Аукционы антиквариата в интернете: уместен ли торг национальным достоянием
02.10.2014 20:29:00
Чего только нет на аукционах антиквариата в интернете! Печати шляхтичей Великого княжества Литовского и ордена, медали героев Великой Отечественной войны, картины, посуда, книги. Любой обеспеченный гражданин может, сидя в сети, собрать приличную коллекцию раритетов у себя дома. Достаточно сделать всего несколько кликов. Но откуда берутся у людей сокровища и реликвии: завещано предками или добыто незаконным путем? Уместен ли вообще торг тем, что является, по мнению ученых, национальным достоянием и должно храниться в музеях?
Чтобы понять, что к чему, для начала я сам попробовал поучаствовать в аукционах. Публика здесь разношерстная. Это и знатоки истории, и «обыватели», у которых завалялись вещи, о подлинной стоимости которых они ничего не знают. Вот, например, выставлена на продажу современная украинская медаль. Как она попала на белорусский рынок, не знает даже продавец. С покупателем у него происходит в сети разговор:
Покупатель: За какие заслуги вручали?
Продавец: Увы, помочь не могу. Не участвовал и там не служил.
Покупатель: Жаль, вы бы лучше узнали, за что ею награждали, а потом, может, цену точную установили бы, может, это недорогой юбилейный знак, а может, и какая–то ценная трудовая или боевая награда.
К слову, цена награды 200 тысяч рублей — один поход в магазин. Неужели так дешево оценены чьи–то заслуги?
Но это еще ничего. Продается памятная медаль «50 год вызвалення Беларусi ад нямецка–фашысцкiх захопнiкаў». Цена — 20 тысяч. Для кого–то — святыня. А тут за бесценок...
Дальше — больше удивительного. Орден Отечественной войны I степени выставлен за 30 долларов. На обороте указан номер: 875889, отмечено место чеканки: «Монетный двор». Можно приобрести ту же награду дешевле. И тоже — не подделку. Например, с номером 1679506. За два ордена Отечественной войны другой продавец просит в сумме 50 долларов. Красная цена медали «За отвагу» — 55 долларов. На одной чаше весов — кровь солдата, на другой — у.е...
Медаль ликвидатора последствий аварии на Чернобыльской АЭС можно приобрести всего за 100 тысяч рублей! Нет слов.
Кому принадлежали эти знаки отличия? Советский Союз был большой. Попасть в Минск реликвии могли любыми путями. Но на аукционе — это всего лишь товар.
Директор Белгосмузея истории Великой Отечественной войны Николай Скобелев резко негативно воспринимает торговлю наградами через аукционы в интернете:
— Если бы нам кто–то в музей принес что–то на продажу, вызвали бы милицию. Мы не приемлем такого обращения с реликвиями. Можем приобретать награды у официальных организаций, принимать в дар от владельцев или их потомков вместе с подтверждающими документами. Других вариантов не рассматриваем.
О сотрудничестве с милицией рассказал мне и Дмитрий Гулецкий, директор одного из интернет–аукционов:
— К нам обращались из органов внутренних дел по поводу того, что кто–то пытался продать через аукцион оружие. Эта попытка была пресечена. Мы действуем строго по законодательству и модерируем контент портала. Другое дело, что за всем уследить невозможно. Бывает, что запрещенная к продаже вещь выставляется участником торгов в пятницу, накануне выходных, и он успевает ее реализовать.
Краденые предметы.
Государственные и боевые награды Республики Беларусь (статья 183–1 административного кодекса).
Поддельные денежные знаки и знаки почтовой оплаты.
Принадлежащие третьим лицам акции и иные ценные бумаги.
Иностранная валюта и иные валютные ценности (за исключением их купли–продажи для нумизматических целей).
Действующие или имеющие силу государственные удостоверения личности, знаки, пропуска, разрешения и лицензии.
Официальные бланки, формы строгой отчетности.
