В 1965 году, когда впервые за 20 лет СССР готовился с размахом отметить День Победы, фронтовик Михаил Гольдман (впоследствии прославившийся под творческим псевдонимом Михаила Ясеня) зарифмовал личные воспоминания от имени «ветерана, войны минувшей партизана», подписав свою балладу двумя выстраданными словами — «Память сердца». Через год Игорь Лученок написал к этим стихам музыку, и появилась песня, с которой началась поистине сумасшедшая популярность белорусской эстрады. Виктор Вуячич, исполнивший эту балладу на Первом Всесоюзном конкурсе советской песни, мгновенно стал певцом номер 1 на всей «шестой части суши». А вскоре его могучий голос услышали и оценили во Франции, Чили, Японии, Африке — везде. «Песняры», «Верасы» пришли уже за ним...Порой во время его концертов толпы поклонников приходилось сдерживать конной милиции. Обычно ровная советская публика вдребезги разбивала двери концертных залов, стремясь услышать Вуячича вживую... Кстати, ни разу в жизни он не пел под фонограмму, даже тогда, когда был тяжело болен. Впрочем, о болезни знала только его семья. Все 8 лет...
Но домашние об этом не говорили. Мужественность Вуячича не была наигранной, он и вне сцены оставался таким же надежным человеком, в присутствии которого все вставало на свои, правильные места. И всегда берег тех, кто рядом, умудрившись создать себе такую репутацию, что людей, способных сказать о нем худое, просто не существует в природе. Как вспоминают его музыканты, о степени крайнего раздражения Виктора Лукьяновича можно было судить разве что по слову «голубчик», произнесенному им в сердцах. А жена...
— Было время, когда я даже опасалась о себе рассказывать. Чувствовала себя настолько счастливой, что боялась сглазить, — улыбается актриса и танцовщица Светлана Вуячич. — Приходишь на работу, а девчонки жалуются: одна с мужем поругалась, у другой не ладится. И вдруг кто–то говорит: а мой принес мне сегодня кофе в постель. Так Витя всегда приносил мне кофе в постель! Если был дома, вставал раньше меня, жарил гренки... А если нет — прятал свои сюрпризы где–то в квартире или передавал цветы со стюардессами, проводниками поездов. И при первой возможности мчался ко мне на гастроли...
О творческой успешности Виктора Вуячича можно говорить много и долго. Как и о сценической карьере Светланы Вуячич. 29 лет она была солисткой Государственного ансамбля танца, вслед за мужем получила звание народной артистки Беларуси и расставаться со своим коллективом пока не собирается. Но куда больше впечатляет история любви этих двоих. Любви безрассудной, книжной, киношной... Чего стоит один сюжет с исключением Вуячича из музыкального училища, когда он, исполнив свою вокальную партию в дипломном спектакле, продал брюки, купил билет и примчался к тогда еще будущей жене на гастроли в Ялту! К слову, получить свой диплом ему удалось гораздо позже, уже после всесоюзной славы. А какова красота жеста... Хотя эта любовь не потребовала жертв. Ее не разрушила ни обоюдная увлеченность сценой, ни бурная гастрольная жизнь, ни неустроенность быта, ни многочисленные поклонники и поклонницы. Некоторые из фанаток Виктора Вуячича до сих пор звонят, чтобы поговорить со Светланой Семеновной о ее муже. Повод есть всегда. Оказывается, даже в России его голос звучит по радио так часто, будто ничего драматичного в жизни Виктора Вуячича еще не произошло...
Диван
— Чем он меня заинтересовал? Ростом! Не поверите, но тогда со своими метр 66 я была самой высокой в ансамбле, все партнеры были ниже, я не могла вытянуться в полный рост, танцевала, приседая на деми–плие. И тут появился Виктор, новый солист нашего хора... Другие достоинства я разглядела в нем позже, влюбилась не сразу. Но о замужестве даже думать не хотела. Мои танцы были важнее всего. Заявление в ЗАГС мы подавали три раза. Каждый раз я сбегала по дороге, однажды даже выпрыгнула из отправлявшегося трамвая. Вдобавок моя мама была категорически против. Витя жил на съемной квартире (точнее, снимал диван на общей кухне), а мы ютились в подвале, где еще до войны жила наша бабушка, в комнате которой после войны было уже 8 человек... Но наш с Витей сын родился там же.
Иногда мне говорят: ну уж вы–то пожили, все у вас было, и слава, и достаток. А я как вспомню...
