Хочу заступиться за кондукторов–контролеров.
Как–то так случилось, что общественное мнение всегда не на их стороне. Не любят у нас женщин в форменных жилетках, а мужчин с бэйджами кондуктора–контролера и талонами не любят еще больше. Их считают бездельниками, от серьезной работы отлынивающими. Обзывают, как в лицо, так и за глаза.
Сам слышал, как их даже с тюремными надзирателями сравнивают. В тюрьме я не сидел, Бог миловал, о надзирателях ни плохого, ни хорошего сказать не могу. А вот в городском транспорте каждый день приходится ездить. Кондукторов–контролеров вижу часто. Преимущественно это женщины полные, краснощекие, улыбчивые и вежливые. Работа нервная, тяжелая, а они еще при этом и шутят, нам, пассажирам, настроение поднять пытаются.
Ехал в большом зеленом автобусе по проспекту. Час пик. Салон хоть и большой, но желающих ехать еще больше. Пассажиры стоят плотно, особенно у дверей. Пробирается между ними женщина–контролер. Я ее не первый раз на маршруте номер сто встречаю. Проездные спрашивает, талончики продает. Благодарит пассажиров сознательных, тех, которые ужимаются, давая ей возможность работу свою делать.
Стоит рядом со мной пожилой седовласый мужчина. Внешность благородная, на артиста смахивает. Едет, о своем думает, в окно на красоты городские взирает. Даже у его спины вид отсутствующий и неприступный. Рядом студенты, парень с девчонкой, тискаются. Слышно, как контролер по салону движется, голос ее веселый все ближе и ближе. Вот уже совсем рядом студентам талончики продает, спасибо говорит. Я ей свой талончик, уже продырявленный компостером, предъявил, хотя у меня она и не спрашивала. Глянула, поблагодарила и к высокому пассажиру обращается. Тот как смотрел в окно, так и смотрит.
Контролер тронула его прямую спину и попросила документ на проезд показать. Высокий, даже не обернувшись, пробурчал, что у него проездной на все виды, опять в окно уставился. Может быть, скажи он то же самое вежливо и с улыбкой, больше бы и вопросов к нему не возникло. Но контролеру захотелось проездной тот глянуть — имеет право не поверить, даже пассажиру с внешностью благородной. Пассажир долго в карманах пальто копался. Не нашел проездной. Вытащил талон и нервно на глазах у контролера прокомпостировал. Но она захотела и талончик глянуть. Пассажир швырнул бумажку и отвернулся. Женщина талончик на указательный палец намотала и сказала, что старый талончик, по другому разу пробитый.
Вот тут высокого пожилого мужчину прорвало. Вот тут все и услышали о контролерах, которые хуже надзирателей тюремных, которые работать не хотят, людям не верят, унижают, оскорбляют и непонятно, зачем на белом свете живут. Розовощекая молодая женщина смутилась, даже на шаг от «зайца» пожилого отступила, покраснела. Произнесла только: «Как вам не стыдно такое говорить?»
Пассажиры, может, из солидарности пассажирской взялись «зайца» защищать и выгораживать. Доказывать, что человек и ошибиться мог, и задуматься. Кто–то даже ему талончик целый предложил. Почувствовав народную поддержку, «заяц» разошелся еще больше. Принялся говорить, что таких «проверяльщиц» мужики не любят, что от таких принципиальных мужья к другим уходят...
Женщина оправдаться пыталась. К совести еще раз призвать попробовала, но тщетно. Седовласый ей в отцы годился.
«Заяц» к двери двинулся, вышел на площади Победы. На прощание как неопровержимый аргумент бросил, что контролеры не нужны, что они только жить людям мешают. Чинно достал портсигар блестящий. На остановке и закурил. Может, следующий автобус остался дожидаться?
Женщина-контролер заплакала, как школьница. Зеленый автобус медленно поднимался на горку возле Дворца профсоюзов.
Я подумал: «Ну почему мужики такие злобные?»
