маршруту следования экспресса Негорелое — Москва на каждой станции экипаж авиаторов–«дальнобойщиков» с плакатами и транспарантами приветствовали тысячи белорусов.

От близлежащих авиационных частей Белорусского военного округа для встречи героев снаряжались отряды передовиков–отличников. В именинниках ходил младший летчик 5–го легкобомбардировочного полка младший лейтенант Александр Коккинаки. Из Витебска в Оршу в составе делегации от 70–й авиабригады имени Ворошилова приветствовать родного брата направили и его. Именно Владимир Константинович второй по возрасту среди братьев (старший Георгий был моряком) позвал их всех в небо.

Сохранилась трогательная старинная фотография многодетной семьи обрусевших греков Константина Павловича и Натальи Петровны Коккинаки. За плечами родителей стоят братья–молодцы Павел, Георгий, Владимир и Константин. Рядом — дочь Татьяна. А в самом низу младшенькие — Александр и Валентин. По какому–то злому року судьбы только им двоим и суждено будет погибнуть...

Об Александре Коккинаки я узнал совершенно случайно. В апреле 1997 года генеральный директор «Беларусьфильма» Иван Калинка обратился в наше Министерство обороны с просьбой выделить на период съемок фильма о подвиге советских летчиков, геройски погибших при обороне Минска в первые дни Великой Отечественной, военного консультанта. Решением только что назначенного на должность начальника Главного штаба генерала Михаила Козлова этим консультантом посчастливилось стать мне. Во время одной из поездок с киношниками в район Радошковичей в моем блокноте появилась запись: «Памятный знак у дороги Минск — Молодечно, недалеко от деревни Роги. Три камня–валуна, символизирующие экипаж бомбардировщика в составе старшего лейтенанта И.З.Пресайзена, механика П.Ф.Аникина и стрелка–радиста А.В.Баранова, повторивший подвиг экипажа Н.Ф.Гастелло. На четвертом валуне — мемориальная доска. Надо уточнить, почему на борту самолета был авиамеханик и почему нет фамилии штурмана». Тогда я думал, что экипаж выполнял боевое задание на дальнем бомбардировщике ДБ–3 (как и Гастелло), а на них, как известно, в качестве четвертого члена экипажа — вторым, люковым воздушным стрелком часто летали и авиамеханики. Но все оказалось совсем не так.

Служил Исаак Зиновьевич Пресайзен в 128–м скоростном бомбардировочном полку, на вооружении которого были самолеты СБ–2 с экипажем в три человека: летчик, летчик–наблюдатель (штурман) и стрелок–радист. Неужели случилось невероятное и в экипаже Пресайзена вместо штурмана полетел на задание авиамеханик?! Сенсации не случилось. Документы 128–го авиаполка, которые мне довелось подробно изучить в подольском архиве, свидетельствовали, что в экипаж исполняющего обязанности командира 3–й эскадрильи старшего лейтенанта Пресайзена входили флагманский штурман эскадрильи старший лейтенант Мелехин Александр Васильевич и стрелок–радист старшина Баранов Александр Васильевич. Назову даже закрепленный за ними самолет — СБ–2 за номером 8/299. Но как я ни старался найти в списках полка воентехника Аникина, мне это не удалось. Не факт, что его не могло быть на борту самолета. Мне известны случаи, когда и в тесную кабину СБ в качестве нижнего стрелка буквально втискивали сверхштатного четвертого члена экипажа из авиамехаников. Однако в любом случае мемориальную доску экипажу Пресайзена надо менять. Ленинградец Александр Мелехин, один из самых опытных и заслуженных штурманов 128–го полка, должен быть наконец–то увековечен. Попутно выскажу и свое личное мнение по поводу того, почему Исааку Пресайзену за совершенный огненный таран так и не присвоили, несмотря на написанное представление, звание Героя Советского Союза. Изучая приказы по личному составу 128–го полка, я не мог не заметить, что с января по июнь 1941 года, за редким исключением, обязанности командира 3–й эскадрильи исполнял именно он — Пресайзен! При острейшей нехватке командных кадров он полгода «временно исполняющий должность командира эскадрильи». Невероятно, но комэской его так и не назначат, не назначат до самой смерти. Вридом он поведет эскадрилью и в свой последний бой. Война, как известно, не отменила гнусные человеческие недостатки: подлость, зависть, неприязнь. Пресловутый человеческий фактор сыграл главную роль и в этом случае.