Туфли
Первый конкурс советской песни для того времени был большим событием. Нужно было подготовить 15 композиций, но на нашу победу никто не рассчитывал, и Витя готовился только к первым двум турам. Среди участников — уже знаменитые Кобзон, Мулерман, другие советские звезды. А Вите даже выйти на такую сцену не в чем... К счастью, накануне удалось купить подходящий костюм. Я ездила на гастроли на Дальний Восток, где дефицит был не таким острым, там и нашла этот костюм, переслала его Вите... А потом он звонит мне и сообщает: «Я прошел на третий тур, что петь — не знаю, меня все время трясет, приезжай!» Я успела как раз к финалу...
И вот, наконец, все сидят в большом зале и ждут, когда жюри объявит результаты конкурса. 10 часов вечера, 12... Никто не выходит, ждем. Уборщицы и гардеробщицы почему–то не сомневаются: «Первую премию получит Витечка». Но нас их оптимизм не вдохновляет. Сидим грустные, голодные, безденежные... Глубокой ночью жюри выходит на сцену. Начинают с дипломантов. Объявляют лауреатов третьей премии, второй. Вторую премию получает Кобзон, и тут мы с Витей решаем тихо уйти, чтобы никто не успел высказать нам своего сочувствия. Доходим до дверей — и вдруг... «Первая премия — Виктор Вуячич!» Мы оборачиваемся — и тут же появляются корреспонденты, фотовспышки...
В Минске Витю встречал оркестр. А мы еще долго не могли понять, что же произошло... Сразу после конкурса его пригласили в Париж, записать пластинку на французском. Звонит, хохочет: «Ты представляешь, у меня украли туфли в аэропорту! Представляешь, в Париже тоже крадут!» И захлебывается от хохота...
Письмо
В Минск он приехал случайно. За время службы в Ансамбле Краснознаменного Балтийского флота, выступавшего даже перед английской королевой, успел почувствовать себя артистом и возвращаться в родной провинциальный город не особенно стремился. Рассказывал мне: получив приказ о демобилизации, зажмурился и наугад ткнул в висевшую перед ним карту. Попал в Минск...
Витин отец прибыл в Советский Союз из Америки в 30–е годы прошлого века — поднимать советскую промышленность. Причем настолько был увлечен коммунистическими идеями, что даже писал Сталину, просил поспособствовать приему в партию... Но первым человеком, с которым он здесь познакомился, была официантка, кубанская казачка, приехавшая в Харьков в поисках работы. Тогда еще гражданин Америки влюбился, через год у него родился сын, а вскоре доверчивого американца обокрали, молодая жена сбежала, и Витя остался с отцом, который, собственно, его и воспитал.
Но как он любил мать, вы не представляете! Позже она ведь написала ему, просила простить... Навещая Витиного отца в Луганской области, каждый раз мы заезжали и к его матери, но так, чтобы отец ни о чем не догадался. Видимо, голос Вите достался от кубанской родни. Там все пели, даже его прабабушка, дожившая до 114 лет.
Кстати, отец тоже прожил немало, умер у Вити на руках в 97. Но ген долгожительства Витечка не унаследовал...
Диагноз
О своем диагнозе он узнал в лечкомиссии, когда проходил плановый осмотр. Вите сделали операцию, и хирург мне сказал: «Вашему мужу осталось три месяца». Я возразила: «Он будет жить!»
Говорить о болезни в нашем доме было запрещено. У нас считалось, что Витя здоров. Даже тогда, когда я вставала в 5 утра, чтобы приготовить ему что–нибудь вкусное, и ехала в онкоцентр. После работы снова садилась на 115–й автобус и ехала по тому же маршруту. До сих пор 115–й автобус видеть не могу...
Но Витя не собирался беречь себя, как не берег никогда свой голос. Кстати, еще его педагог в музыкальном училище Николай Николаевич Сердобов говорил: «Если голос есть, он будет». Витя и жил по этому принципу... Все 8 лет своей болезни он по–прежнему приходил за 4 часа до концерта и никогда не садился, если уж надевал сценический костюм. Даже во время сводных концертов...
Незадолго до ухода он готовил новую программу. Собственно, это он делал всегда. Много читал, искал подходящие тексты. Особенно любил Цветаеву и Рубцова...
Теперь я без конца корю себя: как же мало я ему помогала! Но скажу честно: я была любима...
zavadskaja@sb.by
Фото из личного архива.
Советская Белоруссия № 34 (24664). Суббота, 21 февраля 2015
