Капля чистой воды
01.09.2009
«Игорь Тишин — активно ищет свою идентичность. Он родился в 1958 году на хуторе Васильполье. Будучи выпускником Минской академии художеств, Тишин прошел школу соцреализма и другую — неофициальную — школу влияния великих белорусских модернистов Марка Шагала, Хаима Сутина и русского авангарда. В 1997 году получил стипендию в Швейцарии, где у него появилась возможность лучше познакомиться с современным искусством... В 2000 году художник переезжает жить в Бельгию, известную как страна комиксов. Так постепенно складывается репертуар его меланхолически–бурлескных образов...» Такими словами начинается обзорная статья в каталоге, изданном Barbarian–Art Gallery, Цюрих, Швейцария.
Когда Игорь приезжает — звонит. Встречаемся и пьем кофе, за искусство разговоры почти не ведем, все больше о пустяках... Хотя, как сказать.
Хотели найти место тихое, чтобы спокойно поговорить. В «Аквариуме» было шумно, в бывшей «Перцовке» — очередь... И вот сидим в холле отеля «Европа», пьем кофе. И раньше, когда на месте пятизвездочной гостиницы стояло кафе «Пингвин», мы тут кофе пили... За девять лет жизни в Европе мой друг детства приобрел акцент. Неяркий, но когда человека подолгу не слышишь, сразу улавливаешь. Игорь поседел, по–модному небрит, на затылке — забавный хвостик–пучок.
— Игорь, где твой дом?
— Сложный вопрос... Мой дом там, где я живу в настоящее время. А жил я в разных местах. Где буду жить завтра — трудно сказать. Где я ночую, где мастерская — там и дом...
— Расскажи о самом ярком впечатлении детства.
— Самое яркое впечатление детства — скука... Я считаю, что это очень важное состояние. Скука детских времен толкает меня, и я что–то делаю. Нет, это совсем не плохо. Благодаря той скуке детских времен я стал художником, а не таксистом или бандитом...
Я много чего помню и знаю о своем земляке. Мы знакомы больше 40 лет. Вместе ходили в изостудию ДК стеклозавода им. Ломоносова в г.п. Костюковка и рисовали, рисовали... А когда наш учитель Владимир Сильвестрович Комовский умер, то вместе ездили в другую изостудию, в гомельский Дворец пионеров... Учились в художественном училище, а потом — в институте.
— Как ты себя определяешь, к какому течению относишь?
— Это зависит от того, кто называет. Вот ты, листая мой каталог, не скажешь, что я — абстракционист. А многие реалисты так обо мне и говорят... Мне самому трудно себя определить. Пусть этим занимаются искусствоведы и критики.
— Чем отличается художник от бармена?
— Иногда — ничем... Хотя, по большому счету, художник должен делать то, что он хочет, а бармен — то, что хочет клиент. Страшно, когда художник начинает делать то, что хочет клиент. Вот в такой ситуации они становятся похожими.
— А ты сейчас в иной ситуации? Чем отличается положение художника на Западе от положения художника в Минске?
— Все те сложности, которые есть у художника здесь, есть и там.
— А тогда почему ты там, а не здесь?
— Вот ехал–ехал и задержался на некоторое время там... Однако надеюсь, что в ближайшем будущем буду больше времени проводить здесь.
— Игорь, возьми три книжки трех художников... Какие бы взял?
— Знаешь, я люблю книжки, в которых много маленьких картинок... Энциклопедии с картинками... Люблю рассматривать маленькие изображения. Помнишь, когда мы учились в художественном училище, там были старые истории искусств, с черно–белыми иллюстрациями? Они так и остались у меня в памяти... Я видел в Италии росписи Джотто. Они там большие, цветные. Так вот, они не произвели такого сильного впечатления, как те маленькие фотографии из потрепанной книги.
— Каким художником ты себя считаешь и каким тебя там считают?
— Есть итальянские художники, живущие в Берлине, американские — в Амстердаме... Когда нужно назвать художника в прессе или статье к выставке, то чаще всего пишут так: «белорусский художник, живущий в Брюсселе». Больше белорусских художников там нет, не могу вспомнить...
— Игорь, если я пишу по–немецки, то я — немецкий писатель. Если по–белорусски, то, хоть ты тресни, белорусский. А как с живописью, с изобразительным искусством?
— Глобализация есть, но она скорее существует на рынке, торгующем произведениями искусства, чем в самом искусстве. В живописи происходит нечто совершенно другое... Там важна индивидуальность. Я работаю с разными галереями. Участвую в больших международных проектах. Делаю свои выставки...
Смотрю каталог последних работ своего друга. Очень много интересного и знакомого. Работы Игоря — цитаты. Там много букв, текста... Может, он — писатель, поэт, каллиграф? На холстах происходят неожиданные превращения. Кляксы и росчерки становятся лицами, фигурами, словами... Мне нравятся его акварельные работы последних лет, посвященные Хаиму Сутину... Местечко Смиловичи, лошади, телеги, люди, деревья, заборы и крыши. А на них — дух и плоть, снег и иней...
Да, тот самый иней, так удививший меня сорок лет назад. Помните из школьной программы, кажется, из физики, а может, и природоведения, про агрегатное состояние воды? Она уникальна, обычная вода. Может быть снегом, паром, льдом... Она может превратиться в сверкающий иней. Она меняет свое обличье, но при этом остается водой.
P.S.В сентябре у белорусского художника Игоря Тишина будет персональная выставка в Кельне, потом в Вене, потом... Игорь говорит, что хочет показать свои картины в Минске.