Музыкант Андрей Катиков - об учебе в колледже Беркли, белорусской системе музыкального образования и конкурсе "Евровидение"

В песне должен быть хук

Попасть в знаменитый колледж Беркли, подаривший миру музыкантов в захватывающем дух диапазоне — от композитора Говарда Шора до нынешнего всеобщего любимца корейца Psy (того самого, чье видео на песню Gangnam Style собрало на YouTube рекордные 2 миллиарда просмотров), мечтают многие. Что, впрочем, неудивительно. Расположенный в Бостоне и работающий уже 70 лет, колледж Беркли по качеству и уровню обучения принадлежит к числу лучших музыкальных кузниц не только в Америке, но и во всем мире. Здесь, в главной джазовой Мекке современности, собирающей сливки с общего рынка образования и труда, учат не просто выступать и играть на инструментах, а подробно рассказывают, как грамотно спродюсировать и выгодно продать свою музыку. Ведь иначе, говорят, в шоу–бизнесе не выживешь — съедят.


22–летний минчанин Андрей Катиков (между прочим, сын гитариста «Белорусских Песняров» Александра Катикова) поступил в Беркли три года назад. И пока он остается единственным белорусом, получающим здесь высшее музыкальное образование. В чем наша система преподавания проигрывает американской, как воспитать в белорусах культуру потребления музыки и почему «Евровидение» — конкурс, не имеющий в Штатах никакой музыкальной силы, — об этом и многом другом Катиков рассказал специально для «СБ».

Поступление

Слово «Беркли» в музыкальном мире у всех на слуху. Поступать сюда едут лучшие музыканты со всей планеты. Поэтому конкуренция, сами понимаете, огромная. Пробоваться, впрочем, может каждый. Два раза в год приемная комиссия отправляется на прослушивания в тур по странам Америки, Европы и Азии. В Беларусь и Россию, к сожалению, члены жюри не заезжают. На момент поступления у меня не было шенгенской визы, поэтому на собеседование я полетел в Анкару — турецкая виза ставится по прилете в аэропорт.

Народу, помню, приехало немерено. Конкурс — 14 человек на место. Собеседование длилось около получаса. Начал с домашнего задания — сыграл на гитаре, потом спел джазовую композицию, аккомпанируя себе на фортепиано. Члены жюри сказали: «Круто, молодец». Но это на самом деле ничего не значит: американцы всегда хвалят и хлопают. Поэтому улетел домой, не особо рассчитывая на результат. И когда через полтора месяца пришло письмо о зачислении, я не поверил. Происходящее казалось чем–то нереальным.

Учеба

После зачисления в колледж мы стали искать деньги на учебу. Обучение обходится студенту недешево, но цена не кажется завышенной. Хорошее образование в США стоит дорого. Я, не стесняюсь признаться, «ботаник», учусь хорошо, из 4 возможных баллов набираю 3,8, поэтому получаю грант и соответственно оплачиваю лишь часть обучения.

До поступления в Беркли я 2 года отучился в Институте современных знаний им. Широкова на эстрадном отделении. Потом заскучал. У нас нет индивидуального подхода в образовании. Есть одна система на всех, при этом не важно, какой у тебя уровень: ты после музыкального колледжа или только вчера взял в руки гитару — все учатся по одной программе. Потом начинается: «А вот этот играл вот так, поэтому надо играть точно так же». А какой в этом смысл? Зачем пытаться играть так, как, например, Джон Скофилд? Каким бы ни был гениальным исполнитель, это не значит, что не нужно искать своих путей или решений. Нельзя считать, что есть только один образец, к которому можно и нужно стремиться. Индивидуальные качества студента при таком подходе начисто нивелируются. И, естественно, обучение становится менее эффективным.

В Беркли в основе всего — индивидуальный подход к каждому студенту. Никто никого не обязывает делать именно так, как сказал педагог. Главное — креативность. Кроме того, в американской системе образования студент сам выбирает себе преподавателей и предметы начиная со второго семестра. Менять педагогов можно каждый семестр. Пойти учиться к тому, кто лучше разбирается в направлении, которое ты выбрал. То есть там система подстраивается под человека, а не наоборот.

Знания

За годы учебы в Беларуси я получил многое в музыкальном плане, но чтобы двигаться дальше, этих знаний было недостаточно. Расхожее обывательское мнение, мол, «уехал за хорошей жизнью», не имеет никакого отношения к реальности. Я уехал прежде всего за знаниями и профессией. Кроме того, в Беларуси не было ни одного педагога, у которого я бы хотел учиться. И я поехал к тому, от кого хотел что–то получить. То есть это не был выбор страны, это был выбор педагога.

