Андрей Орловский свой очередной бой проведет в Минске! Предположительно это будет в конце года в «Минск–Арене». В грандиозном бойцовском шоу, как говорят в Белорусской федерации рукопашного боя и смешанных единоборств, примут участие многие мировые звезды микс–файта, а также другие белорусские бойцы.
Лет пять–восемь назад это показалось бы фантастикой. Подумать только — сам Орловский! Боец, который по популярности превосходил всех современных гладиаторов, который был на короткой ноге со всеми модными звездами кино и шоу–бизнеса! Середина 2000–х — это период постоянных фотосессий и рекламных роликов с участием Орловского, а между ними — тренировки и бои, бои, бои, в которых Андрей (его имидж питбуля был знаком каждому) одного за другим нокаутировал своих соперников.
В 2009–м он был на пике, но в «бою века» проиграл Федору Емельяненко. Авантюрно бросился на него, желая нанести эффектный удар коленом, и получил чудовищный ответ в подбородок. Это был закат. Еще три поражения подряд заметно снизили ставки Орловского в боях ММА. Его мир перевернулся, на многое, как он сейчас признается, Андрей посмотрел по–другому. Тем не менее сегодня Орловский — это по–прежнему брэнд. Он в строю, он готов драться, он не отказался от намерения вернуть себе чемпионство.
Простой белорусский парень. Самбист. Однажды уехавший в Америку за мечтой. Мы сидим с ним на террасе одного из многочисленных минских ресторанчиков в центре города, и Орловский рассказывает.
— Недавно подписал контракт с российской промоутерской компанией Fight Nights. Там предложили организовать бой в Минске. Честно говоря, думал, что дальше разговоров дело не пойдет, но нет — началось движение. Организовали встречу, познакомился с представителями Белорусский федерации рукопашного боя и смешанных единоборств. Делаем первые шаги.
— Вам это действительно интересно?
— Почему нет? Последний раз я в Минске дрался в мае 2000–го. Проводил супербой с Джоном Диксоном. К тому времени я уже был чемпионом Европы по М–1. Тогда ажиотаж вокруг боя был не слишком большой, но, насколько знаю, сейчас в Беларуси бои без правил намного популярнее, чем были 15 лет назад. Так что, думаю, публике будет интересно.
— Довелось услышать, что в детстве вас часто били хулиганы. Это правда?
— Ну как били? Я жил в Бобруйске, отец у меня был военный, и нас, детей военных, назвали лимонадниками. Иногда к нам в школу приходили соседские пацаны из окраинного района Форштад — «бабки» стреляли, лупили. Мы с семьей довольно долго до этого в Венгрии были, и там я четко усвоил принцип: око за око, зуб за зуб — среди мадьяр дети советских военных друг за друга всегда были горой. А здесь в один прекрасный момент мой товарищ, за которого я заступился, меня же потом с этой братвой и пинал. Но качаться я стал не для того, чтобы дать отпор хулиганам. На то время у меня была навязчивая идея выиграть главный конкурс бодибилдеров — титул «Мистер Олимпия». Тогда очень популярны были фильмы с участием Арнольда Шварценеггера и Сильвестра Сталлоне, у меня вся комната была их постерами завешана.
— Вы ведь в детстве еще и футболом занимались?
— Да, на воротах стоял. И легкой атлетикой — на длинные дистанции бегал. Признаться, терпеть не мог бег, был высокий, худой, шея тонкая: ветер влево подует — меня влево сносит, вправо порыв — ведет в том же направлении. Но все равно бегал. Потом еще полгода каратэ занимался. Очень хотел быть сильным и красивым.
— Поступать в академию милиции после школы вас отец сагитировал?
— Нет, родители к тому времени уже разошлись и я жил с родителями мамы — дедушка у меня военный летчик. Они меня очень баловали. Я сильно переживал, когда бабушка умерла, потому что был с ней очень близок. А дедушка — Николай Васильевич — был мне вместо отца и до сих пор остается для меня примером мужчины. А поступать я вообще в иняз хотел. Но там прямо сказали: конкурс большой, без взятки не влезть. Такие были времена. Тогда, чтобы не идти в армию, я взял направление из бобруйской тюрьмы и пошел поступать на тюремное отделение Академии МВД. Там меньше проходной балл.
— С этого, я так понимаю, и начался ваш большой бойцовский путь.
— Да, самбо в приказном порядке. Выиграл чемпионат мира, после чего познакомился с определенными товарищами, которые были, скажем так, поставщиками бойцов за рубеж. Мне сказали: «А не хотел бы ты?..» Я хотел.
— Сейчас приятелей у вас в Беларуси много осталось? Это друзья детства, по спорту или из Академии МВД?
— Школа, улица, двор — этого круга общения сегодня нет. В школе я в основном контачил с такими же лимонадниками, каким был сам, либо же с девочками–отличницами, у которых можно было списать. По спорту есть знакомые. С борцами–вольниками, например, хорошо ладим. Хотя мой круг общения в последнее время очень сузился. Многие думают, что если ты в Америке, то гребешь деньги лопатой. А это не так. На этой почве были какие–то комментарии, шутки не совсем понятные. Мне вообще не нравится, когда надо мной подшучивают. Если я в плохом настроении, то воспринимаю это очень болезненно и иногда агрессивно. Из академии есть пару человек. И все, пожалуй. Еще с Владимиром Япринцевым если видимся, всегда поговорим, он еще в те времена, когда я начинал, был председателем федерации самбо и дзюдо.
— Призер Олимпийских игр в вольной борьбе Мурад Гайдаров, я слышал, ваш дружище.
— Да, он мне даже организовал не так давно возможность потренироваться с российскими вольниками в Дагестане.
— И как впечатления? Вы ведь там спарринговали с трехкратным чемпионом мира Билялом Маховым.
— Ребята на сборе готовились к какому–то турниру и мне в основном давали в пару молодого парня. А потом подошел Махов и сказал: «Давай, пока у меня бьется сердце, будем бороться». И мы после тренировки еще два с половиной часа с ним боролись. Я уже про себя думал: хоть бы кто зашел, тренер какой–нибудь, чтобы прервали нас. Зашел Сажид Сажидов, главный тренер сборной Дагестана, сказал: «Ребята, все, хватит уже, заканчивайте». Я был ему очень благодарен. Хотя знаете, Билял — он жесткий, конечно, сильный, но в то же время не старался меня поломать, как это норовили сделать некоторые другие, желая доказать мне свое превосходство. После этого спарринга я пропустил обед, ужин и на следующий день не вышел на тренировку. У меня не было сил даже разговаривать.
— Погоны, кстати, милицейские у вас остались?
— И мундир. Висит в шкафу. Надевал как–то, но я уже раздобрел, не так ладно он на мне сидит, как раньше.
— А Академия МВД не приглашает вас проводить мастер–классы, какие–нибудь тренинги по боевой подготовке личного состава?
— Нет. Но я очень благодарен лично Сергею Александровичу Кадушкину, который поспособствовал моему переводу с факультета ИТУ на факультет криминальной милиции. Всячески помогал мне совмещать учебу со спортом. Если мой бой в Минске состоится, то Сергей Саныч, безусловно, будет в списке тех, кого я лично приглашу его посмотреть.
— Как вы в Минске перемещаетесь по городу? Удается сохранить инкогнито?
— А кому я здесь нужен?! Меня в Беларуси только однажды узнали. Помню, приехал из Бобруйска на поезде, на перроне ко мне подошел молодой человек и попросил автограф. Я не отказываю в таких просьбах. Спрашиваю его: «А ты где тренируешься, кто тренер, откуда меня знаешь?» Он говорит: «Да мне спорт по барабану, я тебя видел в фильме «Универсальный солдат–3». Такого поворота я не ожидал, опешил и даже покраснел.
— Лет 10 назад, когда в ММА Орловскому не было равных в мире, ваша популярность в Америке, говорят, просто зашкаливала.
— Был нарасхват. Даже график приходилось составлять: в какой день, с кем и куда я иду отдыхать. Но потом все это в одночасье рухнуло, рядом остался только костяк. Сейчас со мной, грубо говоря, два еврея да пару полицейских, которые искренне за меня болеют и переживают. Вероятно, я должен был пройти это испытание медными трубами, чтобы верно расставить в жизни приоритеты.
— В Минске есть заведение, где вас непременно можно встретить, когда вы в Беларуси?
— Есть, но я не буду его называть. Знаете, возраст уже не позволяет тусить, как раньше. К тому же у меня есть любимая жена и ребенок. Нет, я могу, конечно, позволить себе выпить, но только в хорошей компании, чтобы без всяких последствий.
— Футболом интересуетесь, смотрите?
— Только крупные соревнования. Последний финал чемпионата Европы, когда сборная Испании играла с итальянцами, смотрел, кстати, в Минске, в одном из заведений. Болел за итальянцев. Они, к сожалению, проиграли.
— А к бейсболу в Америке не пристрастились?
— Ни бейсбол, ни баскетбол не смотрю. Хоккей люблю.
— Вы ведь и сами поигрываете?
— Стать на коньки меня заставили печальные события. Когда в авиакатастрофе погиб мой друг Руслан Салей, я пообещал его сыну, что в следующий раз, когда приеду в гости, мы пойдем с ним на каток. Специально нанял тренера, занимался с ним три раза в неделю, научился кататься. И первый раз в жизни играл в хоккей совсем недавно, после одного из мероприятий в Москве. Ноги, признаться, до сих пор болят.
— В «Минск–Арене» не доводилось бывать?
— Нет, но я наслышан об атмосфере там, о том, что хоккей в Беларуси очень популярен. Это здорово. Больше скажу: у меня много друзей и знакомых в Америке уже бронируют себе билеты в Минск на чемпионат мира следующего года. Делегация обещает быть очень внушительной и солидной.
— О попытках переноса первенства из Минска вы наверняка слышали?
— Спорт должен оставаться вне политики. Это во–первых. А во–вторых, Беларусь честно заслужила право принять у себя чемпионат. Здесь прекрасные условия для проведения, это будет настоящий праздник. Я и раньше был готов провести акцию в поддержку чемпионата, готов на это и сейчас.
— Как вообще в США относятся к Беларуси, к вам как к белорусу?
— Не хочу показаться нескромным, но в США недавно вышла брошюра под названием — 10 фактов о Беларуси. И там есть два спортсмена, по которым американцы судят о нашей стране: я и Юлия Нестеренко. На все свои бои я всегда выхожу под официальным белорусским флагом и в одежде с государственной официальной символикой.
— В КХЛ есть такая команда — «Витязь»...
— Почему нет, если мне предложат хороший контракт, я могу усилить какой–нибудь клуб.
— Тогда вам только в «Динамо»! Шутки шутками, а буквально полтора года назад ваша помощь действительно оказалась бы очень кстати, когда бойцы «Витязя» Джон Мирасти и Джереми Яблонски просто избивали на льду наших хоккеистов.
— Да, я слышал, что они вроде занимались боями без правил, а один из них даже дрался на ринге. Драки в хоккее — это зрелищно. Я сам иногда люблю пошутить: если меня в игре кто–нибудь зацепит, я сбрасываю перчатки и в боксерской стойке качусь на него. Парень теряется и белеет. Смешно со стороны.
— Так может, посчитаетесь за поруганную честь белорусских хоккеистов, вызовете на профессиональный бой этого Яблонски, раз уж он такой весь из себя крутой? Уверяю вас, 15 тысяч мест в «Минск–Арене» будут забиты, это будет фурор!
— Я не против. Пусть федерация рукопашного боя и смешанных единоборств договаривается, за мной дело не станет. Если этот парень по каким–либо причинам не сможет выйти в ринг или восьмиугольник, то дайте мне немного времени, я еще чуть покатаюсь на коньках и смогу с ним сразиться на льду.
— Профессиональный бокс. Вам это по–прежнему интересно?
— Да, но пока я не вижу возможности осуществить свое давнее желание. У меня уже был подписан контракт на бой с Емельяненко по правилам профессионального бокса, но потом все сорвалось. Жаль. Тем более что для новичка мне предлагали довольно неплохие деньги. А планы были и вовсе грандиозные, вплоть до выхода на братьев Кличко. Но я хочу. И если кто–то с таким предложением ко мне обратится вновь, то будем искать возможности.
— В ближайшее время центральным событием в профессиональном боксе станет бой между Владимиром Кличко и Александром Поветкиным. На чьей стороне будут ваши симпатии?
— Симпатий никаких нет. Бои тяжеловесов я перестал смотреть ровно в тот момент, когда с ринга ушел Майк Тайсон. Но мне кажется, что шансов больше у Кличко. Руки у него подлиннее, и он просто будет долбить свои джебы, чередуя с двоечками. Хотя Поветкин тоже совсем неплох.
— С Тайсоном так и не пришлось повстречаться?
— Когда я тренировался у Фредди Роуча, ходили разговоры, что Тайсон хочет стать у него помощником. Я ждал. Думал: «Ну вот он придет и я с ним познакомлюсь». Дальше мечтаний дело не пошло.
— Среди бойцов ММА часто встречается открытая неприязнь?
— У меня только с Тимом Сильвией были не всем понятные отношения. Он делал какие–то высказывания, я был вынужден отвечать. Из этого раздули целую историю, но рекламу в итоге сделали неплохую. Потом на определенное время топор войны мы зарыли. А в августе прошлого года на Филиппинах встретились с ним вновь. По правилам в том бою разрешалось наносить удары ногами, когда соперник уже лежит на земле, и я своему менеджеру Леониду Королинскому и тренеру Грегу Джексону сказал: «Если будет возможность пробить соккер–кик, то есть лежачего ногой по лицу, я это однозначно сделаю». Он отвечал в том же духе: «Хочу дать Орловскому в зубы, чтоб он проглотил свою капу». В итоге Сильвия оказался на настиле и я ему два раза ногой засадил. Рефери, правда, усмотрел в моих действиях нарушение правил, бой признали несостоявшимся, но все понимают, что победа оказалась за мной. После этого мы пожали друг другу руки и никакой неприязни не испытываем.
— Что скажете по поводу возвращения на ринг брата Федора Емельяненко — Александра? Что думаете насчет его похода в монахи, на предмет нынешнего имиджа — огромной длинной бороды?
— Вернулся и вернулся. Имидж? Много бородатых бойцов.
— Вы бы хотели провести с ним бой?
— Больше с Федором. Если говорить об Александре, то ходят слухи, что у него не все в порядке со здоровьем. Поэтому бой был бы возможен только при условии полной, качественной и независимой проверки со стороны медицинских специалистов. Есть и другой вариант: гонорар, от которого невозможно отказаться.
— У вас, кстати, в отличие от Александра Емельяненко, нет татуировок. Никогда не хотелось сделать?
— Я то хочу сделать, то не хочу. Не знаю. Надо отдавать себе отчет, что это останется на всю жизнь.
— Вы часто обращаетесь мыслями к началу своей карьеры, к решающим боям, которые проиграли? Может, сейчас что–то сделали бы по–другому?
— Все. Особенно после боя с Федором Емельяненко в 2009–м. Нужно было сразу ехать заниматься с Грегом Джексоном, а я боялся каким–то образом обидеть своих тренеров. Но это и есть жизненный опыт, а по–другому его не приобретешь.
— Есть такой человек, с которым вы хотели бы непременно встретиться в бою снова?
— Хочу встретиться со всеми, кто у меня выиграл. Это мой «черный список». Реально это или нет — уже другой вопрос.
— В последнем бою с Энтони Джонсоном вам сломали челюсть. Надо думать, это довольно неприятные ощущения.
— Я сразу понял: что–то не то. Во время боя пытался закрыть рот, но это не особо получалось. Потом увидел снимок — челюсть была сломана в двух местах. Пусть так. Зато теперь, надеюсь, заткнут рты те, кто говорил, что у Орловского «хрустальный» подбородок. Пусть они сами выйдут в ринг и какой–нибудь тяжеловес звезданет им по башке. А после этого пусть пишут и говорят. О том, что я могу держать удар, понял еще раньше: в последнем бою с Тимом Сильвией, о котором вам уже рассказывал. Я не следовал в той схватке тактике боя, а просто пошел с ним в рубку. Пропустил два очень мощных удара, но сумел устоять и победить. А что касается сломанной челюсти, то Джонсон нанес мне эти удары уже после гонга, — это чистая ошибка рефери. В итоге два раунда мне пришлось драться с двойным переломом. Выиграть я, увы, не смог. Хотя сейчас по этому поводу идут судебные разбирательства.
— Жить со сломанной челюстью, наверное, не очень удобно?
