Исполнитель (спецхран)

Историю часто называют наукой о прошлом. Выдающийся французский историк Марк Блок, имя которого занесено в пантеон антифашистского Сопротивления, однако, уточняет: наука о "людях во времени". А у "отца истории" Геродота повествование о людях, событиях и времени всегда разворачивается как драматический конфликт. С эпохи античных авторов для многих исследователей писать историю и означало осмысливать ее как человеческую драму с ее героями и антигероями.

Можно принять такой подход, можно его отвергнуть. Но наша история 1920 - 1930-х годов была, как верно подмечено, суровой драмой, переходящей в трагедию народа. Разумеется, это не повод для злословия, для нагнетания задним числом эмоций и разжигания страстей. Полные и достоверные знания о прошлом нам сегодня нужны. Тот же Марк Блок считал, что незнание прошлого не просто мешает познанию настоящего, оно ставит под угрозу всякую попытку действовать в настоящем.

На подмостках истории в республике в то сложное и противоречивое время оказывались разные люди, в силу своего властного положения так либо иначе влиявшие и на ход событий, и на народные судьбы. В памяти современников, в исторических документах они запечатлелись неодинаково.

Дважды, например, первый партийный пост занимал Вильгельм Кнорин - в 1919 - 1922-м и в 1927 - 1928 годах. Видный партийный и государственный деятель, историк, литератор, он проделал в эволюции своих взглядов путь от отрицания белорусов как исторической общности и самостоятельного народа до понимания объективной неизбежности развития Беларуси как отдельного государства, хотя и допускал это в федеративном союзе с другими советскими республиками. Вклад его в укрепление экономики, культуры, просвещения БССР, нейтрализацию ассимиляторских сил и настроений несомненен. А в ноябре 1927 г. на XI съезде КП(б)Б, вопреки утверждениям Сталина о нарастании опасности кулацкой контрреволюции, мог сказать: в республике кулак не в состоянии бороться с Советской властью и с этой стороны для политики Коммунистической партии опасности не представляет.

Высоко ценили в Беларуси Яна Гамарника, занявшего должность первого секретаря ЦК КП(б)Б в ноябре 1928 г. Достаточно сказать, что, когда его отзывали для работы в качестве начальника политуправления Красной Армии, члены бюро ЦК во главе с Председателем СНК БССР Николаем Голодедом в полном составе выехали в Москву ходатайствовать об оставлении этого человека в БССР. Как основание называли способность налаживать коллективную работу во имя интересов республики, понимать и ценить местные кадры, проводить общеполитические мероприятия с учетом национальных и других особенностей.

Однако в январе 1930 г. первым секретарем стал Вениамин Гей. Время его работы - это период массовой коллективизации с ее "приливами" и "отливами", "прыжками" от артели к коммуне и обратно. Одновременно под его надзором и с помощью ГПУ шло наступление на национальную культуру. Белорусский национализм был объявлен главной опасностью, сфабриковано пресловутое дело "Саюза вызвалення Беларусi" с обвинением в контрреволюционности большой группы интеллигенции. Несостоятельность Гея как партийного руководителя была настолько очевидной, что Николай Голодед счел своим долгом обратиться по этому вопросу непосредственно к Генеральному секретарю ЦК ВКП(б). На пленуме ЦК КП(б)Б в феврале 1933 г. Голодед аргументировал свою позицию: "Я убедился, что так дальше дело идти не может... Тогда я пошел в ЦК ВКП(б) к секретарям ЦК, в частности, к товарищу Сталину, и сказал: "Гей с работой не справляется. Нужно менять руководство". Какой результат? Гей был отозван... Я убежден, что не найдется ни одного члена ЦК, ни одного члена ЦКК, кто бы пожалел об этом".

Гея в январе 1932 г. сменил Николай Гикало. Это уже был типичный представитель новой когорты руководителей, затребованных поменявшимся временем. Если в Москве насаждался культ "мудрого вождя всех народов", то в Минске окружение Гикало, собранное им из мест, где работал, складывало культ "верного проводника указаний вождя". Именем Гикало называли предприятия, на демонстрациях несли его портреты, ему слали рапорты о достижениях. И в то же время разворачивалась великая чистка партии и общества от "троцкистов и иных двурушников", вылившаяся в трагедию 1937 года.

