Шляпа, конечно, — не дело принципа. И даже как часть костюма она хоть и важна, но отнюдь не первостепенна. Тем не менее кроется в этой детали туалета своя магия, некое зашифрованное послание себе самому и окружающему миру. Иначе откуда бы взяться классическому для нас народно–сакраментальному упреку–восклицанию: «А еще в шляпе!» Особое отношение, что ни говори.
Шляпа — вещь особая, что дамская, что мужская. Не каждая голова под нее подойдет. Недаром и сегодня у нас в шляпе редко какого гражданина встретишь — все больше в кепках, наследницах демократичных картузов. И вообще, буржуйская это вещь — шляпа, решили когда–то в стране победившего пролетариата. И ликвидировали, как и рябчиков с ананасами. Более того, вскоре стали рисовать карикатурные картинки: сухопарого злобного американского «дядюшку Сэма» в цилиндре и толстопузого буржуя в черном костюме или пальто и непременном котелке.
Цилиндр, так неудачно для себя попавший под раздачу Кукрыниксов, родился в самом начале XIX века. Жил долго, успешно. Его немногочисленные праправнуки даже благополучно добрались до нынешних дней. Но не на наших просторах, конечно.
Если кому–то кажется, что мужская шляпа — это просто шляпа, то он жестоко ошибается. Здесь разнообразия не меньше, чем в дамском реестре. Складной цилиндр (был и такой) «шапокляк», «федора», «хомбург», «трилби», «канотье», твидовая, обычно коричневая... Самым популярным изготовителем головных уборов считалась итальянская фирма «Борсалино», с середины XIX века выпускающая шляпы высочайшего класса. Метка «Борсалино» может стоять и на «федоре», и на «трилби», и на соломенной шляпке.
Острословы тогда говаривали: без шляпы мужчину можно увидеть только в постели или при смерти. Красиво же носить шляпу — тоже целое искусство: отработанная церемония поклонов, особое умение снимать шляпу, приподнимать, вежливо прикасаться к полям. Наука, знаете ли, и непростая.
И все же мне легче представить в «федоре» элегантно расхристанного американского мистера 1920 — 1930–х годов, чем выдержанного и неброского джентльмена белорусского происхождения. Правда, в элегантности все же и нашим не откажешь, о чем свидетельствует сегодняшнее фоторевю. И вообще, мужской соломенный «капелюш» исторического селянина — чем не родственник классическому франтоватому «канотье» европейского щеголя? А возьмите белорусские города XIX — XX веков. Посмотрите на фотографии: какие изящные и милые шляпки на женщинах и сколь благородны и респектабельны шляпы их спутников. Конечно, чем выше социальное положение господ, тем аксессуары дороже и качественнее. В минских магазинах покупателям предлагался товар если не из самого Парижа или от «Борсалино», то из Варшавы, Киева, Москвы. Да и парижские модные журналы доходили до наших модниц и модников. Можно представить, с каким жадным интересом рассматривали странички тогдашнего гламура клиентки минских пошивочных мастерских: 
и у П.Гарфинкель–Карон, и у Ф.Турецкой–Гберман — это все на Захарьевской улице, и в специальной мастерской дамских уборов Е.Малиновской, и у Г.Фишкиной — на Губернаторской... А портниха Р.Слепян–Перельман с Соборной площади даже ездила на стажировку в «модную Мекку» всех времен и народов — Париж.
Кто же мог позволить себе дорогую шляпку, особой выделки перчатки, костюм из тонкого сукна? Господ хватало. Высшие чиновники губернских учреждений, высшие офицеры, многие из них присланные из внутренних российских регионов. Они получали неплохое жалованье — несколько тысяч рублей в год. Были и помещики, свои, местные, причем в городе. (В Белоруссии в соответствии с законом 1865 года за участие в восстании Калиновского помещиков наказали тем, что запретили им увеличивать земельные наделы в сельской местности. Они и стали покупать землю в городах. Кроме того, Минск уже тогда активно разрастался вширь и в городскую черту стали попадать некоторые поместья.) А еще, конечно, банкиры, крупные торговцы, купцы, фабриканты, домовладельцы.
На стыке XIX и XX веков появиться без шляпы на людях считалось просто неприличным. Причем воспитанные дамы должны были хорошо знать, что надеть в театр, а что на прогулку по бульвару. На полках гардеробов и в шляпных коробках можно было встретить: «болеро» — маленькую круглую женскую шляпку с загнутыми вверх полями; «калабрийскую шляпу» — изначально фетровую, с широкими полями и достаточно остроконечной тульей; «слауч» — фетровую с небольшими опущенными полями; «таблетку» — крохотную круглую или овальную шляпку без полей, закрепляемую специальной булавкой, часто с вуалью; очень популярный «ток» — жесткую, обычно плоскую шляпку без полей, часто красиво отделанную перьями, нитками жемчуга или вуалью, мехом. Существовала и своя женская «федора» — шляпа со средней тульей и прямыми, относительно узкими полями, чаще фетровая.
В XIX — начале XX века шляпки становились для дам своего рода кодом, визитной карточкой, как и европейский покрой костюма, означая сословную принадлежность человека. Они свидетельствовали о социальном статусе владелицы — особы, не чуждой определенного уровня культуры. А это уже немало: когда и умная, и красивая, и рядом сердечный друг в котелке. Значит, дело в шляпе — жизнь удалась.
Фото из коллекции лауреата премии «За духовное возрождение» Владимира ЛИХОДЕДОВА.
