Искусство как мечта об идеальном мире

— Мама, давай бабу слепим!

Ну и что мешает, тем более что две морковки от прошлых лежат посреди двора?

— Поздно уже, давайте завтра, еще ведь уроки делать, и ужин, и вообще.

По четным у нас снег выпадает, а по нечетным тает. Иногда наоборот. Никогда мы завтра еще не слепили снеговика, если не считать тех двух, которых до Нового года сообразили. Но это повезло, гости приехали и снег пошел, такое совпадение бывает, может, один раз в жизни. Потом был ветер и бабы наклонились в разные стороны, расставив свои лапы-ветки.

— А у вас там весело, снеговики летают, — говорили соседи.

Недолго они парили, уже через неделю морковки свалились в лужу. Ну и что это? Зима?!

А как бы хотелось жить в мире с картинки. Помню, писали в школе сочинение по произведениям русских художников. Кто это был? Шишкин, Бессонов, Айвазовский, Грабарь… Я сидела возле батареи, значит, у окна. Снизу палило, сверху солнце зимнее морозное, на парте открыт учебник, и в нем репродукция.

Сижу пишу сочинение «Как прекрасна зима…», и так сладко мне на душе. На предыдущей перемене в столовке пирожки приготовили, по пять копеек, мы всей школой неслись по лестнице, толкались в очереди, и каждый отхватил себе кусочек теплого лакомства, у меня передник в повидле, и «прекрасная зима!». И вот пишу, кажется, никуда бы не ушла из этого класса — идеально! Закончила, сдала и побежала в гардероб, последний же урок был. А шубу мою сбросили на пол и затоптали ногами, я ее отряхиваю, так жалко — большая мамина шуба из коричневого имитатора меха, в ней в рукаве и шапка была, а шапки нет. Шубу сбросили, шапку стащили… И так обидно стало, у меня же такое настроение только что случилось, необоснованное, но все равно приятно, а тут раз — и проза жизни. Сижу реву, вахтерша меня жалеет, жизни учит, что шапку нужно с собой в портфеле носить. А я носила прошлую, на нее стержень протек, мама сказала в гардероб сдавать. Кого слушать? Подняла воротник шубы и пошла в «прекрасную зиму». А на улице большой минус, холод собачий, снег блестит, такие же красивые розовые тени на нем от солнца, как у Айвазовского. А я иду, предвкушаю, как отгребу дома за грязную шубу и шапку, и кажется мне, что вот жили же эти художники, горя не знали. Вокруг них одно сплошное вдохновение, зима и никакой прозы жизни. Потом я уже узнала, что не было никакого Ивана Айвазовского, а был Ованнес Айвазян, прекрасный армянский художник, и как-то сообразила, что в мире этом, видимо, есть две правды — жизненная и поэтическая. Они между собой разные, но зато можно выбрать по настроению, в какую сегодня верить. Прочитав парочку творческих биографий, и вовсе убедилась, что все со мной нормально, в смысле, не только мои шубы топчут. А все эти божественные художественные произведения не что иное, как мечта об идеальном мире таких же, как я, людей с неидеальной судьбой. И знаете, отпустило.

Беларусь. Зима 2020. И все не так, как рисуют. Хвори и сырость. Но это как посмотреть, потому что, если наклонить голову по-другому, можно услышать, как в лесу поет странная птица, и определить это бесснежье как долгое замирание в предвкушении весны. И с этой поэтической точки зрения любая коричневость вдруг возьмет да заиграет в пронзительных лучах февральского солнца, и мы отправимся с детьми лепить грязевиков, потому что созидательному творческому порыву ничто не помеха.

Но это еще вопрос, какая правда правдивее: на картинке или в жизни, где топчут шубы. Вдруг все прекрасно — и розовые тени на снегу, а мы не туда смотрим.

sulim@sb.by