После четырехмесячного пребывания первым секретарем ЦК КП(б)Б Василия Шаранговича, снятого постановлением ЦК ВКП(б) от 27 июля 1937 г. с передачей дела в НКВД как на врага народа, с последующим участием в процессе над Н.Бухариным, пришла очередь Алексея Волкова. Его появление венчало цикл кадровых ротаций в верхних эшелонах власти в республике, пока в Москве не решили, что человек, отвечающий времени, найден.

Но что это был за человек "во времени"? Людская память сведений о нем почти не сохранила. Бывший предвоенный секретарь ЦК КП(б)Б Николай Авхимович сказал мне однажды: "Странная оказалась личность". Подумав, добавил: "Никто в республике раньше его не знал. А когда сел на место первого, сразу потянул за собой шлейф расстрельных дел. Черное пятно от него и осталось. Может, в архивах что сохранилось?"

Итак, архивы...

1. Прислан для очищения республики от "вражьей нечисти"

Алексей Алексеевич Волков, 47 лет, уроженец Рязанской области, русский, из рабочих, член ВКП(б) с 1915 г. Политическая его биография формировалась вполне в духе того неповторимого времени, которое причудливо прессовало в себе и героическое, и трагическое. Один из вожаков революционных рабочих Путиловского завода в Петрограде в 1917 г., отличившийся при обороне города от войск белого генерала Юденича, партийный, советский функционер при проведении индустриализации и коллективизации в республиках Средней Азии, Украине, в российских губерниях, он совершил в 1933 - 1937 гг. прыжок от рядового инструктора партийного комитета до второго секретаря Московского комитета ВКП(б). Низшее образование не было препятствием - учеба на курсах марксизма-ленинизма при Коммунистической академии вооружила знаниями теоретических азов, необходимых для работы в условиях обострения классовой борьбы, когда врагов приходилось разоблачать прежде всего внутри собственной партии.

Представляя 11 августа 1937 г. участникам пленума ЦК КП(б)Б нового руководителя республиканской парторганизации, член ЦК ВКП(б) и заведующий его отделом Яков Яковлев говорил: "Товарищ Волков известен Центральному Комитету как настоящий большевик, никогда ни в каких отклонениях, ни в больших, ни в малых, не участвовал, проверенный на очень сложных и трудных заданиях, человек, который может твердо, по той линии, по которой требует Центральный Комитет партии, вести партийную организацию Белоруссии".

В тот период дефицит работников с подобными качествами ощущался повсюду, поэтому не надо удивляться, почему тогдашний первый секретарь Московского областного и городского комитетов партии Никита Хрущев резко возражал против отзыва Волкова из Москвы. В этой связи Яковлев пояснил членам белорусского ЦК: рекомендуемый кандидат в партийные лидеры "при крайних воплях со стороны тов. Хрущева был освобожден для работы в Белоруссии - он работал вторым секретарем Московского комитета партии по городу (фактически первым секретарем МК). И как тов. Хрущев ни кричал по сему поводу, но обязанность Московской организации быть резервом для других организаций, и Центральный Комитет его не послушал".

Характеризуя Волкова, Яковлев не стал вдаваться в одно немаловажное обстоятельство, которое, однако, важно учитывать, рисуя политический портрет этого очередного назначенца центра. О нем не преминула напомнить 2 декабря 1937 г. газета "Советская Белоруссия", излагая биографию "кандидата в депутаты Верховного Совета СССР Алексея Алексеевича Волкова". Из статьи узнаем, что кандидат в депутаты учился работать и бороться с классовым врагом у "верного соратника товарища Сталина Лазаря Моисеевича Кагановича", что ему очень многое дала работа "под руководством Никиты Сергеевича Хрущева - верного воспитанника Лазаря Моисеевича" и что полученные опыт и методы он умело применял в борьбе с "троцкистами, зиновьевцами, националистическими группами в Средней Азии", с "национализмом на Украине". А в Белоруссии ему предстоит выполнить (что он считает "величайшим своим счастьем") "боевое задание Иосифа Виссарионовича Сталина - очистить этот форпост Советского Союза от всякой вражьей нечисти, начиная с троцкистско-бухаринских бандитов и кончая национал-фашистским отребьем, шпионами, диверсантами и врагами".

Комиссию для подсчета голосов на пленуме предложили возглавить члену бюро ЦК КП(б)Б, наркому внутренних дел БССР, одновременно начальнику Особого отдела ГУГБ НКВД СССР по БВО Борису Берману, занявшему эти должности в марте 1937 г.

Сделаем небольшое отступление. Что представлял собой человек, с оглядкой на которого прошла вся деятельность Волкова в республике? Для этого обратимся к той части стенограммы XVI съезда КП(б)Б (10 - 19 июня 1937 г.), где освещается выдвижение Бориса Бермана в состав ЦК КП(б)Б. Здесь есть чему подивиться. Излагая свою биографию, Берман, например, говорит: "Я родился в 1901 г. 15 мая в Забайкалье. Происхожу из буржуазной семьи. Отец мой до 1913 г. имел кирпичный завод, в 1918 г. разорился. С тех пор служащий и служит до сих пор..."

Стоп... По тем временам это же явный компромат, многим перекрывавший дорогу на любые руководящие должности вообще, не то что в НКВД!

Но читаем дальше: "В 1918 г. в марте ушел добровольцем в Красную гвардию... В конце 1918 г., после ликвидации Красной гвардии, вместе с семьей пошел в Китай - в Манчжурию. В Манчжурии работал 1919 - 1920 годы". А ведь это уже второй компромат - нахождение за границей в самые трудные годы гражданской войны, когда решался вопрос: быть или не быть Советской власти.

Затем кандидат в члены ЦК сообщил делегатам съезда, что, возвратившись из Манчжурии в Сибирь, стал работать в органах ЧК. Странно... Берман продолжает: "Я не знаю, следует ли тут об этом рассказывать. В 1924 г., находясь в Москве и одновременно учась в институте, был исключен из партии как выходец из буржуазной среды (в РКП(б) Б.Берман вступил в 1921 г. - Р.П.). Затем тут же был восстановлен".

Берман был избран в состав ЦК КП(б)Б. Из 698 делегатов "за" проголосовало 614 человек, против - 42. Остальные голосовать не стали.

Описание облика Бермана, под руководством которого во время его работы в НКВД СССР проводился обыск на квартире арестованного одного из видных руководителей Коммунистической партии Н.И.Бухарина, оставила в книге "Незабываемое" Анна Ларина (Бухарина): "Берман пришел точно на банкет: в шикарном черном костюме, белой рубашке, кольцо на руке с длинным ногтем на мизинце. Его самодовольный вид внушал отвращение".

Но вернемся к Алексею Волкову. Вместе с ним на должность второго секретаря ЦК КП(б)Б избирался другой "не менее достойный", по характеристике Яковлева, представитель московской организации Анатолий Левицкий, заведовавший до этого Московским областным земельным управлением. Как пояснил Яковлев, имелось в виду дополнить "специальный городской и деревенский опыт общепартийного руководства" Волкова "опытом специального деревенского руководства" Левицкого. На деле у Левицкого было другое предназначение. О нем сообщал 3 июля 1939 г. в ЦК ВКП(б) заведующему отделом руководящих партийных органов (ОРПО) Георгию Маленкову Пантелеймон Пономаренко, сменивший Волкова на посту первого секретаря ЦК КП(б)Б: "Я должен заявить прямо, что личность бывшего второго секретаря Левицкого вызывает у меня, на основании всех приведенных и многочисленных других данных, серьезнейшее сомнение, а т. Волков, главным образом, действовал по указке Левицкого и Бермана. Достаточно сказать, что все дела, которые решались Центральным Комитетом, предварительно ими согласовывались с бывшим руководством НКВД".

В записке подробно излагается, что это были за "данные" и "дела". Сошлемся лишь на один, но весьма примечательный, пример. Пономаренко пишет: "Следует привести еще такой факт, когда бывший секретарь ЦК Левицкий вместе с Берманом, бывшим нарком-внуделом, врагом, выехали в Бобруйск на собрание партийного актива и после партийного актива в одну ночь арестовали 17 человек руководящих районных работников, в том числе прокурора, председателя райисполкома, уполнаркомзага. Большинство из этих работников реабилитированы".

Волков приступил к исполнению обязанностей первого лица в республике, о людях которой и о ней самой не имел ни малейшего представления. Зато он точно знал, что "банда Шаранговича - Голодеда (В.М.Шарангович - первый секретарь ЦК КП(б)Б в марте - июле 1937 г., Н.М.Голодед - Председатель СНК БССР с мая 1927 по май 1937 г. - Р.П.) насадила здесь разветвленное антисоветское подполье", которое ему вместе с Берманом поручено раскрыть и обезвредить. Таково задание генерального секретаря. А ему он привык безгранично верить и указания безоговорочно исполнять. Мир для Волкова, как и в годы гражданской войны, по-прежнему делился на "красных" и "белых". Белых следовало безжалостно уничтожать, ибо в них - преграда на пути к светлому будущему.



2. Кругом "расстановка вражеских сил"

Уже через месяц Алексей Волков докладывал Сталину о ходе "очищения Белоруссии" от врагов. На 11 страницах плотного машинописного текста докладной записки, хранящейся сегодня в архиве, уместилось 8 разделов, важнейшими из которых были: "Сопротивление врагов", "Положение в ЦК КП(б)Б", "Вредительство в партийной работе", "Вредительство в комсомоле", "Положение в аппарате правительства БССР". В каждом из них информация о том, что сделано и что намечено провести

: - ликвидировано 82 из 138 "вредительски организованных совхозов";

- вокруг некоторых городских и районных центров часто наблюдается "расстановка вражеских сил из бывших белогвардейцев, которые работают либо председателем колхоза, либо врачом или учителем" - "в данный момент все эти извращения исправлены";

- "польские шпионы Шаранговичи брали курс на захват ЦК КП(б)Б, на вовлечение в его состав и аппарат своих людей - шпионов, национал-фашистов, троцкистов, правых, политически и морально разложившихся для того, чтобы создать благоприятные условия в работе центра антисоветского подполья в Белоруссии" - из 64 членов ЦК разоблачены и арестованы 20, сняты с работы 6 человек, стоит вопрос об исключении их из партии и аресте; из 36 работающих инструкторов ЦК должны быть немедленно сняты с работы за связь с врагами народа 22 человека;

- из 39 членов Минского горкома партии разоблачены и арестованы как враги народа 10 человек; среди пропагандистов оказалось 50 руководителей марксистско-ленинских кружков - врагов народа;

- во главе ЦК ЛКСМБ был враг народа Августайтис - "брал ставку на вербовку из среды комсомола вражеских кадров, проводил работу по разложению комсомольской организации";

- "правительственный аппарат республики был и еще остается сильно засоренным врагами" - из 12 наркомов 8 разоблачены и арестованы; "враг там еще есть", "он продолжает свою подрывную работу".

По ряду вопросов автор записи просил "указаний".

О третьем секретаре ЦК КП(б)Б Владимире Потапейко: "У нас арестован отец, беспартийный, происходит из зажиточной семьи", "имел связь со шпионами". Прошло 6 дней после ареста, а третий секретарь "молчит, ничего об этом не говорит бюро ЦК".

О Председателе СНК БССР Данииле Волковиче: "Установлено показаниями многих арестованных, что Волкович является законспирированным членом центра объединенного подполья Белоруссии, активный участник разрушительной работы; выдвинут на пост председателя СНК по предложению Шаранговича как участник контрреволюционного центра в Белоруссии. Подробный материал о Волковиче послан тов. Берманом тов. Ежову Н.И. Я считаю, что его нужно немедленно арестовать".

Волков просил также срочно отозвать из БССР уполномоченного КПК при ЦК ВКП(б) по БССР Шустина "как не ведущего никакой борьбы с врагами, ни одного вопроса о борьбе с врагами и о ликвидации последствий вредительства не поставившего".

Соответствующие распоряжения последовали незамедлительно. Председателя СНК БССР Д.И.Волковича уже в сентябре вызвали в Москву и там арестовали, а в ноябре осудили к высшей мере наказания. В.Д.Потапейко был освобожден от обязанностей секретаря, выведен из состава ЦК. После непродолжительной работы начальником Управления по делам искусства при СНК БССР летом 1938 г. арестован и в мае 1940 г. осужден к 15 годам заключения в лагеря. Сняли со своей должности и А.Я.Шустина.