Сегодня мы уже не узнаем фамилии тех людишек, которые, как бы это полегче выразиться, не только агрессивно не ценили высокий профессионализм Исаака Зиновьевича, но и не менее агрессивно не любили его. К сожалению, в армейских условиях этого вполне достаточно, чтобы лишить командира не только роста по службе, но и наград.
Исследуя в связи с историей Пресайзена списки безвозвратных потерь авиаторов 128–го полка, я наткнулся на пропавшего без вести 3 июля 1941 года командира звена младшего лейтенанта Александра Константиновича Коккинаки. С того дня я начал буквально по крупицам собирать все, что было известно об Александре, посчастливилось побывать и в его родном Новороссийске.

Как оказалось, и день и год рождения у Александра из разряда, что называется, особо памятных, эпохальных — 22 апреля 1914–го... В 1914–м разразилась Первая мировая война, во многом благодаря которой к власти в России пришли большевики во главе с Лениным, родившимся, как известно, 22 апреля. Эти события напрямую повлияли на судьбу семьи портового весовщика Константина Коккинаки. Не будь их, выбор будущей профессии у его сыновей был бы невелик: от грузчика или матроса на рыбацком баркасе до сезонного рабочего — сборщика винограда. Какие уж там летчики... В том же 1914 году немцы едва не лишили жизни шестимесячного Александра, учинив с кораблей варварский обстрел новороссийского порта, вызвавший чудовищный пожар в районе, где жили Коккинаки.

Вот так, в огне Первой мировой, начиналась его жизнь. Естественно, что никто не мог тогда представить его будущее. А ведь было, как говорится, знамение! Именно 22 апреля 1914 года новороссийские газеты написали: летчик Раевский совершил неслыханное — 11 мертвых петель Нестерова подряд! Это для того времени, что полет Гагарина в космос...

Но у Сашки Коккинаки была другая мечта. Он хотел стать футболистом! И здесь, кстати, не обошлось без влияния старшего брата Владимира, который блистал на футбольных полях в качестве непробиваемого вратаря новороссийской команды. Шустрому, энергичному Александру больше нравилась игра на поле, где он, отличаясь филигранной техникой, ювелирным пасом и точным ударом, стал настоящим голеадором, завоевав непререкаемый авторитет у местных мальчишек.

Окончив в 1930 году семилетнюю 3–ю Советскую школу, Александр поступил в ФЗУ при крупнейшем и старейшем заводе Новороссийска «Красный двигатель» — учиться на слесаря. Но надежды стать профессиональным футболистом не оставлял — продолжал играть в юношеской городской футбольной команде. В 1932 году в ФЗУ «Красного двигателя» пришел и его младший брат Валентин. Ему больше приглянулась профессия токаря. Но рабочая трудовая биография братьев длилась недолго. В конце октября 1936 года Александра призвали в армию и направили в школу младших авиационных специалистов в Житомир. Валентин решил пойти по стопам старших братьев–летчиков Владимира и Константина и в августе 1936 года стал курсантом 7–й Сталинградской военной школы летчиков.

Недолго учился на авиамеханика в Житомирском ШМАСе и Александр, 26 января 1937 года по спецнабору он был зачислен в 8–ю Одесскую школу летчиков и уже в апреле впервые поднялся в небо на биплане У–2. А вскоре одесская, весьма искушенная футбольная торсида по достоинству смогла оценить и талант нового игрока команды авиашколы по футболу. В декабре Александр, успешно окончивший курс обучения на учебном самолете, получил самую дорогую для курсанта награду — 20 дней отпуска с выездом на родину, в Новороссийск. В отчем доме его ждал приятный сюрприз — встреча со старшим братом Владимиром, которого буквально накануне, 12 декабря, избрали депутатом Верховного Совета СССР 1–го (!) созыва. Ничто так не окрыляет начинающего летчика, как добрые слова напутствия от настоящего аса. Владимир всегда славился тем, что с удовольствием, без утайки, делился секретами летного ремесла. А уж с родным братом, что называется, сам бог велел. Словом, введение Александра в таинственный и увлекательный мир настоящего летания получилось на славу. Вернувшегося в Одессу Александра словно подменили. К удивлению однокурсников, летное дело стало побеждать, побеждать, казалось, святое и незыблемое — футбол!
Год обучения на боевом самолете, а для Коккинаки это был легкий бомбардировщик биплан Р–5, пролетел быстро. 20 декабря 1938 года он надел форму младшего лейтенанта и получил назначение в Витебск, в элитную часть ВВС Белорусского военного округа — 70–ю легкобомбардировочную авиабригаду имени Ворошилова на должность младшего летчика 5–го легкобомбардировочного полка. Полк имел на вооружении самолеты Р–Зет. Это более поздняя модификация все того же Р–5. Как шутили летчики, самолет из категории «палки–расчалки», то есть из дерева, полотна и фанеры, скрепленных гвоздями, шурупами и клеем, летающий на «огромной» скорости 300 км в час... В полку ожидалось переучивание на цельнометаллический скоростной бомбардировщик СБ–2, но это ожидание растянулось на целый год.

