– Летом вы много гастролируете за границей – в вашем концертном графике сейчас указаны Канада, Китай и Америка. В какой стране вы чувствуете наибольший интерес к джазу?
– Да во всех странах любят джаз. Я это понимаю, когда вижу на концертах большое количество зрителей. Это наше счастье, удача, везение, как угодно можно назвать. В Южной Корее, например, на наше выступление на фестивале собралось 35 тысяч человек. Почему вы удивляетесь? Юго-восточные страны сейчас стремительно развиваются в плане западноевропейской культуры.
– Вы даже как-то сказали, что японцы спасли джаз. Странно слышать.
– Потому что когда-то многие каталоги, альбомы были выкуплены японцами. Их компания Sony купила в свое время Columbia Records и тем самым дала новый импульс для развития музыки. В том числе и джаза. А сколько в Японии открылось джазовых клубов, куда приезжали играть американские музыканты! Многие там и остались. Так что в Японии большой культ джаза. Фестивали проходят еще и в Малайзии, и в Китае, и в Сингапуре. В Европе тоже джаз любят. В некоторых странах музыкантов даже поддерживает государство. В Австрии, например, безработный музыкант получает денежное пособие. Но как-то я случайно оказался в Майами на местном джазовом фестивале и с удивлением увидел, что в тысячном зале собралось всего сорок зрителей!
– А у нас джаз любят больше или меньше?
– Когда в марте мы проводили в Санкт-Петербурге фестиваль «Триумф джаза», во дворце культуры имени Горького, где выступали, был переаншлаг. Мне даже позвонил известный музыкант Давид Голощекин и попросил два билета, так как в кассе их не было. Интерес в нашей стране есть, и большой. Люди ждут выступления музыкантов, покупают билеты. Так что, чувствую, джаз нашим зрителям нужен. При том, что зрителям есть из чего выбирать: много выступает поп-исполнителей, оперных певцов. Еще в 1990-х говорили, что русский менталитет вовсе не для джаза. Я и мои коллеги приложили немало усилий, чтобы доказать обратное. Создавали джаз-клубы, организовывали фестивали. В 2000 году мы провели первый «Триумф джаза», который имел огромный успех, его показали по «Первому каналу».
– В организации этих фестивалей вам помогает государство?
– Небольшая поддержка бывает. В «Триумфе джаза» финансово нам помогало правительство Москвы. С «Акваджазом», который проводим в Сочи, иногда поддерживает Министерство культуры. Мы, как и все, стоим в очередях, подаем заявки с просьбой о помощи. Иногда что-то получаем, иногда – нет. Но любую помощь приветствуем, пусть небольшую. Частные компании нам помогают больше. А вообще бюджеты джазовых фестивалей по сравнению с другими музыкальными мероприятиями очень скромны.
– Казалось бы, вы доверенное лицо Президента и член «Единой России», уж вам государство не откажет в помощи. – Я не могу сказать, что официальный статус играет какую-то роль. Но помогает то, что у меня есть добрые отношения с людьми влиятельными. Из бизнеса, например.
– В прошлом году с вами произошла неприятная ситуация: вы должны были выступить на фестивале в крымском Коктебеле. Но вам, как гражданину не только России, но и Америки, пришло какое-то предупредительное письмо из госдепа. Что это было и чем закончилось?
– Да, меня пригласили в Крым на джазовый фестиваль. А в США вышел указ президента, что американские граждане не могут предоставлять какие-либо услуги на территории Крыма... Вот только что перед нашей встречей я читал интервью Пакито Д’Ривера, который говорит о свободе, о том, как джаз сближает людей, что он существует отдельно от политики. И я с ним согласен. Поэтому было удивительно получить письмо из государственного департамента Америки с объяснением, почему нельзя выступать в Крыму. Может, тогда вообще запретим в Россию приезжать?! Даже в худшие времена советско-американских отношений, вспомните Карибский кризис, у нас выступали джазовые музыканты как вестники свободы. Как я мог не поехать на тот фестиваль в Коктебель, инициатором которого когда-то был?! Я написал письмо Бараку Обаме, где указал, что джаз всегда был примиряющим видом искусства и так далее. Рассказал, как меня при СССР в КГБ вызывали потому, что меня поцеловала чернокожая джазовая певица. И я не хочу возвращаться в такие времена. Письмо передал через министра иностранных дел Сергея Лаврова. И получил ответ из госдепа, что письмо получили, спасибо. И всё.
– Последствий не было?
– Нет. Мы выступили, никаких политических заявлений не делали. Больше писем я не получал.
