В местечке Лютня на Мстиславщине чистокровных красавцев тяжеловозов разводили издавна. Государственный конезавод тут построили еще в 1935–м. Для нужд Красной Армии. При Союзе, когда кони–силачи были востребованы, именно здешние богатыри не раз становились победителями всесоюзных выставок. А рекорд местного жеребца Рулета, поставленный на ВДНХ, говорят, не побит до сих пор. Тогда Рулет потянул груз весом более 26 тонн. Сегодня единственная в стране конеферма, где разводят племенных русских тяжеловозов, не на слуху. Тихо выживает на отшибе...
На подъезде к кирпичному зданию — поржавевшая табличка «Коневодческий комплекс на 300 голов». По «визитке» видно: дела идут неважно. Фасады конюшен тому подтверждение. В той, где племенные жеребцы, окна без стекол, завешаны пленкой. Внутри не лучше. Цементные полы в выбоинах, денники старые. Темно и мрачно. В длиннющем коридоре горит всего несколько «лампочек Ильича». Еще пару шагов — и в нос бьет резкий аммиачный запах. Хотя двери настежь — помещение проветривают, ведь вентиляции нет. Зимой, подозреваю, ароматы еще ядренее. Ведь дедовским способом уже не воспользуешься — сквозняка кони, несмотря на свою исполинскую стать, боятся. А холодно в конюшне, ни разу не видевшей капремонта, как на улице. Не топят.
— Тяжеловозы мороза не боятся, — убеждают меня местные конюхи.
Стесняюсь спросить: «А люди?» Но скоро осознаю: они замерзнуть не успевают. С утра до вечера — за работой. 6 конюшен, 210 (а не 300, как на вывеске) коней обслуживают всего 11 человек. Это включая завфермой и ночного конюха. А каждый питомец нуждается в уходе. Кормежка трижды в день. В сутки богатырский конь съедает около 10 килограммов овса, около восьми — соломы, около десяти — сена. И все это надо в денник принести, загрузить. Каждую клетушку ежедневно убрать. Плюс почистить лошадям крупы, расчесать гривы...
За этим занятием и застаю местный персонал. Крепкий мужичок в фуфайке — Николай Касьянов — бойко орудует лопатой. Навоз убирает, солому стелет. Привык, уже 20 лет тут.
Неподалеку миниатюрная барышня чешет длиннющую гриву лошади. Это завконефермой Светлана Босянкова приводит в порядок красавца Престижа. Тот аж пританцовывает от удовольствия. Русские тяжеловозы по натуре спокойные. Хотя у каждого свой характер. Сосед Престижа Кандагар, например, расчесываться не любит, «бодается».
— Так вы ему челку — по брови, и конец мучениям, — подсказываю.
А Босянкова объясняет: короткие челки эта порода сроду не носила. Им длинные, прикрывающие глаза, челки нужны. Иначе — слепнут! Кандагар, словно понимая, что речь о нем, подходит вплотную к решетке, прижимается мордой и косит на меня влажным и, сдается мне, хитрым карим глазом.
Конюх Владимир Босянков (по совместительству супруг завфермой) подтверждает:
— Хитрый он. И умник, каких поискать. Как–то гляжу — прихрамывать стал. Захожу в денник: «Что случилось, Кандагарушка?» А он, как дите малое, мне ножку протягивает и головой на нее кивает. Дескать, вот она, болячка, лечи. Вызвали доктора, прописал ему антибиотики. Пока нога болела, конь уколы принимал стоически, не возмущался. А как только боль утихла, я к нему со шприцем, а он меня аккуратно из денника выпихнул. Его сосед Пакет баловаться любит. То шапку с меня стащит, то, играючи, к стене прижмет, то копытом ударит. Осознает свою силу и «бьет» легонечко. Иначе я бы тут с вами сейчас не разговаривал.
Написанному не верить: на конеферме, давно не видевшей капремонта, не 300, а 210 лошадей.
Одна лошадка–исполин весит 500 — 800 килограммов. Стоило Престижу резко развернуться, такая волна пошла — меня чуть не сдуло. А он еще и жмется, ласки просит. Но это, конечно, восторг — по бархатной морде, по крупу такого богатыря погладить. Где еще такую махину увидишь!
Босянкова ностальгирует:
— При Союзе спрос на лошадей большой был. Почитай, каждое хозяйство хотело у себя такого силача иметь. Покупатели к нам и теперь заглядывают. Но намного реже. И не колхозники, а частники. Берут жеребчиков, чтоб помогали по хозяйству.