В сентябре 1939 года младший лейтенант Коккинаки на Р–Зет принял участие в походе в Западную Белоруссию. 70–я авиабригада в составе 15–го истребительного полка (аэродром «Улла»), 5–го и 6–го легкобомбардировочных полков (аэродром «Витебск») стала основной ударной силой ВВС 3–й армии Белорусского фронта. Крайне неудачным получилось участие наших ВВС в конфликте с Финляндией. Воевали там и летчики из Витебской авиабригады. «Резюме» по самолету Р–Зет было кратким: «По своим летно–техническим данным, ни в какой степени не обеспечивает выполнение задач...» Итоги воздушных боев для командования РККА и руководства страны были что ушат ледяной воды на голову. Даже с очень слабыми финскими ВВС наша «сильнейшая в мире» авиация проявить себя не смогла. Срочно началось лихорадочное реформирование и строительство, то есть, говоря современным языком, «поиск нового облика» ВВС. В этот головокружительный водоворот новых директив, приказов, переформирований, расформирований, перевооружений и попал Александр Коккинаки со своими товарищами. И не зря говорится, не дай вам бог жить в эпоху перемен. Особенно в армии. От бесконечных организационно–штатных мероприятий страдали не только люди, страдало главное — летное дело.

Для усиления 70–й авиабригады ее командиру полковнику Владимиру Аладинскому (будущий генерал–лейтенант авиации) директивой ГУ ВВС РККА от 20.02.1940 г. предписывалось в месячный срок сформировать 128–й скоростной бомбардировочный полк и вооружить его 60 новейшими совсекретными самолетами ББ–22. 11 апреля в Витебске майор Григорий Чучев (будущий генерал–полковник авиации) начал формирование полка, для укомплектования которого ему позволили взять лучших летчиков из местных 6–го и 43–го бап. В 128–й полк на должность старшего летчика был отобран и Александр Коккинаки. Но формирование полка по причине отсутствия таинственного суперсамолета ББ–22 затягивалось. Летать оказалось не на чем! Это об этом деревянном самолете конструктора Яковлева тов. Сталин говорил: «Чудеса, просто чудеса, это революция в авиации!» А на деле оказался пшик — бутафория, за которую Александр Яковлев получил орден Ленина, автомобиль ЗИС и премию 100 тысяч рублей! В своей книге «Советские самолеты» Александр Сергеевич ничтоже сумняшеся приводит цифру в шесть сотен построенных ББ–22, однако на самом деле их сделали всего 201 и с огромной радостью и облегчением свернули производство. «Чудо» оказалось сырым, недоведенным, крайне капризным и сложным в эксплуатации самолетом. Дерево оно и есть дерево. В 128–м полку ББ–22 так и не дождались — ни один самолет этого типа до Витебска не долетел. Зато прилетело новое указание от начальства: срочно приступить к переучиванию на бомбардировщик СБ! Кроме этого, полковнику Аладинскому было приказано в срок до 15 августа 1940 года на базе его 70–й авиабригады сформировать 12–ю бомбардировочную дивизию в составе пяти скоростных бомбардировочных полков на самолетах СБ: 6–го и 43–го (аэродром «Витебск»), 128–го (перебазировать из Витебска на аэр. «Улла»), 209–го и 215–го (сформировать на аэр. «Смоленск»).
К сожалению, «скоростной» бомбардировщик СБ, который вместе с товарищами по 128–му полку начал осваивать Александр Коккинаки, еще во время боев в Испании и Финляндии показал, что время его безнадежно ушло. Слабое вооружение, отсутствие броневой защиты, недостаточная маневренность и скорость, невероятная горючесть и уязвимость ставили его экипажи в очень тяжелое положение. Но это был тогда основной бомбардировщик ВВС РККА — основа, стержень всей фронтовой ударной авиации. СБ суждено будет стать самым жертвенным самолетом начала Великой Отечественной. Сотни изрешеченных пулями, обгоревших дюралевых тел этого самолета останутся лежать на полях сражений горького лета 41–го...

