— Анатолий Иванович, я знаю, что первый фильм о судьбе пропавших без вести солдат Великой Отечественной войны вы сняли еще в 1992‑м. «Черный ворон» — это в каком‑то смысле продолжение «Черной дороги»?
— Если вернуться, то самый мой первый фильм — «Не плачьте обо мне» о художнике Анатолии Исачеве из Речицы. Это был как бы трамплин, мой режиссерский дебют. И я подумал: если премьера пройдет хорошо, то можно будет думать и о теме пропавших без вести в войну. «Не плачьте обо мне» прошел с большим успехом, с триумфом, побил все кассовые рекорды среди полнометражных документальных фильмов. И когда я вдруг стал известным не только кинооператором, но и кинорежиссером, это дало мне право вплотную заняться той темой, о которой мечтал, закрыть белые пятна в истории, которые не давали мне спокойно спать и жить. Мой отец Алай Иван Алексеевич, 1918 года рождения, деревня Усохи Борисовского района, перед войной был призван на действительную службу на границу. Белостокский пограничный выступ. Мы знаем, какие события там происходили, насколько внезапным было гитлеровское нападение, как наша армия отступала в сторону Минска. И где‑то в июле 1941‑го вместе с ранеными бойцами отец оказался в плену. Но это все я узнал значительно позже!
— Как вы начали разыскивать следы отца?
Режиссер Анатолий Алай всю жизнь и несколько своих фильмов посвятил поискам отца, в годы войны пропавшего без вести.
— Вам что‑то известно о довоенной биографии вашего отца?
— Он окончил Минский медицинский институт, они с мамой учились в одной группе. Закончили учебу в 1940 году. У отца не то что в институте, даже в школе не было ни одной четверки, круглый отличник! Мать рассказывала, он экзамены сдавать шел первым и выходил из аудитории с пятеркой. Перед ним открывались большие перспективы, он мог стать великим врачом, ученым… Я ведь нашел и ведомости из института, использую их в своей книге: собрал очень большое количество архивного материала и сейчас ищу спонсора, чтобы все‑таки издать ее.
— Как велись поиски все эти годы?
— Мне были открыты многие двери. К этому времени многие бывшие военнопленные оказались за границей в силу каких‑то обстоятельств, а я решил поискать отца и там. И люди мне исповедовались, люди меня впускали в свои квартиры, они видели мою боль и говорили, говорили… Таким образом и создавал эти фильмы. И после ленты «Его зарыли в шар земной» сделал «Черную дорогу» — эта картина посвящена уже непосредственно поиску отца. Я нашел письмо, которое отец писал откуда‑то из‑под Браньска, с территории Польши, и решил поехать в это село, взял с собой фотографии, съемочную группу. Многие люди подключились к моему поиску, они и своих родных разыскивали. И нам помогали, где бы я ни был!
Снимал в Канаде — в Торонто и Монреале — и там обращался в газеты, публиковал отцовские фотографии. Там мне так и не удалось ничего найти. Но я рассказал о комбате Сапрыкине, герое войны, который совершил свой подвиг в деревне Красная Слобода Дубровенского района. Владимир Сапрыкин, комбат‑артиллерист, огонь своей артиллерии вызвал на себя и считался погибшим. А оказался раненым, и немцы взяли его в плен. Затем он попал в Гамбург, а после войны уехал в Канаду. Мне удалось восстановить его судьбу. А про отца так и не находил сведений, куда бы ни тыкался.
Было очень обидно: объездил полсвета и нигде ничего не мог обнаружить. А ведь время идет, годы уходят… Много я сделал картин, много благодарственных писем получал от людей, просьб «помогите, Анатолий Иванович!» от тех, кто также разыскивал своих близких. Я им указывал архивы, кому‑то помогал — во Владивостоке, в Воркуте, везде. И однажды на встрече в Национальной библиотеке упомянул об отцовской судьбе. На следующее утро мне позвонил представитель одной из силовых структур: «Я нашел вашего отца». Я обомлел от этой новости. Я всю жизнь потратил — и никаких следов! С горящими глазами прибежал на студию, упросил срочно продолжить тему: «Я нашел отца!» Отказать мне никто не мог, скомплектовали группу, взял с собой дочь — и мы выехали в польский Демблин снимать «Черного ворона». И выяснилось, что 25 октября 1942 года мой отец Алай Иван Алексеевич, военнопленный, врач, совершил побег из концлагеря. Про этот лагерь писали страшные вещи, там узники были доведены до такого отчаяния, что в отдельных местах было людоедство, потому что людей морили голодом. Жизнь отца оборвалась, скорее всего, с момента вот этой последней записи о побеге в карточке военнопленного. Вероятно, он был расстрелян, потому что я дальше пытался осуществлять поиск и никаких документов, что отец в качестве военнопленного был перемещен на территорию Советского Союза, так и не обнаружил. Скорее всего, в 1942‑м люди, бежавшие из концлагеря, были сразу расстреляны: русские, украинцы, белорусы, евреи. Там, на территории лагеря, большое кладбище… Я считаю, что в конечном итоге моя цель — найти отца — была достигнута. Но для этого понадобилось, если сложить с розысками, которые вела мама, 75 лет. Фактически от самого рождения: в октябре мне исполняется 80. Хотя последняя точка в этой истории все же не поставлена.
— Кто помогал вам в поисках?
— И русские, и белорусы, и все‑все. Как говорил мой двоюродный брат Коля, ну не может человек просто пропасть бесследно! И если задаться целью разыскать, то есть пути и много людей, которые могут тебе в этом помочь. И я очень им всем благодарен. В память у меня сейчас висит календарь из Демблина. Дома и на даче. Я повесил его, чтобы смотреть и всегда помнить, что такое война, которая у меня отняла самого дорогого человека.
ovsepyan@sb.by
