Летом олимпийского 1980 года ЦК ВЛКСМ отправил нас, ансамбль «Верасы», в ГДР на V–й фестиваль дружбы молодежи СССР и ГДР. Так сказать, «комсомол — FDJ» (гэдээровский аналог комсомола эф–де–йот) и «дружба — freundschaft» (фройндшафт)!
Главное действо происходило в Карл–Маркс–Штадте, городе Карла Маркса, воспетом позднее группой «Мегаполис». Нам дали возможность посетить закрытый для обычных покупателей зал на четвертом этаже ЦУМа, где мы купили красные хлопковые рубашки ковбойского типа — это была форма комсомольцев. Я к тому же приобрел пару десятков монет достоинством в один рубль, выпущенных специально к московской Олимпиаде–80. И вот, экипировавшись, мы прибыли в Карл–Маркс–Штадт!
Торжественная церемония открытия на стадионе была великолепна! Море немецкой молодежи в синих рубашках и, напротив, эдакий римский легион комсомольцев из Союза в красных рубашках.
А между ними я — единственный длинноволосый рокер в джинсах, кожаном пиджаке и белой рубашке. Под уничтожающими взглядами и с той и с другой стороны я, собрав всю волю в кулак, выдержал, не переоделся, как мне советовало чувство самосохранения. Ведь я — убежденный рокер, то есть «белая ворона» на фоне синих и красных.
А затем началось знакомство с Карл–Маркс–Штадтом, немецкой и союзной творческой молодежью. Было огромное количество мероприятий — концертов, встреч, выставок, туристических экскурсий. Кроме нас, «Верасов», из Минска было трио политической песни Елены Зайцевой из БГУ, были москвичи и другие талантливые ребята из разных городов СССР. Мы приобрели новых друзей и яркие впечатления о прекрасной стране — Германской Демократической Республике, показали свое искусство. Однажды нас вывезли в средневековый замок какого–то курфюрста и мы увидели, что значит веселье по–немецки.
Звучала музыка, на сцене под открытым небом выступал балет «Фридрихштадтпалас» из Берлина. Как сейчас помню номер, в котором мать–настоятельница и молодые монахини вдруг начали раздеваться... Вино из бочонков лилось рекой, столы ломились от яств, во дворе замка над костром зажаривался дикий кабанчик. В залах замка — старинная мебель, рыцарские доспехи, золоченая карета курфюрста, и везде всеобщая радость, дружба и веселье!
Не сказать, что нашу попсу немцы принимали с восторгом, и однажды я отправился на концерт их рок–группы номер один «Пудис». Они выступали в одном из городских парков, и по пути к главной сцене я наткнулся на малую, где выступали блюзмены. Я с удовольствием послушал игру белых и негритянских музыкантов, особенно харперов, каждый из которых имел полный набор губных гармошек в кейсе. И ради интереса подсчитал количество зрителей. Их было около двух сотен.
Клавишник, он же лидер ансамбля, подъехал к сцене на «Мерседесе», стал за клавиши, вышли другие музыканты — и концерт начался... Интересно, а как же желающие выберутся из такой толпы к туалету, подумал я, ведь пива они пьют немало? Их метод меня восхитил. Не выдерживали в основном девушки.
Желающую выйти по нужде сидящие подхватывали на руки и передавали друг другу над головами. Было впечатление, что девушка плывет над толпой, словно лебедь по воде, благополучно достигая края зрительской массы. Некоторые озорные ручки при этом пощипывали девушку, она повизгивала, а зрители посмеивались.
Вот как здесь беспокоятся о безопасности людей на концерте, подумал я, не то что наши торговцы пивом на Немиге, думающие только о продажах. Или талантливая, но не дружащая с мозгами Земфира, по чьей вине на ее концерте задавили насмерть подростка, когда она неожиданно призвала зрителей переместиться с трибун стадиона поближе к ней и сцене.
Концерт группы «Пудис» — хай класс! И многие молодые зрители парами, обнявшись и укутавшись в пледы, остались лежать в парке до утра. Никто их не тревожил.
