Маленький солдат большой войны. Так говорят про тех, чье детство опалило страшное горе. С тех лет любить и защищать Родину — главное для 92‑летнего Леонида Еремина. В годы Великой Отечественной — юный подпольщик, партизан отряда № 2 им. М. И. Кутузова 100‑й партизанской бригады им. С. М. Кирова. За боевые заслуги награжден орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией». С десяток наград и за 57 лет доблестного мирного труда. Среди них орден Трудового Красного Знамени, медали «За доблестный труд», «За трудовое отличие», «Ветеран труда», грамоты Верховного Совета БССР.
— Война где вас застала?
— В Старых Дорогах. Родился в Борисове в 1931‑м. Там мы прожили чуть больше года. Потом отец Александр Александрович поступил в юридический институт, и мы перебрались в Минск. Мама Прасковья Григорьевна работала в детском саду. В 1936‑м папа оканчивает институт и его, как парттысячника, направляют прокурором в Стародорожский район. Перед самой войной новое назначение — прокурором Вилейской области. Мы же с мамой остались в Старых Дорогах.
15 июня 1941‑го отец приехал за нами. Но 22 июня, сразу после выступления Молотова, спешно уехал. Больше мы не виделись. В Витебске он вступил в Красную армию. Защищал Москву на Калининском фронте, а в сентябре 1942 года погиб подо Ржевом.
На второй день войны Старые Дороги уже бомбили. Мы с мамой подались в беженцы, но дошли лишь до Осиповичей. Фрицы нас опередили — пришлось возвращаться.В городе немцы начали устанавливать свой порядок. По доносам расстреливали коммунистов и советских работников. Как жену прокурора забрали в гестапо и маму. Но друзья отца кого-то подкупили — и через трое суток ее выпустили.
— А как получилось, что ваша квартира стала явочной?
— В городе начали создаваться подпольные ячейки. Друг папы по институту Григорий Иванович Ручан, подпольщик Михаил Наумович Белый, врач Алексей Иванович Шуба собирали вокруг себя народных мстителей. Так мама стала подпольщицей, а наша квартира — явкой. Порой собирались с десяток человек.
Пришлось повзрослеть и мне. Еще во втором классе прочитал «Как закалялась сталь» и теперь все свои поступки соотносил с тем, как сделал бы Павка Корчагин. Расклеивал листовки, собирал оружие в лесах.
На мне была и охрана явки. Верткий и шустрый, я следил за немцами и полицаями. И если что-то было не так, подавал знак: гремел жестяной банкой, таща ее на веревке по дороге.
Как-то полицаи и жандармы ворвались к нам в дом (только-только ушли партизаны и подпольщики), но, ничего не найдя, избили меня до полусмерти.
— В 12 лет вы стали партизаном.
— В июне 1943‑го знакомая Валентина Терехович предупредила, что за нашей и другими семьями идет слежка. Мы и ушли в партизаны. Вернее, уехали. В начале войны мама выходила тяжело раненного майора И. П. Естафьева. Позже (по заданию партизан) он устроился к фрицам шофером. А когда над нашей семьей нависла угроза, Иван Петрович увел немецкую машину и отвез нас с двумя другими семьями в лес. В отряд, командиром которого был Г. В. Алешин.
С собой я взял маленький томик Пушкина: почти все поэмы знал наизусть. Читал их во время коротких передышек или в госпитале раненым.
— Чем занимались?
— Был связным между отрядами. Их к тому времени в наших лесах уже было пять. В отряде встретил Владимира Власика, с которым сидел за одной партой.
В отряде мы научились мастерить бесшумные лапти из кожи и шкуры животных. Помогали взрослым изготавливать мины. Из неразорвавшихся снарядов и бомб выкручивали взрыватели. Затем укладывали их на противень и подогревали на костре. Тол из них вытекал желтый, как масло. Его заливали в специальные деревянные формочки — так и получались толовые шашки.Были у меня (как и у взрослых) укороченный карабин и две самодельные гранаты. Правда, чтобы сработал взрыватель, их надо было сначала стукнуть обо что-нибудь твердое.
— На рельсовую войну ходили?