Получив полное одобрение первых своих действий, Волков стал расширять масштабы "чистки", согласуя каждый последующий шаг с наркомом внутренних дел.

Архивы сохранили их переписку, ведшуюся под грифом: "Совершенно секретно. Только лично".

На имя и.о. первого секретаря устремился поток докладных записок, сообщений из судебных, контрольных органов, от городских и районных комитетов партии, но больше всего шло спецсводок из НКВД БССР. Об аресте партийных руководителей по обвинению в участии в контрреволюционной организации (7 сентября 1937 г.), о настроениях населения в связи с арестами жителей польской национальности (9 сентября), о контрреволюционной деятельности в связи с подготовкой к выборам в Верховный Совет СССР (30 сентября), о ходе ликвидации последствий вредительства в преподавании языков и литературы в школах БССР (5 октября), о вредительском срыве выполнения решений по стягиванию хуторов, о переселении семей репрессированных по первой и второй категориям в отдельные районы (не позже 26 октября)... Это далеко не полный перечень наиболее объемных по количеству страниц докладных записок и спецсообщений, зарегистрированных в особом секторе ЦК КП(б)Б в сентябре-октябре 1937 г. Служебные записки на рассмотрение первого секретаря посылал Главлит БССР: отношение Партиздата ЦК КП(б)Б к произведениям классиков марксизма-ленинизма, изданных под редакцией врагов народа (4 октября), изъятие из продажи и библиотек брошюры Я.А.Яковлева о подготовке Конституции СССР (20 октября) - того самого Яковлева, приезд которого на пленум ЦК КП(б)Б в июле 1937 г. ознаменовался началом массовых репрессий в республике в связи с обвинением во вредительстве ее руководителей, снятие с продажи брошюры "Конституция БССР" (21 октября), изъятие книг А.С.Серафимовича и Д.А.Фурманова (26 ноября) и т.д.

В "контрреволюционном перерождении", "вредительской деятельности" были обвинены Наркомюст, Верховный суд, Прокуратура республики, АН БССР, Институт истории партии при ЦК КП(б)Б, Радиокомитет, целые городские и районные парторганизации. После объяснений в бюро ЦК партийные секретари снимались с работы и исключались из КП(б)Б. Решениями бюро из партии исключались также председатели райисполкомов, директора, заместители директоров, начальники политотделов МТС, редакторы районных газет, заведующие отделами народного образования. Сохранились докладные записки Бермана на имя Волкова о десятках секретарей райкомов партии и ответственных работников ЦК, подлежавших аресту. По этим материалам в районы выезжали уполномоченные бюро ЦК, которые совместно с работниками НКВД вели расправы на местах.

В упоминавшейся докладной записке Пономаренко на имя Маленкова от 3 июля 1939 г. читаем

: "На каждом заседании бюро Центрального Комитета снимались с работы, предавались суду и арестовывались несколько районных руководств. По самым невероятным клеветническим материалам люди исключались из партии и арестовывались. В аппарате Центрального Комитета нашла себе приют группа провокаторов и клеветников, распоясавшихся до крайности... Бюро ЦК КП(б)Б проходило совершенно мимо фактов, когда эти так называемые уполномоченные ЦК ликвидировали целые районные организации. Так, например, в Белыничском районе, куда был послан провокатор Земцов, он добился исключения из партии и ареста районных руководителей, по составленному им списку добился исключения 17 человек из партии, закрыл райком на замок, опечатал, сдал ключи в районное отделение НКВД и уехал. Аналогично он поступил и в Руденском районе... Характерным для практики является пример, когда 31 декабря 1937 г. на заседании бюро ЦК за несколько часов были рассмотрены и приняты по 5 районам Белоруссии (Краснослободскому, Лиозненскому, Лоевскому, Сенненскому, Белыничскому) стандартные однотипные решения, обвинявшие секретарей райкомов и председателей райисполкомов в проведении вредительской линии, в пособничестве шпионажу и т.д. Этими решениями они были исключены из партии и арестованы... В организации была создана обстановка невероятной подозрительности. Как правило, на заседаниях бюро Центрального Комитета коммунистам, вина которых ничем не была доказана, задавались, примерно, такие вопросы: "Сколько иен получили от японской разведки? Кем вы завербованы? Кого вы завербовали? Давно ли вы состоите в контрреволюционной организации?"