Если рассматривать награды с моральной точки зрения, то торговля ими — кощунственна. С другой стороны, благодаря коллекционерам многие ценные вещи сохраняются для истории. Гулецкий — сам страстный собиратель монет, бывших в обращении в Белоруссии до XVII века. На свое и хобби других людей смотрит с точки зрения мирового опыта:
— Аукционы есть во многих странах. Ответственность на них несет тот, кто выставляет вещь на продажу. Он вправе как продать, так и обменять свою собственность. Ограничивать людей в этом их праве можно только тогда, когда есть доказательства преступления: например, если вещь краденая.
Запрет продавать раритеты загонит участников этого рынка в подполье, что приведет лишь к росту цен на предметы и происходящие в этой среде процессы будет труднее контролировать. Так считает Игорь Чернявский, начальник управления по охране историко–культурного наследия Министерства культуры. Но он же — сторонник строгих законодательных ограничений:
— Сейчас разрабатывается документ, направленный на совершенствование охраны археологических объектов и археологических артефактов, в котором есть норма: приобретение, продажа, дарение, мена, залог таких вещей частными лицами запрещается. Артефакты объявляются собственностью государства. Однако предполагается, что раскопками смогут заниматься наряду с археологами из Национальной академии наук также индивидуальные предприниматели. То есть по заказу музея или исполкома ИП смогут на условиях тендера получать право на исследования. Естественно, находки при этом останутся в госсобственности.
В земле роется немало народу. Ходят по распаханным полям, устроенным на месте битв, древних могильников, селищ. Подбирают то, что лежит на поверхности. На охране таких мест в первую очередь и сделан акцент в документе, о котором сказал И.Чернявский.
Пока же «любители старины» чувствуют себя вольготно. И не все из них согласны носить клеймо «черных археологов». Собиратель Александр, который попросил не называть его фамилию, объяснил мне, почему занимается хождением по полям и зачем участвует в интернет–аукционах:
— Сколько себя помню, меня всегда волновало, откуда мы родом, что было на земле до нас, раньше.
— Но таких, как вы, называют «черными копателями». Не смущает?
— Это неправильный термин. «Черная археология» предполагает незаконные раскопки. А я занимаюсь металлопоиском на распаханных сельхозугодьях. Это не запрещено законом. Я не посещаю места, находящиеся под охраной государства, не мародерствую. Хотя в деревнях местные жители предлагают всякое. Недавно под Уздой крестьянин хвастался, как раскопал могилу священника и снял с трупа крест из драгметаллов. Вот это преступление. И здесь кроется ответ на вопрос, откуда всплывают на аукционах неожиданные вещи.
— С профессиональными археологами контактируете?
— Не так уж часто мне попадаются действительно интересные для науки находки. Но бывали случаи, когда ко мне обращались сотрудники Института истории НАН, я давал им эти вещи зарисовать. Передал в музей наконечник ножен скандинавского меча, шпору времен Полоцкого княжества.
Несмотря на благие намерения, которыми вымощен путь металлоискателя, по мнению Игоря Чернявского, есть в его действиях несоответствие закону:
— То, что он называет поиском на распаханных сельхозугодьях, является, по сути, археологической разведкой. На это нужно разрешение. Кроме того, у нас нет ничейной земли — она кому–то принадлежит: СПК, сельсовету и т.д. По сути, собственники должны следить за порядком на своей территории и санкционировать задержание нарушителей.
Несмотря на то что нынешние законы позволяют предотвращать незаконные «разведки» и раскопки, в землю продолжают внедряться любители.
Но нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что некоторые вещи оказываются у людей вполне законным путем.
Был у меня случай. В 1995 году на руинах старинного минского здания на площади Свободы, 19, 21 (сейчас на том месте фонтан), я нашел фрагменты изразцов, один из них — со шляхетским гербом. Поинтересовался в Институте истории НАН, могу ли продать их на аукционе. Один из сотрудников категорически заявил, что в частной собственности археологический артефакт находиться не может:
— Если вы нашли вещь, то должны сдать ее государству. То есть отдать изразец в музей.