— Конечно! Важнейшим событием всей Второй мировой войны стала битва на Курской дуге летом 1943 года. Поступил приказ штаба партизанского движения всем белорусским бригадам 3 августа выступить на железные дороги и парализовать отправку фашистами оружия в сторону Курска.
Ночью наша бригада, в составе которой было шесть отрядов, выступила на участок железной дороги Слуцк — Старые Дороги. Вырывали костыли, отвинчивали гайки, разбирали и растаскивали рельсы, пилили деревянные шпалы, уничтожали телефонные столбы. Все это бросали в болото. Тола было мало, поэтому подрывали только серьезные узлы и путевые стрелки. Практически вручную за полдня мы разобрали 6,57 километра железнодорожного полотна. Немцы смогли восстановить движение по этой ветке только через 1,5 месяца.
— Вы пережили две блокады.
— Самыми страшными были 1943 — 1944 годы. Когда приблизился наш фронт, немцы начали расчищать партизанские зоны. Осенью 1943‑го против нас они бросили несколько дивизий с танками, авиацией и артиллерией. Мы уходили глубоко в лес, в болота. Благо перед блокадой был приказ каждому насушить по 4 килограмма сухарей. Чтобы выжить, пустили под нож даже командирского коня.
Зима 1944‑го выдалась студеной. При 25‑градусном морозе мы жили в куренях. Сейчас никто бы не выдержал в таких условиях и двух дней, а мы прожили более двух месяцев. Не мылись, не переодевались. Нас заедали вши.Огонь выкладывали только из ольхи, чтобы дымом не выдать себя. Когда приходила ночь, разравнивали кострище, прикрывали его сверху еловыми ветками и все вместе ложились спать.
Вторая, мартовская, блокада была еще хуже: заболел тифом. Но пошла зелень, и из побегов сосны заваривали чай (он такой вкусный!), из крапивы варили щи. Выжили!
Когда удалось выбраться из леса, узнали, что те деревни, в которых мы стояли — Плюсна, Пасека, Зеленка, немцы сожгли дотла, а на подходах наставили мин.
Вскоре подоспели и части Красной армии. Тогда я впервые за всю войну досыта наелся. Вкуснее той перловой каши ничего в моей жизни не было.
— Что было дальше?
— Вернулись с мамой в Старые Дороги. Город — сплошное пепелище. Обугленный дымоход остался и от нашего дома. Хотел вместе с танкистами поехать на фронт, но не взяли. Мол, отвоевал свое, теперь учись. Помогал учителям восстанавливать школу, чтобы в сентябре возобновились занятия.
— Победное 9 мая помните?
— Конечно. Была среда. В полночь 8 мая Левитан объявил, что в ближайшее время будет передано важное правительственное сообщение и что радио будет работать до четырех утра. Мы с мамой спать не ложились. И 9 мая в 02:10 диктор известил о безоговорочной капитуляции Германии: «Война окончена! Фашистская Германия полностью разгромлена!» Все! Победа! Так ждали этого дня, столько страданий претерпели, столько товарищей потеряли…
— В 1948 году вы поступили в Минский политехникум. Почему такой выбор?
— Сталин объявил все стройки коммунистическими. И мне очень хотелось сделать хоть что-то полезное для страны и ее восстановления. Мечтал быть гидротехником-строителем.
По распределению меня направили на кафедру гидростроительных работ в БПИ. Но поработать не пришлось: призвали в армию. Три года служил в танковых войсках в Германии. Был командиром Т-34. Берлин тогда только-только начинал восстанавливаться.
— Чем занимались после армии?
— Демобилизовался я лейтенантом. На второй день уже устроился на работу в институт «Белгоспроект» в отдел инженерных сооружений. Набережная реки Свислочь — моя первая работа.
В том же году поступил в Белорусский политехнический институт имени Сталина на вечернее отделение архитектурно-строительного факультета, выбрав промышленно-гражданское строительство.
Объектов, в проектировании которых я участвовал, тысячи: цирк, Дворец спорта, Дворец водного спорта, завод эндокринных препаратов… Но в основном сложные промышленные сооружения.