Заседания бюро проходили каждые два-три дня. Вел их Левицкий, итоги нередко подводил Берман, а Волков произносил длинные речи, подводя под "оргвыводы" "политическую подкладку". Стенограммы бюро (все сохранились!) зафиксировали многие "шедевры" его ораторского искусства. Вот лишь одна выписка из речи от 10 сентября 1937 г. при рассмотрении заявления поэта Андрея Александровича о восстановлении в партии

: "Надо тебе одно усвоить, что любой человек, который клянется перед партией, если он не искренне заявляет, то пусть пройдет месяц, два, все равно от партии ничего не скроет. Потому что партия все равно разоблачит и уничтожит, как партия разоблачает и уничтожает любого врага, как партия разоблачает и уничтожает сейчас врагов Белоруссии... Мы сейчас в органах НКВД, в Центральном Исполнительном Комитете получаем сотни сообщений-сигналов от колхозников, рабочих, служащих, инженерно-технических работников, учителей - преданных людей о врагах, когда нам помогают выкорчевывать врагов. А ты, слепая тупица, политически неграмотный, оторвавшийся от жизни человек, молодой человек (который) носит звание поэта, не замечал, что делается в стране Советского Союза. Вольно или невольно, но ты выполнял волю нацдемов в угоду польского и германского фашизма".

По руководителям крупного ранга решения принимались пленумом ЦК КП(б)Б. Повестки дня формулировались стандартно: "Об исключении из партии и из состава ЦК КП(б)Б разоблаченных и арестованных как врагов народа". Далее перечислялись фамилии наркомов, заведующих отделами ЦК, партийных, советских, хозяйственных, военных работников. Список исключенных по этому мотиву на заседании пленума ЦК 25 октября 1937 г. включал, например, 19 членов Центрального Комитета; еще 3 члена и 8 кандидатов в члены ЦК исключались без указания на проведенный предварительно арест. На этом заседании "за потерю революционной бдительности, неведение решительной борьбы с врагами народа и связь с заграницей (Польша) был выведен из состава ЦК, бюро и снят со своего поста Председатель ЦИК БССР Михаил Стакун. Такая же судьба постигла заместителя Председателя СНК БССР Ивана Журавлева. После пленума материалы на Стакуна и Журавлева по поручению лично Волкова были посланы в НКВД БССР. На заседании пленума ЦК КП(б)Б 30 - 31 января 1938 г. как враги народа выведены из состава ЦК и исключены из партии 7 членов и 6 кандидатов в члены Центрального Комитета.

В итоге по обвинению в "принадлежности к объединенному антисоветскому подполью" либо "пособничестве врагам народа" были арестованы и приговорены к высшей мере наказания все 11 членов бюро и 6 из 7 кандидатов в члены бюро ЦК, избранных 20 июня 1937 г. пленумом ЦК КП(б)Б после XVI съезда партии. К весне 1938 г. оказались арестованными и приговоренными к высшей мере наказания 34 из 64 членов ЦК, 8 из 21 кандидата в члены ЦК. Из состава членов ГК, РК КП(б)Б, избранных в 1937 г., к маю 1938 г. арестовали 219, исключили из партии без ареста еще 148 человек; из числа секретарей парткомов и парторганизаций - 101. Общее число арестованных и осужденных на 1 июня 1938 г. работников из партийных, советских, хозяйственных структур и научных учреждений достигало 400 человек.

Репрессии против руководящих кадров в республике не остановило и постановление январского (1938 г.) пленума ЦК ВКП(б) "Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков". Постановление требовало полностью ликвидировать практику "валового подхода" к исключениям и восстановить в правах безвинно пострадавших. Постановление было обсуждено, одобрено, часть исключенных возвращены в КП(б)Б. Что же касалось общей политической линии, то Алексей Волков в заключительном слове на XVII съезде КП(б)Б (10 - 18 июня 1938 г.) заявил, что и она, и все исключения, которые проводились в Белоруссии, "были правильными". Более того, по его словам, и "в Белоруссии в области ликвидации последствий вредительства, в разоблачении врагов сделано очень мало, и 1938 год должен стать годом нового выкорчевывания врагов, годом борьбы, годом их разгрома".