– Вы также являетесь одним из организаторов джазового фестиваля во Львове. Там бываете в последнее время?
– Нет, не езжу. Там встречаются те, кто с полным антагонизмом относится к России. Зачем же их раздражать?! Это будет неправильно. Лучше постараемся наших украинских коллег сюда пригласить выступить. – Игорь, вы, когда бываете за границей, чувствуете, как изменилось отношение к россиянам?
– Лично по себе я такого не чувствую. Но антироссийские настроения бывают, встречаются какие-то люди, которые могут поспорить. Помню, один французский контрабасист высказал при мне в агрессивной манере свое мнение о России. Какие-то странные претензии. Сначала я подумал, что он шутит, а потом понял: нет, все серьезно. Конечно, он мною был быстро «послан» к себе назад, во Францию. Для меня неприемлемо, когда говорят, что моя страна что-то делает неправильно. Можно поспорить, высказать свое мнение, но не в такой манере... Стал мне говорить о какой-то пропаганде на канале Russia Today. А давайте сравним CNN или Fox News, там нет антироссийской пропаганды?!
– Вы считаете, что на российском телевидении нет антиамериканской пропаганды?
– Конечно, есть. Я не буду судить, хорошо это или плохо. У Америки и Европы есть свой взгляд на вещи. А у нас – свой взгляд. Поэтому и происходят непонимание и несогласие. Есть у каждого свои национальные интересы. Для чего нам телевидение тогда? Чтобы пропагандировать свои взгляды и интересы. Да, сейчас и книги можно считать пропагандой, и наше выступление в Коктебеле, оказывается, тоже является пропагандой. Играем американскую музыку, и они считают это российской пропагандой.
– Часто вас упрекают в двойном гражданстве?
– Ну говорят. Некоторые завидуют, некоторые упрекают. Если б я был единственный такой, как белый лебедь... Сколько у нас спортсменов с двойным гражданством, бизнесменов! Конечно же, это мне помогает с точки зрения передвижения по нашей планете. В некоторые страны, где не нужна виза, я езжу с российским паспортом, а где виза необходима – с американским. Так же легче. И что плохого в двойном гражданстве?! Отказываться от него я не собираюсь. Если война? Дико предполагать, что будет война между Америкой и Россией.
– Вы уехали в США в 1987 году. Все-таки уже перестройка была, Михаил Горбачев, свобода, демократия. Чего вам тогда не хватало?
– Все еще было в самом зародыше. Сам факт передвижения человека из Советского Союза еще оставался каким-то неправдоподобным. Я давно хотел уехать. Сначала по политическим соображениям. Взахлеб читал писателя-диссидента Владимира Буковского, Владимира Войновича. Слушал «Голос Америки». Я не любил советские музыкальные группы, всякие ВИА. Мне всегда нравился джаз. В 1983 году меня приглашали учиться в Америку в музыкальный колледж Беркли. Причем американцы брали на себя все финансовые расходы. Но меня не выпустили. В 1985 году не выпустили на концерт в Югославию. И конечно, настроение было у меня испорченное. В 1986 году я женился на американской гражданке и понимал, что свободно ездить из страны в страну и обратно не смогу. Надо было решать. Я молодой, хотелось многое узнать, научиться. И уехал.
– Так это был фиктивный брак?
– Нет. С Айлин мы познакомились еще в 1980 году. Ей было лет 18, мне – 19. Мы встречались. Потом она уехала, мы долго переписывались. И вот, когда она снова оказалась в СССР, расписались.
– Вы как-то сказали: «Чтобы играть хорошо, нужно спать с саксофоном». В буквальном смысле этого слова?
– Было такое время, когда я брал с собой в постель саксофон. Первый мой инструмент был за 200 рублей. А потом родители мне купили за 2.000 рублей. Это большие деньги были! Я им так дорожил, что спал с ним. Видимо, переспал, поэтому потерял его. А вообще, чтобы играть хорошо, нужно заниматься с утра до ночи.
– Музыкальный инструмент – это для вас живое?
– От саксофона все зависит. Играешь на одном инструменте – и приходят интересные мысли, которых нету, когда работаешь на другом саксофоне. Сейчас я играю на инструменте итальянского мастера Роберто. Удивительно: играю на нем, и меня мысли уводят куда-то в другую сторону. Не могу это объяснить. Свеже€е, что ли, мысли становятся. Однажды этот саксофон упал и перестал звучать, как раньше. Мистика. Я его отложил. Недавно снова его взял, и он опять заиграл волшебно...
Олег Перанов.
Советская Белоруссия № 131 (25013). Суббота, 9 июля 2016
