В середине ноября в Столине начнется громкий судебный процесс. До трех лет лишения свободы может получить пенсионерка, уронившая в августе этого года во хмелю своего внука, от чего тот впоследствии умер. В прокуратуре области рассказали, что в семье мальчика уже не раз возникали проблемы с алкоголем. И это, к сожалению, не первый случай, когда дети становятся заложниками разгульной жизни своих родителей и других близких родственников. Вот только милиция и органы опеки узнают иногда о критической ситуации слишком поздно. При этом изымать детей из такой семьи комиссии по делам несовершеннолетних не торопятся.
Cемьи, где родители могут лишиться детей, в учетных документах помечаются аббревиатурой СОП — социально опасное положение. Под пристальным вниманием государства находятся даже те нерадивые матери и отцы, которые получили шанс на исправление. В этом легко убедиться. Достаточно проехать по адресам из списка СОП с сотрудниками инспекции по делам несовершеннолетних и работниками органов опеки.
Многодетную мать Марину П. мы застали дома. В ее однокомнатной квартире относительный уют: детская кроватка, диван, телевизор, игрушки. В колыбельке спит малышка Даша. Ей не исполнилось и трех лет. Вроде и не скажешь, что семья считается неблагополучной. Заместитель председателя комиссии по делам несовершеннолетних Ленинского района Бреста Наталья Кондратьева интересуется, все ли у малышей в порядке, заглядывает в холодильник: есть ли еда? Марина заверяет: никаких проблем. Быт налаживается, денег хватает, дети неголодные. Надеется, что скоро из «черных списков» их вычеркнут. Впрочем, завоевать доверие с учетом ее бурного прошлого не так просто. Наталья Кондратьева объясняет, почему семья попала в поле зрения органов опеки:
— Эта семья приехала к нам из другого района. Внимания не привлекали, пока однажды нам не сообщили соседи, что в их квартире плачут оставленные без присмотра дети. Оказалось, мама с подружкой, которая тоже оставила у нее своего ребенка, просто отправились гулять. Дети кричали, бродили в потемках. Квартира была в ужасном состоянии. Мы составили акт об обнаружении брошенного ребенка, четверых детей забрали в инфекционное отделение больницы, чтобы потом решить, как быть дальше. Чуть позже мамочки явились с «прогулки». Нетрезвые, на такси...
Семья попала под надзор. Оказалось, отец в то время сидел в тюрьме. В квартире, где не было никакого ремонта, условия становились все хуже. Со временем сломалась и газовая плита. Наталья Кондратьева говорит, здесь не боялись даже внеплановых проверок:
— Приезжаем на обследование, а у нее — пьяные кавалеры. Она ничего в этой квартире не делала. Мы опять забрали детей, но потом вернули, сделав последнее жесткое предупреждение. В течение 5 месяцев она вроде бы исправляется. Муж вышел из заключения и пошел на работу. Надеюсь, общими усилиями образумим их.
Наталья Кондратьева (слева) проверяет многодетную семью,
находящуюся в социально опасном положении.
Фото Александра Митюкова.
находящуюся в социально опасном положении.
Фото Александра Митюкова.
К слову, нерадивые родители, зная, что проверка может прийти в любой момент, могут просто не открыть двери. В свою очередь, милиционерам и работникам отделов образования, отвечающим за защиту детства, порой приходится идти на разные хитрости. Просить о помощи соседей или даже сидеть в засаде, пока в квартиру, где устроили попойку, не зайдет очередной гость с новой дозой спиртного.
При этом материальная поддержка таких семей очень ощутимая. К примеру, Светлана получает как многодетная мать пособие 2 миллиона 800 тысяч рублей. С учетом двоих детей до трех лет эту сумму нужно умножить на два. Это — зарплата школьного учителя. Плюс адресная помощь, гуманитарка, бесплатное питание, льготы по коммунальным платежам, бесплатные учебные пособия для школьников. Впрочем, говорит Наталья Кондратьева, даже за полагающимися преференциями от государства спешат не все родители из таких семей:
— Светлане мы предлагали написать заявление на материальную помощь, которую выделяют социальные службы. Она отказывалась. Дошло до того, что в администрации района мне сказали: мол, возьмите ручку, езжайте к ним домой и заставьте написать эту бумагу. Что ж, ради детей мы готовы на все.
Это же подтверждают и в милиции. Командир взвода полка патрульно–постовой службы милиции Роман Татаревич, с которым мы также наведывались по неблагополучным адресам, рассказывает, что многих приходится уговаривать обратиться к государству за помощью. И в этом, считает милиционер, отчасти есть проблема, ведь именно так рождается социальное иждивенчество:
— Они знают, что их поддержат. И иногда этим спекулируют. Привыкли, что за ними чуть ли не по пятам ходят, уговаривают, трудоустраивают. Хорошо, когда это ценят, но ведь случаи бывают разные...
В органах опеки уверяют, что каждый на своем месте отвечает за жизнь ребенка в таких семьях. Их контролируют, порой — по нескольку раз на день. Пытаются найти все возможности, чтобы дети остались в биологических семьях. И тут стоит спросить: а нужно ли тратить неимоверные усилия и сохранять малыша в семье, где родители перешли все допустимые границы? Возможно, они и будут держать себя в руках, пока находятся под пристальным вниманием государственной опеки, но ведь практика показывает: как только контроль ослабевает, все повторяется сначала...
Тревожный сигнал
Если вы заметили детей без присмотра, знаете о фактах насилия над несовершеннолетни-ми — надо звонить в милицию. В Бресте на базе полка патрульно–постовой службы УВД круглосуточно работает «горячая линия» по профилактике семейного неблагополучия: (8–0162) 45–62–15, (8–029) 524–96–42. Есть круглосуточная прямая телефонная линия Министерства внутренних дел по приему сообщений о фактах семейного неблагополучия и насилия в отношении детей (8–017) 372–73–87.
Комментарий
Геннадий Войтович, начальник управления охраны правопорядка и профилактики УВД Брестского облисполкома:
— К таким семьям следует применять более жесткие санкции. Как того требует Декрет № 18. Нередко органы опеки проявляют сердобольность и не всегда изымают детей из таких семей. В последнее время комиссии по делам несовершеннолетних принимали очень мало жестких решений. При этом в области 2.800 детей находятся в социально опасном положении. Конечно, малышей жалко, но эта жалость потом может обернуться трагедией. Как недавно в Столинском районе или год назад в Бресте, где мать убила своего ребенка. Мы видим, что где–то органы опеки идут по пути наименьшего сопротивления.
Впрочем, корень проблемы — в общем равнодушии. Родственники, соседи, порой и школьные работники бьют тревогу, когда беда уже очевидна. До этого семейные скандалы на почве пьянства, а это норма почти в 100 процентах неблагополучных семей, люди игнорируют. Но если бы мы вместе с отделами образования могли пресекать деградацию непутевых родителей в зародыше, когда они еще не спились до конца, пока с ними можно вести диалог — детей в социально опасном положении было бы намного меньше. Ведь примерно половина отобранных детей впоследствии вернулась в семью, где мать с отцом взялись за ум. Но эту проблему можно решать только всем обществом в целом.
alexbresta@gmail.com
Советская Белоруссия № 220 (24850). Пятница, 13 ноября 2015