3. Крах

К "новому выкорчевыванию врагов" Волков призывал в отчетном докладе съезду, который превысил все установленные регламентом нормы. Доклад целиком занял вечернее заседание в день открытия съезда и полностью утреннее на следующий день. Возражать делегаты остерегались. П.К.Пономаренко в докладной записке Г.М.Маленкову от 3 июля 1939 г. констатировал: "На XVII съезде КП(б) Белоруссии секретарю Центрального Комитета по регламенту было установлено 2 часа. Тов. Волков говорил 6 часов. И когда один из военных товарищей после того как Волков говорил уже 6 часов в своем выступлении сказал, что доклад т. Волкова по содержанию его не совсем удовлетворяет, а по форме он слишком длинен, т. Волков квалифицировал это как вылазку классового врага и потребовал от делегации ночью собраться и обсудить этот поступок". Пономаренко назвал происшедшее "проявлением дикого самодержавства".

Делегаты съезда вслед за докладчиком традиционно разоблачали врагов народа, через призму разоблачений оценивали достижения и недостатки в хозяйственном и культурном строительстве.

После обсуждения отчетных докладов ЦК и Ревизионной комиссии состоялись выборы новых руководящих органов партии. Протокол счетной комиссии зафиксировал такие результаты по первым лицам: Волков - "за" 406 голосов, "против" - 8; у Левицкого "против" 13 голосов. Таким образом, оба вошли в новый состав ЦК КП(б)Б.

Однако на вечернем заседании 16 июня начались неожиданности. Вместо объявления результатов голосования объявили перерыв в работе съезда на весь день 17 июня и первую половину дня 18 июня. На вечернем заседании 18 июня в президиум съезда поднялись секретарь ЦК ВКП(б) Андрей Андреев, а с ним заместитель заведующего ОРПО ЦК ВКП(б) Пантелеймон Пономаренко, который и стал первым секретарем ЦК КП(б)Б.

Сам Пономаренко так описывал свое появление в Белоруссии и причины освобождения от должности Волкова

: "Приехали мы в Минск в воскресенье 18 июня. Нас встретил первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии А.А.Волков. Оказалось, что съезд уже закончил работу. Новый состав ЦК и Ревизионная комиссия избраны, но объявление результатов голосования отложено до вечернего заседания".

Далее Пономаренко поясняет

: "Вечером на этом заседании с короткой речью выступил А.А.Андреев. Он сказал: "Центральный Комитет ВКП(б) считает, что Волков не справляется со своими обязанностями. Товарищ Волков человек честный, ему не предъявляется никаких обвинений, но ЦК считает необходимым его заменить. ЦК ВКП(б) рекомендует вам ввести в состав ЦК партии Белоруссии товарища Пономаренко П.К., молодого работника, хорошо зарекомендовавшего на работе в отделе руководящих парторганов ЦК ВКП(б)".

Так что же произошло? Откуда такая перемена?

Просто в отделе руководящих партийных органов ЦК ВКП(б) после январского пленума к особе Волкова стали присматриваться более внимательно. В архиве сохранился вариант докладной записки на имя заведующего отделом Маленкова, обобщающей наблюдения. Написана она, очевидно, работником отдела, командированным в Минск для контроля за ходом XVII съезда КП(б)Б (записка не подписана, нет даты, но она легко устанавливается по содержанию документа). Содержание же - изложение "серьезных недостатков и срывов" в работе первого и второго секретарей ЦК КП(б), а также председателя СНК БССР.