— В трудовой у вас — всего две записи.
— Отработав десять лет в «Белгоспроекте», перешел главным конструктором в архитектурно-строительный отдел в институт «Белбыттехпроект». И все время учился. Одно- или двухлетние курсы, высшие курсы Госстроя СССР, университет технического прогресса и экономических знаний...
— Выйдя в 72 года на пенсию, вы не сидите без дела.
— В 12 лет в партизанском отряде присягал на верность Родине и своему народу. Потом эту же присягу повторил в армии. В 1945‑м вступил в ряды ВЛКСМ и до сих пор храню свой комсомольский билет. В 40 лет (считая, что все еще не достоин) стал коммунистом. Мы были так патриотично воспитаны, что без тени сомнения шли защищать Родину. Пусть даже и ценой своей жизни.
И сегодня как никогда важно ценить и беречь мир. А не как в 2020 году выходить на улицу. Никогда не думал, что некоторые белорусы встанут под бело-красно-белые полотнища. Такое решение могли принять только враги нашего народа — полицаи и предатели нашего времени. Было очень горько и обидно.— Войну часто вспоминаете?
— Часто… Особенно как вижу бчб-тряпки. Позором для нашего Стародорожского района стал полицейский гарнизон деревни Дражно, который обосновали в школе, оградив ее дотами. Место это было стратегически важным: деревня располагалась на возвышенности, на пересечении дорог в направлении Осиповичи — Слуцк, Старые Дороги — Пуховичи. Дражновских мерзавцев полицаев поставили на довольствие, вооружили. У них были бело-красно-белые повязки на рукавах, а на управе рядом с фашистским флагом со свастикой висело и бчб-полотнище.
В декабре 1941 года полицейский гарнизон расстрелял всех узников гетто (в том числе и детей), а их вещи мародеры и убийцы увозили домой. Особо зверствовал начальник полиции, предатель Субцельный. Разве можно за кусок сала и снятые с повешенных сапоги продаваться немцам?
Я своими глазами видел, как после страшных пыток на глазах у всех полицаи повесили в Старых Дорогах наших девочек-партизанок Аню Королеву и Соню Бабакову. Трое суток висели их тела, трое суток не разрешали снимать (смахнул слезу). И только когда свезли их на еврейское кладбище, подпольщики смогли их ночью похоронить.
Помню, как зимой 1943‑го дражновские полицаи раненого, обессиленного партизана публично, с гоготом и криками повесили. А после казни раздели и привязали к дереву. Для всеобщего обозрения и устрашения.
Дважды полицаи жгли деревню Подоресье, а с ней и старинную церковь с богатейшей коллекцией икон. Была среди них и икона Александра Невского с надписью «Спаситель Руси от немецкого рабства».
С годами ненависть к предателям только усиливается. Европейцы сносят памятники, замалчивают нашу победу… Забыли, кто им принес свободу? Сегодня как никогда важна историческая правда.
— Держитесь, ребяточки, побеждайте, наводите порядок и восстанавливайте мир. Война — худшее из того, что может случиться. Александру Григорьевичу — огромнейшее спасибо и нижайший поклон за то, что защищает нашу страну и нас. Пусть и впредь крепко держит руку на пульте управления Беларусью. И никому никогда ее не отдает! Я двумя руками за братский союз с Россией. Уверен, что когда-то к нам присоединится и Украина.
Встретившись в этом году на Кургане Славы с Главой государства, я поблагодарил его и за мирное небо, и за дружбу с Россией. Пока мы вместе, ни одна неофашистская сволочь нас не победит.— Что важно передать молодежи?
— Белорусы были и останутся народом, идущим в историю под знаменами гуманизма и человеколюбия. Случись сложное время — я не раздумывая возьму винтовку и встану на защиту Беларуси. Свою Родину я никогда и ни на что не променяю.
Очень хочу, чтобы молодежь дорожила нашей прекрасной страной, любила ее и защищала. Помнила нашу историю, уважала героев, которые освободили ее от немецко-фашистского рабства. Родина, как и мама, одна-единственная. И другой, куда бы ты ни уехал, не будет.
tyshkevich@sb.by