Удивительно, но и устаревших СБ тоже не хватало. К концу 1940 года все планы по переучиванию 12–й дивизии были провалены. 209–й и 215–й полки не получили ни одного самолета и не летали! 6–й и 43–й полк продолжали полеты на Р–Зет и все еще готовились к переучиванию на СБ. И только 128–й полк, получив 37 боевых СБ–2 и 5 учебных УСБ (по штату в полку полагалось иметь 61 самолет), реально осваивал новый для него бомбардировщик. Переучивание шло медленно. Александр Коккинаки и еще 37 его товарищей к декабрю освоили полеты только днем, в простых метеоусловиях, на средних высотах. Остальные не могли и этого. А впереди была очень снежная зима и запрет на полеты с лыж. В сложных метеоусловиях на СБ в полку никто не летал, поэтому за инструктора на учебных УСБ работать было некому. СБ–2 поступали с завода в модификации с двигателями М–103, которые требовали высокооктанового бензина Б–78, а его постоянно не хватало. Словом, налет у Коккинаки на СБ был мизерным.

Начало 1941–го для 128–го полка не было безмятежным. Сначала его хотели передать в подчинение 9–й смешанной авиадивизии, но вскоре передумали и решили в очередной раз подвергнуть переучиванию — теперь уже на ближний бомбардировщик ББ–1, больше известный как Су–2. Этими же самолетами планировалось перевооружить 209–й и 43–й полки, а в 215–й направить штурмовик Ил–2.
Поставки СБ в полки прекратились. Так и не освоившие этот самолет летчики начали готовиться к обучению на новые «супераэропланы». Но гладко было на бумаге! Очередной план очередного переучивания, который неоднократно пересматривался и уточнялся, был фактически провален, что привело к катастрофическим последствиям. 12–я бад к началу войны была фактически не боеготова: 215–й шап имел 15 (!) совершенно допотопных И–15 бис (и всего 10 (!) подготовленных к боевым действиям экипажей), 43–й бап — 46 устаревших Р–Зет и 15 Су–2 (33 подготовленных экипажа), 209–й бап — 26 Су–2 (3 (!) подготовленных экипажа), 6–й бап — 20 СБ (25 подготовленных экипажей). В лучшую сторону выделялся лишь 128–й полк, на плечи летчиков которого — Александра Коккинаки и его товарищей — ляжет основная тяжесть боев.

В многочисленных книгах–исследованиях, рассказывающих о ВВС в годы Великой Отечественной, приводится один и тот же факт: 128–й сбап встретил войну, имея 41 самолет СБ. Эта же цифра фигурирует и в фундаментальном 576–страничном совместном труде Института военной истории Минобороны России и военно–научного управления Вооруженных Сил Республики Беларусь «На земле Беларуси: канун и начало войны», изобилующем, кстати, многочисленными ошибками и неточностями. В архивные документы 128–го полка, видимо, никто не заглядывал, а там черным по белому писано: 22 июня полк имел 47 бомбардировщиков СБ и 58 летных экипажей.

Положение с переучиванием 12–й бад было столь плачевным, что исправлять его накануне войны направили комиссию во главе с самим начальником Управления формирования и укомплектования ВВС генерал–лейтенантом Алексеем Никитиным.