— Вероятно, я так и поступлю. Но если бы я его не поднял с земли, то предмет пропал бы для истории...
— Вы не имели права ничего себе брать. Это собственность государства!
Заколдованный круг: лучше пусть пропадет артефакт, но только не попадет в руки такого любителя, как я? Кстати, раскопок ученые на той территории не проводили.
«Металлоискатель» Александр считает, что не нужно огульно подходить к тому, что лежит в земле и выставляется на аукционах:
— Вещь вещи рознь. Из того, что попадает на аукционы в интернете, большинство лотов малоинтересны. Бывает, мальчишка найдет монету, которой 100 — 200 лет, и просит за нее миллион. Он не знает, что даже монета XVII века, например, боратинка Речи Посполитой, стоит копейки — она обесценилась еще в то время, когда была выпущена в обращение. А действительно уникальные вещи продаются из–под полы. На антикварном рынке многие друг друга знают и не светятся в интернете.
Cреди тех, кто покупает и продает в сети, есть и ушлые торговцы, и наивные новички. В общем, все, как на базаре. Многое здесь зависит от везения. Сотрудники музеев, Института истории НАН могли бы отслеживать движение предметов на аукционах и пополнять свои коллекции. Ведь достаточно первым нажать на клавишу, чтобы купить редчайший экспонат. Некоторые этой возможностью активно пользуются.
Сергей Климов, директор Национального историко–культурного музея–заповедника «Несвиж», не видит без аукционов будущего:
— Если закрыть рынок антиквариата, то нам негде будет покупать экспонаты, пополнять радзивилловскими вещами покои замка. Где их взять, если в прошлом было все разграблено? Только на аукционах. Я сам зарегистрирован на десятках в стране и за рубежом. У нас собирается несколько коллекций — тканей, часов и т.д. Каждый сотрудник отслеживает движение вещей по своей теме на различных торгах. Даем объявления в районную газету — у местных жителей ищем и покупаем редкие предметы из замка. Не приобретаем только то, что имеет сомнительное или неизвестное происхождение.
Сам я также на аукционах в интернете приобрел несколько интересных книг для своей коллекции. Скорее всего, когда–нибудь подарю их национальному музею или библиотеке. Пока же держу руку на мышке и слежу за движением вещей в сети.
Сегодня частные коллекционеры все чаще готовы делиться своими приобретениями с публикой — на выставках. Например, в экспозиции произведений художников Парижской школы, уроженцев Беларуси, которую показывали в Минске, а теперь в Вильнюсе, немало работ, которые до сих пор пылились в частных домах.
Все современные музеи выросли из частных коллекций — Радзивиллов, Тышкевичей, Луцкевичей. Ян Луцкевич, кстати, был страстным участником аукционов. Не удивлюсь, если современные торги в интернете дадут толчок появлению новых интересных собраний, которые спустя годы благородные наследники передадут в дар своему народу и государству.
Чтобы понять, что к чему, для начала я сам попробовал поучаствовать в аукционах. Публика здесь разношерстная. Это и знатоки истории, и «обыватели», у которых завалялись вещи, о подлинной стоимости которых они ничего не знают. Вот, например, выставлена на продажу современная украинская медаль. Как она попала на белорусский рынок, не знает даже продавец. С покупателем у него происходит в сети разговор:
Продавец: Увы, помочь не могу. Не участвовал и там не служил.
Покупатель: Жаль, вы бы лучше узнали, за что ею награждали, а потом, может, цену точную установили бы, может, это недорогой юбилейный знак, а может, и какая–то ценная трудовая или боевая награда.
К слову, цена награды 200 тысяч рублей — один поход в магазин. Неужели так дешево оценены чьи–то заслуги?