В этом году купили 35 коней, в прошлом — чуть больше 40. Удивительно, но оценивают их, породистых, не по внешним параметрам, особым характеристикам. Продают живым весом: из расчета 40 тысяч рублей за килограмм. То есть за 500–килограммового исполина просят всего 20 миллионов рублей. Обидно. Лошади–то сплошь чистокровные. Селекция ведется по правилам, каждый год из Минска специалисты приезжают. Кстати, среди обитателей конефермы — внук того самого знаменитого Рулета Гарант.
Содержание лошадей, кормежка, уход обходятся недешево. К тому же они нередко болеют. Завконефермой вспоминает:
— Когда захворала Лусиана — в разговоре просто Люська (домашнее прозвище есть у каждой лошади), всем коллективом выхаживали. Упадет на ноги, как сдвинуть такую махину? 10 человек ее и поднимали. По несколько раз в день. Когда сил не осталось, подогнали «Амкодор». Опоясали лошадь мягкими ремнями, за них и тянули. А моя любимица Троя как–то в поле отыскала селитру, нализалась. Заболел живот, а сказать не может. Пока сообразили что к чему, стали лечить. Но на пятый день она меня нашла, подошла, мордой под мышку уткнулась, минут 10 так стояла. А когда морду вынула, у нее из глаз слезы текли. Я поняла — прощаться она пришла — и сама разрыдалась. Лошади — натуры тонкие, понимают, когда умрут. Где–то через час Трои не стало...
Не выпускать коней из конюшен нельзя. Им воля нужна как воздух. При мне конюхи по очереди заводят жеребцов в левады — открытые площадки для выгула. Но там — сплошная черная жижа, вода.
— Разве тут не должно быть сухо? — удивляюсь вслух.
На энтузиазме и любви к животным таких людей,
как Светлана Босянкова, и держится последняя в стране конеферма, где выращивают русских тяжеловозов.
как Светлана Босянкова, и держится последняя в стране конеферма, где выращивают русских тяжеловозов.
— Должно. Надо сыпать опилки. А где их столько возьмешь? Пилорам рядом нет, бесплатно взять негде, а купить не за что...
Несмотря на грязь и лужи, взрослые кони резвятся в леваде, как жеребята. Носятся кругами, срываясь из рыси в галоп, звонко ржут. И столько в этих исполинах грации — кажется, никогда не устанешь любоваться.
Впрочем, конюхам любоваться некогда. Пока кони в загоне, надо выдраить денники. За свой нелегкий труд эти люди получают немного. «Пишите, что есть миллиона три», — отмахивается завфермой. И я понимаю: нет этого. А еще понимаю, что именно на любви этих людей к лошадям, на их энтузиазме конеферма и держится. Тут ведь сплошные семейные подряды: супруги Босянковы, конюх Касьянов с племянником, Котовы — тоже парой: отец и сын. Хлопцы на ферму бегали с детства, вот и привыкли.
В одной из конюшен — где молодняк — в этом году поставили стеклопакеты, новые входные двери. Сразу и теплее стало, и уютнее. Хотелось бы и в других порядок навести. Еще лучше — сделать капремонт. Но мне объяснили: разведение тяжеловозов — дело затратное. Уникальные для страны кони–богатыри экономически невыгодны.
Директор селекционно–гибридного центра «Вихра», на чей баланс несколько лет назад передали конеферму, Иван Микулич сетует:
— «Косметику» конюшен делаем ежегодно, хотя конеферма в год дает около 3 миллиардов убытков.
От этой правды грустно и горько. Но допустить, чтобы однажды конеферма попросту исчезла, нельзя. Ведь мы же не уничтожаем памятники истории, архитектуры, которые тоже экономически невыгодны. Так, может, и уникальных лошадок сделать живым памятником? Привлекать сюда туристов на платной основе, устраивать прогулки верхом на лошадях, делать селфи на память, заняться иппотерапией, наконец... Но пока поглазеть на чудо–богатырей изредка приезжают разве что школьники из района да студенты Горецкой сельхозакадемии...
Компетентно
Заместитель председателя Мстиславского райисполкома Игорь Мельников:
— Не должна такая красота быть в стороне. Наши кони–богатыри участвуют в праздниках, например, в «Рыцарском фесте». Планируем включить конеферму и в туристический маршрут. Но до этого надо навести там порядок. В следующем году Мстиславль будет принимать областные «Дожинки», часть денег, которые выделят на благоустройство района, вероятно, направим и на этот объект.
olgak53@mail.ru
Фото автора.
Советская Белоруссия № 234 (24864). Четверг, 3 декабря 2015