17 мая 1941 года он прибыл на аэродром «Улла» и лично проверил каждого летчика 128–го полка. Младший лейтенант Коккинаки был среди лучших. Ему повезло, совсем недавно — в апреле — он окончил курсы командиров звена в Смоленске и имел больший, чем его товарищи, налет. Визит генерала, как и ожидалось, ситуацию коренным образом изменил. Нашлось наконец–то топливо, и интенсивность полетов резко возросла. Сохранившиеся в документах 128–го полка цифры предвоенного налета лучше любых слов позволяют оценить подготовку летчиков: в марте они налетали 155 часов, в апреле — всего 59, а в мае уже 593 часа 42 минуты, совершив при этом 1.687 посадок! Из пяти эскадрилий самой лучшей и самой сильной в полку была 1–я АЭ капитана Семена Маршалковича, в которой командиром звена и служил Александр Коккинаки. В мае эскадрилья налетала больше всех — 126 часов 44 минуты.

Согласно приказу по 128–му полку № 018а от 30 апреля 1941 года о закреплении личного состава по эскадрильям 1–й АЭ командовал Маршалкович, 2–й АЭ — капитан Иван Давыденко, 4–й АЭ — старший лейтенант Василий Карагодов, 5–й АЭ — капитан Павел Карачев, врид командира 3–й АЭ был старший лейтенант Исаак Пресайзен. Совсем скоро они поведут свои эскадрильи в бой.

Вся тяжесть подготовки летчиков к войне в связи с обучением комполка майора Чучева на Курсах усовершенствования комсостава в академии в Монино легла на плечи его заместителя майора Владимира Сандалова (будущий Герой Советского Союза, генерал–майор авиации). Он же был и начальником гарнизона в Улле. Местный «аэропорт», на котором шло становление Александра Коккинаки как воздушного бойца — от старшего летчика до командира звена, — был одним из лучших и относился к аэродромам 1–й категории. Таковых в ВВС БВО было всего два десятка. Строить его начали в 1937 году, а в 1938–м майором Виктором Зеленцовым (был репрессирован, реабилитирован, стал Героем Советского Союза, генерал–майором авиации) здесь был сформирован 15–й истребительный авиаполк. В 1940–м его в Улле сменил 128–й полк. Командующий ВВС БВО генерал Иван Копец большое внимание уделял обучению частей маневру оперативными аэродромами, способности к быстрому, энергичному перебазированию. Благодаря этому экипажу младшего лейтенанта Коккинаки довелось изрядно побороздить белорусское небо и побывать во многих «аэропортах» и на аэродромных площадках.

Александр, по воспоминаниям его сослуживцев, пользовался большим авторитетом. И не только благодаря успехам в летном деле, продолжал он блистать и на футбольном поле, возглавляя непобедимые футбольные команды 1–й АЭ и Улльского гарнизона. Душа компании, веселый, общительный, добрый парень, с особым южным темпераментом, напрочь лишенный любых проявлений звездности и попыток возвыситься на авторитете старшего брата, с обостренным чувством справедливости и готовностью положить голову за други своя Александр был любимцем всего полка. Каждый считал за честь летать в его экипаже, в его звене.

О предстоящей войне знали, к ней готовились. Свидетельство тому — частые подъемы полка по тревоге. Очередная, ранним утром 22 июня, никого не удивила. Все были уверены: тревога учебная. Воскресенье! Гарнизон с нетерпением ждал главного события дня: футбольного матча команды местных звезд во главе с ее бессменным капитаном Александром Коккинаки и сборной 6–го бомбардировочного полка, перелетевшего из Витебска в Уллу.

Согласно приказу по тревоге на каждый СБ 1–й АЭ подвесили по 6 «ведер Онисько» (кассеты с 24 осколочными бомбами АО–15 в каждом «ведерке»), во 2–й АЭ — по 6 бомб ФАБ–100, в 3–й, 4–й и 5–й — по две ФАБ–250.

Время шло, а распоряжение снимать с самолетов бомбы так и не поступило. По стоянкам прокатилось: «Война!» Замполит полка, батальонный комиссар Герасим Сельянов собрал авиаторов на митинг: «И на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом...» Кто тогда мог знать, что война для 128–го полка закончится лишь через четыре года, 30 апреля 1945 года, в небе над самым центром Берлина, где у Бранденбургских ворот в Тиргартене его летчики будут наносить удары по последнему «аэродрому» Гитлера — Шарлотенбургерштрассе... А для Александра Коккинаки — всего через 12 дней, 3 июля, у деревушки Узнацк на Минщине...

Документы из архива автора, публикуются впервые.

(Окончание в следующем номере.)