Сначала возникла путаница. Семидесятилетие Леонид Хоботов отпраздновал в 2020-м. Почему тогда выставка в НХМ анонсирована как юбилейная? Вопрос на самом деле несерьезный: в плановом порядке организовать выставки всех, у кого дни рождения, в один год в музее просто невозможно. Хоботову пришлось подвинуться, но он отнесся к этому по-философски: «Это непринципиально. Потому что для меня точки отсчета юбилейного года не существует. Я ориентируюсь только на внутреннее состояние. Ну какой я юбиляр? Стыдно признаться, но кажется, что мне где-то 37—40 лет. Как застыл в этом возрасте, так и живу». В свои семьдесят с хвостиком он по-прежнему свободно и смело отвечает духу и вкусу времени. Его искусство — без барьеров, очень личное, оголенное в своей экспрессии и как будто пришедшее из другого времени. При этом работы Хоботова всегда на виду. Есть они в том числе в собрании Национального художественного музея Беларуси и Третьяковской галереи.
Леонид Хоботов известен и как художник-монументалист. В числе его наиболее ярких монументальных объектов — художественное решение станции метро «Немига».Азарт из рамки
Его давно записали в классики. Хотя Леонид Хоботов даже не народный или заслуженный — признание и известность пришли к нему сами. Он принадлежит к чрезвычайно яркому поколению живописцев, которые с середины 1980-х годов меняли художественное пространство Беларуси, утверждали новые ценности в искусстве.— Это было время молодости, испытаний, новых находок и завоеваний. Художники нашего творческого объединения «Немига-17», по сути, первыми вышли за рамки белорусских выставочных площадок. Мы хотели покорить Петербург, Париж, Берлин… И перед нами открылись все эти двери. Интерес к нашему творчеству был сумасшедший и совершенно непредсказуемый. Немцы, например, видели в наших работах экспрессию, и им эта экспрессивность была чрезвычайно близка. А для россиян вообще стало неожиданностью то, что наши работы активно продавались, особенно после выставки в Третьяковской галерее: мол, не может быть, чтобы такое было востребовано.
Тогда, в конце 1980-х, Хоботову и его коллегам по «Немиге-17» удалось достичь того, о чем патриархи белорусской живописи лишь мечтали — подарить свое художническое видение мира множеству людей, далеких от классического искусства.
— При этом старшее поколение нас очень поддерживало. Потому что видело в наших работах классическое начало: оно ведь никуда не исчезло, осталось при нас. Все мы по-прежнему были выходцами из классики. С другой стороны, у педагогов, мэтров никогда не было такой сверхзадачи — изменить сознание людей. Если тебя выставляют, из года в год покупают работы, ты принят и обласкан, то зачем что-то менять?
Леонид Хоботов никогда не ходил проторенными путями, но и не пытался подогреть интерес к своему творчеству экстравагантными демаршами или скандальными заявлениями. А еще он был одним из любимых учеников титана белорусского искусства Гавриила Ващенко.
— Я, наверное, был единственным человеком из группы, кого Ващенко приглашал в мастерскую и спрашивал: «Ну, что думаешь?» И он становился для меня уже не педагогом, а коллегой. Я мог сказать какие-то вещи, которые ему никто и никогда не говорил. Как же: мэтр, заслуженный художник, завкафедрой… Конечно, иногда он злился, выгонял меня пару раз. Где-то не слышал, но где-то прислушивался и вносил правки.
В произведениях Леонида Хоботова много юмора, больше желания удивиться самому, чем стремления удивить других. Хотя интерпретировать сюжеты его картин часто сложно: они очень ассоциативны, метафоричны.
— Быть комфортно встроенным в систему искусства — это, конечно, удовольствие, но лучше рисковать. А рискует художник тем, что может стать непокупаемым и невоспринимаемым. Но меня всегда манит соблазн выразиться в новом качестве, хочется быть современным, нетрадиционным с точки зрения высказывания.
Поэтому, например, я всегда с азартом участвую в конкурсах на госзаказы. Так ты прогрессируешь, потому что ответить на серьезный социальный заказ непросто.Надо учитывать публику, идеологию, уметь вписаться в рамки, сделать все в соответствии с техзаданием. Нужно, в конце концов, обладать способностью убедить заказчика в том, что именно ты — носитель новизны. Если я проигрываю конкурс, не превращаю это в драму. Для меня это скорее стимул.
Молодежь играющая
Что интересно, молодое поколение художников считает Леонида Хоботова своим. А он не смотрит на молодежь свысока — видит в них тех, кто заполнит художественное пространство после ухода мэтров.
— Мне нравится молодежь, потому что в их работах много иронии. О серьезном ведь тоже можно говорить с точки зрения игры. А игрового начала в белорусском искусстве всегда очень не хватало. Мы неизменно были серьезные, монументальные, философски обоснованные… А сейчас как раз в искусстве то время, когда нужно отпустить вожжи, позволить себе схулиганить — и меня это полностью устраивает. У молодых бывают очень хорошие попадания. Может, не точные, но есть повод к развитию.
Сам Леонид Хоботов сейчас пишет не так много — около семи работ в год. Но до публики они не успевают дойти: Хоботова активно покупают в частные коллекции. Хотя рекламировать себя художник не любит, а развивать соцсети не хочет. Как в таком случае покупатели его находят?
— Кто-то видит, кто-то где-то слышал — вот и стучатся в двери. Я не работаю на пиар, на то, чтобы активнее продаваться или выставляться. Хотя коллеги, которые все это делают, поступают абсолютно правильно. И я должен бы идти за ними и учиться, но… Если я потрачу себя здесь, потеряю в другом. Поэтому предпочитаю не развивать этот внешний диалог. Хочется быть немножко в стороне и не разрушать свою систему восприятия. Я не претендую на звездность. Поддерживаю уровень жизни, который дает право на творчество. Это самое главное. Если творческий процесс решен, мне больше ничего не нужно.
Выставка Леонида Хоботова в Национальном художественном музее продлится до 30 января.leonovich@sb.by
