Мои крестные — режиссер и актриса, коренные ленинградцы, по–ленинградски же сосредоточенные на тонкостях этикета и правилах поведения плюс любящие свою профессию, неоднократно выговаривали мне в юности за попытки явиться в театр в неподобающем, по их мнению, виде.
Строгие деловые брюки они еще кое–как терпели, но джинсы в храме Мельпомены вызывали (да и по сей день вызывают) у них глубокое возмущение. Так что, когда, гостя в Петербурге, я наведываюсь к крестным на очередную премьеру, то прилежно упаковываюсь в вечернее платье, жемчуг и туфли на шпильке. И в буфете не позволяю себе ничего, кроме горького шоколада. Если вы не знали, открою тайну: по правилам этикета это единственное, чем допустимо лакомиться в театре или в опере. Бутербродики, мороженки, пирожки с капустой суть глубочайшая невоспитанность. Особенно когда их дожевывают прямо в зале.
Конечно, можно сколько угодно фыркать — мол, времена меняются, и вообще, искусство в большом долгу уже потому, что зритель, который мог бы сидеть дома, созерцая боевичок по телевизору, из этого дома соизволил выйти. И будьте счастливы им в любом виде и кондиции, клиент — король. Или вот еще есть популярная поговорочка: «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует», которую многим не привыкать использовать в качестве оправдания для мелкого и не очень хамства.
Разумеется, насчет пышных нарядов и сменных туфель можно поспорить, особенно в будни, когда приобщиться к культурным ценностям несешься галопом с работы, — и вовсе не каждому сфера деятельности позволяет весь день проходить в элегантном костюме в ожидании вечерних развлечений. Мой знакомый пианист, много лет живущий в Германии, любит наблюдать за слушателями (зря вы думаете, господа и дамы, что те, кто для вас поет или играет, не обращают внимания на ваш внешний облик). Так вот, немецкая молодежь является на концерт или в оперу зачастую в самом невообразимом виде. Однако у нее есть огромное достоинство — внимание и уважение к исполнителю. Иными словами, эти ребята в рваной джинсе или кислотных прикидах — слушают. Чем, увы, наша публика может похвастаться не всегда.
В Белгосфилармонии не так давно с аншлагом прошло открытие сезона. Впечатлений от музыки и поведения зрителей после двух, один за другим, блестящих концертов — примерно поровну. И если к музыкантам претензий нет, то к слушателям... Вот, например, милая манера — опаздывать к началу. В филармонии таких опозданцев перехватывают бдительные контролеры и вежливо направляют на свободные места по краям, чтобы не метались по залу. Однако находятся персоны, бурно возмущающиеся — мол, куда это вы меня усаживаете, у меня четвертый ряд, самая середина! Я вот прямо сейчас вырвусь из ваших деспотичных рук, встану и туда пойду! Подниму весь ряд, оттопчу всем ноги, сорву концерт, но сяду на свое законное, честно выкупленное место. И нипочем не стану ждать антракта — я клиент.
Или простейшая вещь, элементарная, на уровне рефлекса — отключать телефон (хотя бы звук!), входя в зал. Но нет. Каждый раз обязательно найдется 2 — 3 — 5 человек, у которых посреди полонеза Огиньского на полную громкость пиликает «Лунная соната» или «черный ворон, что ты вьешься над моею головой».
Не будем говорить о том, что артист — не дворник и для того, чтобы хорошо сыграть, ему требуется гигантское сосредоточение и определенные душевные усилия и сбить его с настроя легче легкого. Даже за вычетом тонких материй речь идет о гигантском неуважении к чужому труду и творчеству, которое многие проявляют походя — считая себя при всем том культурными людьми, цветом интеллигенции. Развеиваю иллюзии: если посреди спектакля у вас на весь зал звонит мобильный, скорее всего, вас воспитывали в пещере неандертальцев. Не говоря о том, что рядом сидящим совершенно неинтересно выслушивать ваши неотложные беседы громким шепотом. Пардон, но если у вас дом не горит и никто не умер, все разговоры можно оставить до антракта. Честное меломанское и театральское. Все–таки вы пришли на концерт, а не к маме на оладьи. Или нет?
ovsepyan@sb.by
Советская Белоруссия № 177 (24807). Среда, 16 сентября 2015
