Повторные браки — не редкость. Но порой второй раз бывшие мужья ведут под венец... своих бывших женОдни люди после развода становятся врагами, другие игнорируют тех, кого еще недавно считали своей половиной, третьи расстаются друзьями и при этом не пытаются вернуть ушедшую любовь, считая, что нельзя склеить разбитую чашу и что дважды в одну реку не входят. Но есть те, кто верит: человеку дана лишь одна настоящая любовь и целая жизнь, чтобы проверять ее на прочность. Потому и возвращаются спустя годы и расстояния к первой любви, женятся на своих же экс–женах. «Чудаки», — скажет кто–то. «Счастливые, — подумают другие. — Ведь ошибки делают все, а вот исправить их впоследствии могут немногие...»
«Ошибка» молодости
Когда Нина Петровна узнала, что ее Катюша собирается замуж, обрадовалась: «Наконец–то она забыла этого Сашку! Вместе каких–то 10 месяцев прожили, а потом 5 лет дочурка и слышать не хотела ни о каком замужестве... Интересно, каким будет новый зять?» Каково же было удивление Нины Петровны, когда свататься пришел тот самый Саша, когда–то объявивший, что уходит из семьи, поскольку пришел к выводу, что этот брак — ошибка молодости и что женился он слишком рано.
Саша и Катя Макаревичи (по их просьбе я изменила их имена. — О.К.) действительно поженились рано. Ей было всего 18 лет, ему — 23. Он вкалывал на заводе, по вечерам и по выходным подрабатывал грузчиком, чтобы хватало не только на самое необходимое, но и на обновки для любимой. Катя училась в пед-университете и имела смутное представление о том, как зарабатывают деньги. Единственный ребенок в семье, она привыкла, что ей дают на карманные расходы и этого хватает на солярий, тренажерный зал, бассейн, походы с подругами в кафе и новые шмотки... И то, что Сашка требовал быть более экономной, приводило ее в бешенство. «Это не я много трачу, а ты мало зарабатываешь», — парировала она. Размолвки и ссоры случались все чаще, домой муж стал возвращаться затемно, ведь «пилила» его не только жена, но и теща. Упрекала за то, что у него нет высшего образования, что не сумел заработать на квартиру, машину, намекала, что ее дочь достойна лучшего. После очередного скандала Саша собрал свои вещи и ушел.
«Я тогда не поверила, что это — всерьез, — признается Катя. — Думала, Сашка съехал «в воспитательных целях», поживет недельку у родителей и вернется. Он же ходил за мной, как нитка за иголкой, неужто может чувство просто так взять и исчезнуть?» Через неделю Саша действительно пришел. Чтобы сказать, что подает на развод. Семейная лодка разбилась о быт, и ни Катины слезы, ни уговоры не могли заставить Сашу изменить свое решение. «Тогда я впервые поняла, что в нем есть стержень, что он сильный, волевой. А еще поняла, что именно такой мне и нужен. Видно, правильно люди говорят: что имеем — не храним, потерявши — плачем. Еще около года я периодически ему звонила, пыталась вернуть, но, в конце концов, устала унижаться», — не скрывает Катя.
Потом изредка она что–то слышала о бывшем муже от общих знакомых, но его самого видела редко. Понимала, что пора перестать жить с оглядкой на прошлое, но почему–то тянула с замужеством, хотя за те 5 лет, которые прошли после развода, к ней сватались не раз. Может, и вправду все за нас решает кто–то свыше, но Саша в ее жизни появился как раз в тот момент, когда она сказала родителям, что подумывает о новом браке. Егор был старше ее на 8 лет, успешный молодой человек, обходительный, заботливый, симпатичный — именно о таком зяте мечтала ее мама. Свою так называемую помолвку молодые решили отметить в кафе. Назначили время, пригласили друзей. Там, в кафе, на окраине города, они и встретились — Катя и Саша. «Я не знал, по какому поводу они собрались, да это было и неважно, — вспоминает Александр. — Стоило мне увидеть Катю, как я понял, что она по–прежнему родной мне человек и что ошибкой молодости был не ранний брак, а скоропалительный развод. В общем, там, в кафе, я сделал ей предложение, и она согласилась выйти за меня замуж». Сегодня Макаревичи живут в Могилеве, они счастливы оттого, что снова вместе, и оттого, что скоро у них появится дочурка. На семейном совете уже решили, что малышку назовут Надеждой. «Надеяться на лучшее нужно, что бы ни случилось, — считают будущие мама и папа. — Уж мы–то это знаем точно».
Привычка жениться
Бобруйчан Аллу и Бориса летом 1982–го познакомили родственники. Она училась в лесотехникуме, он работал наладчиком швейных машин в местном ателье. Через полгода, в январе 1983–го, 19–летняя красавица, еще недавно уверявшая подружек, что грезит не о раннем браке, а о высшем образовании, праздновала пышную свадьбу. Правда, от мечты поступить в вуз новобрачная не отказалась. Окончив в этом же году с красным дипломом Бобруйский лесотехникум, Алла Хвоинская успешно сдала экзамены и была зачислена в Минский технологический институт. И уже будучи студенткой–заочницей, дважды стала мамой, подарив любимому мужу сына Диму и дочь Марину.