Интересный контакт у меня произошел с Иосифом Кобзоном на гала–концерте в городском зале «Штадтхалле». Еще на саунд–чеке перед концертом были слышны голоса режиссеров концерта:
— Ой, а почему нет Кобзона? — вопрошал в микрофон на весь зал женский голос.
— Не волнуйтесь, Иосиф Давыдович появляется за минуту до своего выхода, — звучал в ответ мужской голос. Здесь я вспомнил, что у нас в «Верасах» лишь один человек приходил за минуту до назначенного времени. Это была Надя Микулич, которая появлялась на перроне за минуту до отхода поезда.
И вот вечером мы исполнили свои песни, а Кобзона все не было, хотя его выход был через один номер после нас.
Я решил остаться и посмотреть, что будет дальше. Но перед этим решил перекурить на крыльце служебного входа. Вышел я на крыльцо с огромным трудом, так как в карманах за сценой еще не были закончены строительные работы. Не везде были еще межэтажные перекрытия, и в кромешной тьме можно было грохнуться в подвал и разбиться. За день я этот опасный маршрут хорошо запомнил и мог пройти его в полной темноте на ощупь. И вот я на крыльце закуриваю сигарету. И так как в таких случаях со мной всегда происходило что–либо необычное, я не удивляюсь, когда к крыльцу подкатывает «Москвич–412» и из него выходит Иосиф Кобзон с друзьями.
Мы здороваемся, и он нервно спрашивает:
— Как пройти на сцену, сейчас мой выход.
— Сами вы не пройдете, там строительные работы. Кромешная тьма и ямы — разобьетесь.
— А как быть?
— Я вас проведу. Возьмитесь за руки и идите за мной.
Кобзон берет меня за руку, остальные тоже берутся за руки, вытягиваясь в цепочку один за другим. И мы, пригнувшись, вступаем в полную темноту. Я вел их, как Иван Сусанин, и не как Иван Сусанин, так как моя задача была вовремя доставить моего спутника на сцену целым и невредимым. Мы уже прошли самые опасные места и по моим представлениям должны были находиться на сцене с обратной стороны занавеса. Но почему тогда, кроме кромешной тьмы, еще и полная тишина? Кобзон сильно забеспокоился: «Ну где, ну когда мы придем?» — шепотом нервно спрашивал он, не отпуская мою руку. «Сейчас, спокойно», — отвечал я, а сам думал, когда же будет занавес? И вдруг в полной тишине раздался громкий голос ведущей концерта: «Народный артист Советского Союза Иосиф Кобзон!» В это же мгновение я вытянул в направлении голоса левую руку и почувствовав ткань занавеса, резко отдернул ее влево. И о чудо! — занавес раскрылся — мы оказались точно посередине сцены и на нас тут же направили осветительные пушки. Перед нами возникла картина большого зрительного зала, заполненного публикой. Надо было видеть в этот момент Иосифа Давыдовича — он отпустил мою руку, приосанился и под гром аплодисментов гордой походкой неспешно направился к микрофону. Нервозности как не бывало! Вот она, советская эстрадная школа! Кстати, я очень уважаю этого человека не только как певца, но и как гражданина. Ведь именно он, а также Алла Борисовна Пугачева, «Песняры» и я вместе с Эдуардом Мицулем и ансамблем «Свитанок» Белорусской филармонии в числе немногих советских артистов вскорости после чернобыльского взрыва в 1986 году отправились в зону с концертами поднимать дух работающих там над ликвидацией последствий аварии людей. Ясно, что мы нахватались там не только цветов и аплодисментов, отсюда и такое здоровье...
А праздник любви и дружбы удался на славу и навсегда остался в наших сердцах! Жаль, что наступила эпоха большого бизнеса (ББ), превратившего нашу жизнь в игру, в которой бывшие друзья стали партнерами, конкурентами и даже врагами. Надеюсь, угар экономической рулетки пройдет и опять установится на земле «дружба — фройндшафт»!
Геннадий СТАРИКОВ.