Весьма любопытны наблюдения о взаимоотношениях работников аппарата ЦК и обкомов партии с аппаратом НКВД БССР

: "Аппарат ЦК КП(б)Б и обкомов и аппарат НКВД прямо сливаются. Работники обкомов и ЦК КП(б)Б демобилизуются. На заседании бюро ЦК КП(б)Б Волков спрашивает зав. совпартотделом, почему он не представил до сих пор (на утверждение) ряд заместителей наркомов и инструкторов. Тот ответил, что "технический отдел НКВД не дает ответа на наш список проверки". То же самое мне ответили в обкомах (на вопрос), почему они до сих пор не укомплектованы: "проверяются в НКВД". Справки, даже безобидные, из НКВД, подписанные лейтенантом, производят магическое отрицательное воздействие на секретарей обкомов, райкомов".

Вопросы к Волкову появились уже в начале работы съезда. Опубликованный 18 июня в газетах текст отчетного доклада разительно отличался от того, который зачитывался делегатам. Утвержденные предварительно пленумом ЦК положения докладчик иллюстрировал обширными выдержками о "массовом вредительстве" и "контрреволюционных гнездах" в отраслях народного хозяйства республики, в сфере народного образования и культуры, государственных учреждениях, партийных организациях. Выдержки Волков брал из материалов к докладу, представленных НКВД, КПК, ОРПО, из сообщений и "сигналов" граждан, названных в докладе "сознательными". Например, цитировались целые разделы из справки УГБ НКВД БССР "Итоги разгрома антисоветского подполья в БССР", подготовленной по материалам следствия 1937 - 1938 годов и пересланной в ЦК КП(б)Б накануне съезда. Докладчик углублялся в историю национал-демократического движения в БССР, разоблачал его связи с зарубежной белорусской эмиграцией, шпионскими центрами внутри страны и за рубежом, характеризовал составные части "объединенного антисоветского подполья": троцкистскую организацию, организацию правых, подполье национал-фашистское, антисоветское эсеровское, бундовско-сионистское, церковно-сектантское. Из справок КПК и отделов ЦК зачитывались биографические данные исключенных из партии секретарей окружкомов, райкомов, заведующих отделами ЦК, приводились сведения об обвиненных во "вражеской работе" членах горкомов, райкомов, секретарях низовых организаций.

Заключительная речь Волкова, произнесенная после прений по отчетному докладу, вообще повергла делегатов в недоумение, хотя и сопровождалась ритуальными аплодисментами

: "Мы должны помнить, - поучал оратор, - что враги рассыпались по всей Белоруссии, по всем ее участкам - в промышленности, сельском хозяйстве, в советских органах, в школах, вузах, комсомольских органах, в военных организациях, вплоть до магазинов. Эти бандитские организации не гнушаются ничем, организуют свои группы в магазинах, любых кружках - детских, хоровых... Бандитские организации, латышские организации, эсеровские группы - эти шпионы, помимо того, что мы громим троцкистско-бухаринские банды, вся эта сволочь, вся эта шушера сблокировалась еще в 1930 году. И уже тогда они имели свои задания. Возьмите задания старого офицерья. Какая у них задача? Их задача - готовиться к войне, создавать повстанческие группы, диверсионные группы, взрывать вокзалы, почту, грабить банки, выводить из строя электростанции, грабить военные обозы и снабжать награбленным свои повстанческие отряды. Поэтому неправильно считать, что у нас все уже сделано. Я считаю, и вправе заявить это на съезде, что удар по этим бандам, по врагам у нас до этого времени наносился еще очень слабо, тов. Наседкин (Алексей Наседкин - нарком НКВД, сменивший в мае 1938 г. Бермана на этом посту. - Р.П.), очень слабо. Перед нами стоит огромная задача - окончательно разгромить врагов, всех их поймать, всюду найти".

Представители ОРПО ЦК ВКП(б), присутствовавшие на съезде, бдительно наблюдали за происходившим и слали в Москву соответствующую информацию. Развязка не заставила себя долго ожидать.

Алексея Волкова отозвали "в распоряжение ЦК ВКП(б)". По имеющимся сведениям, с июля 1938 г. по май 1940 г. он работал первым секретарем Чувашского обкома ВКП(б) и одновременно председателем Чувашской ССР. Затем был на хозяйственной работе. Датой смерти называется 1941 год. Убыл из республики и Анатолий Левицкий, жизненные перипетии которого затерялись во времени.

Но потерялись ли окончательно? Кто-то из известных верно подметил: одни возвышаются в истории, как скифские курганы, другие торчат, словно прогнившие столбы.