Они жили, как все: работали, растили ребятишек, вместе грустили и радовались, ссорились и мирились и ни о каком расставании даже не помышляли. Но в 1991 году подали на развод. Причина была вовсе не в том, что они наскучили друг другу или кто–то из них полюбил другого. Просто Борис решил уехать из страны. В Америку, где жила его сестра. Алла была категорически против и ни за что не соглашалась покидать любимый город. Ссор и скандалов по этому поводу было столько — не перечесть, но каждый из супругов остался при своем мнении. В 1993 году Борис улетел в Нью–Йорк, она осталась в городе на Березине.
Говорят, что тяжелее всегда тому, кто остается. Алле действительно было очень тяжело. И оттого, что потеряла родного человека, с которым прожила вместе столько лет, и оттого, что без него пришлось поднимать на ноги детей (когда папа уехал, младшенькой, Маринке, было всего 5 лет). А растить их одной было ой как непросто. Было время, ей даже пришлось встать на учет на биржу труда, потом, чтобы прокормить семью (порой она с детьми сидела лишь на хлебе да картошке), устроилась продавцом на рынок да на полставки подрабатывала патронажной сестрой, после подыскала место экономиста на заводе. Иногда ей хотелось кричать от отчаяния, но она собирала волю в кулак и приказывала себе жить дальше. Ради детей. Бывшего мужа она ни в чем не винила, не упрекала. Тем более что вскоре после отъезда оттуда, из–за границы, он стал присылать ей письма. Полные нежности и любви. Писал, что очень скучает по ней, детям, дому. А когда в 96–м приехал из Америки, тут же примчался в гости. И остался. Через несколько месяцев, летом, они снова сыграли свадьбу, и Алла согласилась уехать в другую страну. Согласилась. Но не уехала. Американское посольство сочло брак фиктивным и не дало согласие на ее выезд. Так что возвращаться Борису пришлось одному. А спустя какое–то время он позвонил, чтобы сказать, что встретил другую.
Второй развод стал для Аллы потрясением, от которого она долго не могла оправиться. Обидно и больно было так — словами не высказать. Она даже фамилию сменить хотела, но ограничилась тем, что сожгла на балконе все письма Бориса, в каждом из которых он так красиво и так трогательно признавался ей в любви. И все же Диме и Маринке об их родном отце говорила только хорошее, и когда бывший муж прислал сыну приглашение, отпустила сына в Америку, рассудив, что дети ни в чем не виноваты и уж тем более не должны быть орудием мести. Наверное, так было угодно небесам, но с той женщиной Борис вскоре расстался и все чаще вспоминал Аллу. Тем более что рядом был сын. В общем, спустя время Хвоинские снова решили пожениться.
— Все три брака они регистрировали у нас, третью по счету свадьбу сыграли в 2004 году, — вспоминают работники бобруйского Дома обрядов. — До чего ж веселой была эта свадьба! Когда регистратор, вручая свидетельство о браке, произнесла: «Это ваш первый семейный документ», — по залу прокатился смешок. Еще бы, ведь большинство приглашенных гуляли на свадьбе Хвоинских уже в третий раз! Вот и куражились, по–доброму подшучивали над молодоженами. То поинтересуются у невесты, какую фамилию она хочет взять — ту, что носит, или по мужу? То пытаются выяснить, как молодые будут справлять свадебные юбилеи, со дня какой свадьбы — первой или последней — вести отсчет?
Какой юбилей они будут справлять в следующем году — ситцевый или серебряный, Хвоинским тогда было все равно. Для них главным было то, что, невзирая на годы, преграды и расстояния, они снова были вместе и уж теперь наверняка навсегда. «Искренне надеюсь, что так оно и будет, и от всей души желаю им счастья, — говорит директор Дома обрядов Светлана Агеева. — Если спустя столько лет люди тянутся друг к другу, наверное, это и есть любовь. Кстати, Хвоинские — не одни такие. В прошлом году из 827 браков, зарегистрированных у нас, 22 заключили между собой бывшие супруги. Столько же было и в 2004–м. Правда, бывшие мужья женились на бывших женах по второму разу. А вот в феврале этого года мужчина и женщина из Бобруйска, до этого дважды официально разводившиеся, расписались в третий раз. И свадьба была по всем правилам: нарядные жених и невеста, гости, шампанское, цветы, новенькие обручальные кольца...»
Мужья, которые во второй раз ведут под венец бывших жен, есть, конечно, не только в Бобруйске. Заведующая отделом ЗАГСа Могилевского горисполкома Елена Козлова рассказала мне, что они за год регистрируют до 50 подобных пар. Причем замуж за собственных мужей по второму разу выходят не только молоденькие девушки, но и дамы бальзаковского возраста, и даже 70–летние пенсионерки. Причины, по которым их первый брак когда–то распался, самые разные. Кто–то был слишком молод, горяч и не умел прощать, для кого–то стали приоритетными не семья, а работа, бизнес, а кто–то просто посчитал, что рановато завел семью. Единственное, что их всех объединяет, — они поняли, что до сих пор нужны друг другу, и решили вместе делать работу над ошибками. Что ж, совет им да любовь!
Фото из семейного альбома Хвоинских.