Дальше — больше удивительного. Орден Отечественной войны I степени выставлен за 30 долларов. На обороте указан номер: 875889, отмечено место чеканки: «Монетный двор». Можно приобрести ту же награду дешевле. И тоже — не подделку. Например, с номером 1679506. За два ордена Отечественной войны другой продавец просит в сумме 50 долларов. Красная цена медали «За отвагу» — 55 долларов. На одной чаше весов — кровь солдата, на другой — у.е...
Медаль ликвидатора последствий аварии на Чернобыльской АЭС можно приобрести всего за 100 тысяч рублей! Нет слов.
Директор Белгосмузея истории Великой Отечественной войны Николай Скобелев резко негативно воспринимает торговлю наградами через аукционы в интернете:
— Если бы нам кто–то в музей принес что–то на продажу, вызвали бы милицию. Мы не приемлем такого обращения с реликвиями. Можем приобретать награды у официальных организаций, принимать в дар от владельцев или их потомков вместе с подтверждающими документами. Других вариантов не рассматриваем.
— К нам обращались из органов внутренних дел по поводу того, что кто–то пытался продать через аукцион оружие. Эта попытка была пресечена. Мы действуем строго по законодательству и модерируем контент портала. Другое дело, что за всем уследить невозможно. Бывает, что запрещенная к продаже вещь выставляется участником торгов в пятницу, накануне выходных, и он успевает ее реализовать.
В правилах аукциона четко прописано, что можно, а что нельзя продавать. Среди запрещенного:
Краденые предметы.
Государственные и боевые награды Республики Беларусь (статья 183–1 административного кодекса).
Принадлежащие третьим лицам акции и иные ценные бумаги.
Иностранная валюта и иные валютные ценности (за исключением их купли–продажи для нумизматических целей).
Действующие или имеющие силу государственные удостоверения личности, знаки, пропуска, разрешения и лицензии.
Официальные бланки, формы строгой отчетности.
Если рассматривать награды с моральной точки зрения, то торговля ими — кощунственна. С другой стороны, благодаря коллекционерам многие ценные вещи сохраняются для истории. Гулецкий — сам страстный собиратель монет, бывших в обращении в Белоруссии до XVII века. На свое и хобби других людей смотрит с точки зрения мирового опыта:
— Аукционы есть во многих странах. Ответственность на них несет тот, кто выставляет вещь на продажу. Он вправе как продать, так и обменять свою собственность. Ограничивать людей в этом их праве можно только тогда, когда есть доказательства преступления: например, если вещь краденая.
— Сейчас разрабатывается документ, направленный на совершенствование охраны археологических объектов и археологических артефактов, в котором есть норма: приобретение, продажа, дарение, мена, залог таких вещей частными лицами запрещается. Артефакты объявляются собственностью государства. Однако предполагается, что раскопками смогут заниматься наряду с археологами из Национальной академии наук также индивидуальные предприниматели. То есть по заказу музея или исполкома ИП смогут на условиях тендера получать право на исследования. Естественно, находки при этом останутся в госсобственности.
В земле роется немало народу. Ходят по распаханным полям, устроенным на месте битв, древних могильников, селищ. Подбирают то, что лежит на поверхности. На охране таких мест в первую очередь и сделан акцент в документе, о котором сказал И.Чернявский.
Пока же «любители старины» чувствуют себя вольготно. И не все из них согласны носить клеймо «черных археологов». Собиратель Александр, который попросил не называть его фамилию, объяснил мне, почему занимается хождением по полям и зачем участвует в интернет–аукционах:
— Сколько себя помню, меня всегда волновало, откуда мы родом, что было на земле до нас, раньше.
— Но таких, как вы, называют «черными копателями». Не смущает?
— Это неправильный термин. «Черная археология» предполагает незаконные раскопки. А я занимаюсь металлопоиском на распаханных сельхозугодьях. Это не запрещено законом. Я не посещаю места, находящиеся под охраной государства, не мародерствую. Хотя в деревнях местные жители предлагают всякое. Недавно под Уздой крестьянин хвастался, как раскопал могилу священника и снял с трупа крест из драгметаллов. Вот это преступление. И здесь кроется ответ на вопрос, откуда всплывают на аукционах неожиданные вещи.