В Беркли я усвоил главное: задавать много вопросов можно и нужно. Не стоит стесняться, в конце концов, мы же приехали сюда учиться. Поэтому там, пока что–то не понял, дальше не двигаемся. При этом каждый студент абсолютно бесплатно может взять себе репетитора. Не получается гармония? Не проблема: берешь преподавателя и занимаешься. Часто говорят, что талантливые люди, которые приходят в музыкальную сферу без образования, могут делать все на интуитивном уровне. Но если бы они побывали в Беркли, то на эту же работу тратили бы в три раза меньше времени.

Эксперимент

Первый семестр — это база. Для всех студентов Беркли вне зависимости от отделения он одинаковый: гармония, развитие слуха, аранжировка, дирижирование — и все это в дополнение к общеобразовательным предметам. Затем начинается специализация: музыка к кино, музыкальный бизнес, звукорежиссура... Но это не означает, что подготовка студента как инструменталиста страдает. Мы продолжаем посещать лабораторные занятия по своему инструменту, занимаемся с преподавателями, которых сами выбираем. В курс обучения входят также различные предметы, которые помогают подготовиться к конкуренции в мире шоу–бизнеса: современная методика и концепции студийного оркестра, использование компьютерных программ в процессе написания музыки, запись вокальных партий. Всему этому учат на отдельных предметах, о которых почти все новички думают: да зачем они нам? Я и без них выйду на сцену и всех порву!

Особенностью Беркли была и остается специализация на новейших неакадемических музыкальных направлениях. В Беларуси, бесспорно, очень сильная классическая школа, но вот эстрадная... Мода сюда либо доходит с большим опозданием, либо не доходит вообще. И если появляется что–то новое, то оно, как правило, отвергается — в первую очередь радиостанциями. В Америке наоборот. Музыкальное старье никому не нужно, все ждут чего–то нового, прогрессивного, такого, чего в музыкальной индустрии еще не было. А здесь мы ограничили себя двумя–тремя банальными примитивными аранжировками и принять новые никак не готовы. В Беркли нас учат создавать песни, в которых есть «хук» — якорек, который позволит мелодии застрять в голове. Поэтому важно комбинировать, соединять, экспериментировать — словом, максимально расширять свои музыкальные возможности. А еще «хук» — это короткий боковой удар в боксе. Без него ринг тоже был бы плоским и скучным.

Трудоустройство

В США, конечно, больше возможностей для творческой реализации, но и уровень конкуренции там соответствующий. Нам так и говорят: «Закончишь Беркли, готовься к сложному времени». В Нью–Йорке — музыкальной Мекке США — 20 тысяч музыкантов только и ждут, чтобы им позвонили. Один мой знакомый после окончания колледжа уехал в Нью–Йорк и рассказывал потом, что те 2 года были худшими в его жизни. Там люди в музыкальном плане очень искушенные, им нужно все только самое лучшее. 70% музыкантов после окончания Беркли уходят в никуда, но вот оставшиеся 30% — это те люди, благодаря которым Беркли и приобрел славу одного из лучших музыкальных колледжей мира. В Беларуси не то чтобы богатый выбор в смысле трудоустройства. Число оркестров, насколько я знаю, постепенно сокращается, а заработки музыкантов, увы, невелики. Но, с другой стороны, такой дикой безработицы, как в США, пока нет.

Сейчас я параллельно с учебой занимаюсь рекламным бизнесом, пишу саундтреки и разрабатываю саунддизайн для американских компаний. Не так давно, например, мы выиграли тендер на написание заглавной композиции к новому шоу самого большого американского цирка Ringling Brothers. Наша реклама играет более чем в 40 штатах — для нас это огромный успех.

Мнение

Когда у меня спрашивают, что в Беларуси есть музыка, я называю две группы — Navi и The Toobes. Оба коллектива пишут модные современные прогрессивные треки, кроме того, у солистки Navi Ксении Жук очень сильный красивый вокал. За этими ребятами, считаю, наше музыкальное будущее.

Я с упоением слежу за развитием музыкальной индустрии Дании, Швеции, Австрии. Эти страны задают музыкальный тон всей Европе. При этом они почему–то позволяют себе отправлять на «Евровидение» очень слабые в музыкальном плане композиции. К слову, для американцев «Евровидение» — это чистой воды цирковой аттракцион, который никто никогда не смотрит. Конкурс, который не имеет никакой музыкальной силы. Исполнители–открытия там, вероятно, есть, но все песни — исключительно однодневки. «Евровидение» — это конкурс пиара, шанс выйти в свет, чтобы потом тебя звали на «корпоративы» и прочие сомнительные мероприятия.

leonovich@sb.by

Советская Белоруссия № 111 (24741). Суббота, 13 июня 2015
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter