Судьба Нади Леже заслуживает романа — таланта, любви и самопожертвования в ее истории было столько, что хватило бы и не на одну захватывающую книгу. Но ее правнучке Натали Самойловой литературная слава не нужна. Написать книгу о своей прабабушке француженка Натали решила совсем с другой целью — восстановить справедливость. Для этого и приехала в Беларусь — встретиться с родственниками, побывать в Зембине, о котором Надя так часто вспоминала, и заодно навестить Национальный художественный музей, чтобы обсудить возможность выставки Надежды Ходасевич–Леже к ее юбилею в 2012 году.
— Живопись Нади осталась малоизвестной, и причиной этого стала жертвенность, свойственная славянским женщинам, — убеждена Натали. — А ведь ее живописные портреты — уникальны, мозаики — феноменальны, у нее был огромный талант, с которым публика так и не познакомилась... Существует прекрасный музей Фернана Леже, но никто так и не создал музея Нади Леже. Моя задача — открыть миру искусства творчество моей прабабушки. Это большой труд, но я делаю его с удовольствием...
Тут она отвлекается на сентиментальные детские воспоминания — как прабабушка брала ее с собой в гости к Марку Шагалу, который просил, чтобы 5–летняя Натали танцевала для него: он любил рисовать движение... Но больше всего она запомнила его глаза — такие же, как у ее Нади, часто повторявшей, как важно стараться сделать в жизни как можно больше добра. Связь с прабабушкой Натали чувствует до сих пор, хотя и считает, что характер у нее совсем другой, — менталитет–то французский. Правда, первые 10 лет своей жизни Натали провела в Москве и сейчас прекрасно говорит по–русски, что, впрочем, неудивительно, когда ее дед — известный советский актер Евгений Самойлов, сыгравший яркие роли в фильмах «Щорс», «Светлый путь», «В шесть часов вечера после войны». А тетя — знаменитая Татьяна Самойлова, получившая в Каннах «Золотую пальмовую ветвь» за фильм «Летят журавли»... Сама Натали — пианистка, искусствовед, а с недавнего времени — еще и дипломированный менеджер по искусству. И теперь строит музей Нади Леже в Нормандии, пишет книгу о своей удивительной прабабушке и готовит выставку ее работ, которую хочет провести в Париже, затем — в Москве и в Минске. Показать всем эти неповторимые картины и мозаики. Но для начала ей их нужно... найти.
— Советскому Союзу Надя подарила 72 свои мозаики, — констатирует Натали. — Чтобы выяснить, где они сейчас находятся, я написала письмо в российское министерство культуры. И узнала, что 11 или 12 мозаик остались в Дубне, 3 — в Москве и 6 — в Беларуси. Но где остальные? Возможно, кому–то что–то известно, — сообщите мне, пожалуйста...
На выставке ей хотелось бы показать не только те работы Нади Леже, которые остались во Франции, но и те, которые прабабушка передала в СССР. Ведь увидеть их можно нечасто — в Национальном художественном музее, например, также есть несколько графических работ Надежды Ходасевич–Леже, но в постоянной экспозиции они не выставляются. Однако Натали верит, что успеет организовать достойную выставку (из Минска она сразу же направилась в Москву), несмотря на то, что работа над книгой занимает немало времени. Кстати, издатель Эмар дю Шатене, сопровождающий Натали в этой поездке, обещает, что книга о Наде Леже будет издана не только на французском, но еще на английском и русском языках.
— Меня очень интригует этот проект, — признается Эмар. — В картины Нади Леже я влюбился с первого взгляда, как только их увидел. Поразительно, что ее творчество почти никому не известно!
Великодушный талант
Надежда Ходасевич появилась на свет в 1902 году в захолустном местечке Витебской губернии. Семья была многодетной, бедной, жили трудно. Первая мировая война и вовсе превратила Ходасевичей в скитальцев. Не желая обременять родных, в 15 лет Надя покинула отчий дом и отправилась в Смоленск, где поступила в Государственные мастерские живописи, познакомилась с Казимиром Малевичем — к тому времени она рисовала уже постоянно и на всем, что только подворачивалось под руку. После была Варшавская академия художеств, куда ее приняли без экзаменов. Тогда же Надя впервые влюбилась — в Станислава Грабовского, сына видного местного чиновника. Вскоре они поженились, хотя родители мужа были далеко не в восторге от такого мезальянса. Но молодожены были твердо намерены строить жизнь по собственному сценарию — и написали письмо знаменитому французскому авангардисту Фернану Леже с просьбой принять их в ученики. Как это ни странно, мастер ответил согласием...
В 1927 году у Нади родилась дочь Ванда. Но это обстоятельство не затормозило ее творчество, напротив — теперь ее талант проявлялся в графике, живописи, мозаике. Скоро она стала помощницей Фернана Леже, начала преподавать в его студии, издавать журнал об искусстве. Когда началась Вторая мировая война, Леже предложил ей уехать в Америку — брак Нади давно распался, терять, казалось, ей было нечего. Но она отказалась — осталась в оккупации, вступила в ряды французского Сопротивления, стала помогать партизанам и советским военнопленным. Война закончилась, Леже вернулся — и, несмотря на значительную разницу в возрасте, предложил Наде выйти за него замуж. «Раньше для меня существовало только искусство, женщины были лишь для отдыха. И вот... Дожил до семидесяти, чтобы впервые полюбить», — записал мастер в своих дневниках. Но свозить его на свою далекую родину, как обещала, она не успела — через три года Фернана Леже не стало.
Однако Надежда Ходасевич–Леже осталась верна его гению — вместе с давно влюбленным в нее Жоржем Бокье она создала мемориальный музей Фернана Леже на юге Франции. Стала частой гостьей в СССР — устраивала выставки Леже в Москве и открывала Парижу советских художников.
В 1972 году Надя решила подарить Советскому Союзу свои мозаики. Однако этому подарку тогдашние чиновники почему–то никак не могли найти должного применения — вагон с ее мозаичными портретами долго стоял на запасном пути... В конце концов, их стали распределять по советским музеям, а в подмосковной Дубне решили устроить выставку, на которую отправили часть работ, — там они и остались. После долгой волокиты мозаики Нади Ходасевич–Леже решили разместить на городских аллеях под открытым небом. Подобное решение изрядно удивило художницу, но что–либо предпринимать для защиты своих произведений она даже не попыталась. Не стала выяснять, почему и до Зембина, где провели свои последние дни Надины родители, добралась лишь часть подаренных ею факсимильных репродукций великих картин. Почему — мы уже едва ли узнаем: в 1982 году Надя умерла...