— С профессиональными археологами контактируете?
— Не так уж часто мне попадаются действительно интересные для науки находки. Но бывали случаи, когда ко мне обращались сотрудники Института истории НАН, я давал им эти вещи зарисовать. Передал в музей наконечник ножен скандинавского меча, шпору времен Полоцкого княжества.
— То, что он называет поиском на распаханных сельхозугодьях, является, по сути, археологической разведкой. На это нужно разрешение. Кроме того, у нас нет ничейной земли — она кому–то принадлежит: СПК, сельсовету и т.д. По сути, собственники должны следить за порядком на своей территории и санкционировать задержание нарушителей.
Несмотря на то что нынешние законы позволяют предотвращать незаконные «разведки» и раскопки, в землю продолжают внедряться любители.
Был у меня случай. В 1995 году на руинах старинного минского здания на площади Свободы, 19, 21 (сейчас на том месте фонтан), я нашел фрагменты изразцов, один из них — со шляхетским гербом. Поинтересовался в Институте истории НАН, могу ли продать их на аукционе. Один из сотрудников категорически заявил, что в частной собственности археологический артефакт находиться не может:
— Если вы нашли вещь, то должны сдать ее государству. То есть отдать изразец в музей.
— Вероятно, я так и поступлю. Но если бы я его не поднял с земли, то предмет пропал бы для истории...
— Вы не имели права ничего себе брать. Это собственность государства!
Заколдованный круг: лучше пусть пропадет артефакт, но только не попадет в руки такого любителя, как я? Кстати, раскопок ученые на той территории не проводили.
«Металлоискатель» Александр считает, что не нужно огульно подходить к тому, что лежит в земле и выставляется на аукционах:
— Вещь вещи рознь. Из того, что попадает на аукционы в интернете, большинство лотов малоинтересны. Бывает, мальчишка найдет монету, которой 100 — 200 лет, и просит за нее миллион. Он не знает, что даже монета XVII века, например, боратинка Речи Посполитой, стоит копейки — она обесценилась еще в то время, когда была выпущена в обращение. А действительно уникальные вещи продаются из–под полы. На антикварном рынке многие друг друга знают и не светятся в интернете.
Cреди тех, кто покупает и продает в сети, есть и ушлые торговцы, и наивные новички. В общем, все, как на базаре. Многое здесь зависит от везения. Сотрудники музеев, Института истории НАН могли бы отслеживать движение предметов на аукционах и пополнять свои коллекции. Ведь достаточно первым нажать на клавишу, чтобы купить редчайший экспонат. Некоторые этой возможностью активно пользуются.
Сергей Климов, директор Национального историко–культурного музея–заповедника «Несвиж», не видит без аукционов будущего:
Сам я также на аукционах в интернете приобрел несколько интересных книг для своей коллекции. Скорее всего, когда–нибудь подарю их национальному музею или библиотеке. Пока же держу руку на мышке и слежу за движением вещей в сети.
Сегодня частные коллекционеры все чаще готовы делиться своими приобретениями с публикой — на выставках. Например, в экспозиции произведений художников Парижской школы, уроженцев Беларуси, которую показывали в Минске, а теперь в Вильнюсе, немало работ, которые до сих пор пылились в частных домах.
Все современные музеи выросли из частных коллекций — Радзивиллов, Тышкевичей, Луцкевичей. Ян Луцкевич, кстати, был страстным участником аукционов. Не удивлюсь, если современные торги в интернете дадут толчок появлению новых интересных собраний, которые спустя годы благородные наследники передадут в дар своему народу и государству.
vk@sb.by
Советская Белоруссия №189 (24570). Пятница, 3 октября 2014.