— Я похудел на 12 килограммов! Мне, бывало, жена по две кастрюли супа в день варила, больше ничего есть не мог. Хотя в этом были и свои плюсы: две бутылки пива выпиваешь — и уже хорошо. Не нужно ни вино, ни напитки покрепче. К тому же я довольно эмоциональный и вспыльчивый человек, а когда у тебя сломана челюсть, особо не покричишь. Приходилось держать себя в руках.
— У вас, я вижу, еще и нос сломан.
— Это последствия тренировок. Наверное, после того как закончу спортивную карьеру, как–нибудь его починю.
— В вашей карьере был еще один кровавый бой — в 2005 году. В роли жертвы тогда выступил ваш соперник. Вы сломали Джастину Эйлерсу нос и вдобавок еще обе руки.
— Это не самое страшное, что случилось с Эйлерсом в его жизни. Не так давно его застрелил отчим.
— И много в ММА таких маргинальных элементов?
— Хватает. То за наркотики кого–нибудь арестуют, то за драку. Но в основном все стараются держать себя в руках, а то можно остаться без штанов.
— Вы свои бои просматриваете?
— Нет, хотя это неправильно. Нужно смотреть и свои, и чужие. Раньше объяснения у меня были такие: и без того есть на что тратить свое время. Мол, и так занимаюсь боями почти 24 часа в сутки. Был не прав. И сегодня многое переосмыслил. Я ведь еще совсем не стар. И здоровья много. Мои 34 для тяжеловеса — это пик расцвета. Так что бои свои обязательно пересмотрю и сделаю необходимые выводы.
— Помимо всего прочего, вы успели ощутить и дыхание Голливуда, сняться в кино, о чем вскользь уже упомянули. В этом направлении есть какие–нибудь перспективы?
— Предлагали в Голливуде два проекта, но из–за перелома челюсти не срослось. Один проект должен был сниматься в Болгарии, про второй мне рассказал мой приятель Микки Рурк — пробы на роль в саге о спартанцах.
— Микки Рурк — веселый парень?
— Рубаха–парень! С ним очень просто в общении, у него нет никакой звездности. Кстати, тоже в прошлом боксер, тренировался у Фредди Роуча.
— А российские киношники что же, неужто ничего не предлагают?
— У них свои герои. К тому же я в России совсем не частый гость. При этом отдаю себе отчет, что Гамлета или Ромео я не сыграю, но можно начать и с «мебели», например с безмолвного охранника. Кстати, «Универсальный солдат–3» снимался как раз в период нашей встречи с Федором Емельяненко и стоял вопрос, кого взять на роль: меня или его. Выбрали Орловского. Хоть в этом я его опередил.
— А театр — это ваше?
— Недавно с мамой были в московском «Современнике». Подача образа, переживание — это очень впечатляет. Непременно при возможности схожу снова.
— Экстремальные развлечения любите? Тарзанка, прыжки с парашютом...
— Было даже и кое–что посерьезнее. Сейчас — нет. Мне сегодня есть для кого жить: жена и сын. Даже мотоцикл себе не покупаю, хотя сдал на права и люди готовы были проспонсировать приобретение кастом–байка. Очень хотелось, но я отказался.
— Что для вас в тренировочном процессе самое сложное, что наиболее трудно заставить себя сделать?
— Подняться рано утром. Когда жил в Чикаго, у меня раньше 12.30 занятия не начинались. А сейчас приходится иногда и в шесть утра вставать на пробежку. В 9.30 у Грега Джексона начинаются спарринги с тяжами. А мне уже не 20 лет, нужно как следует размяться. В итоге первым в зал прихожу и последним его покидаю.
— Пиво любите?
— Мне Руслан Салей однажды сказал, что пиво после матча хорошо восстанавливает баланс. Я взял это на вооружение и теперь после игры в хоккей выпиваю две бутылочки. А так больше вино люблю.
— Чилийское, французское?..
— Бордо тяжелое. Хотя с Русланом часто пили новозеландское.
— А виски?
— Был в моей жизни момент, когда я его слегка перепил. Поэтому — нет. Лучше немного текилы.
— Вам в Минске нравится?
— Реально нравится. И это не просто слова. Я вам больше скажу: все, кто приезжает сюда впервые или возвращается после долгого перерыва, остаются просто в восторге.
— Нет в таком случае мыслей вернуться в Беларусь навсегда?
— Пока карьеру заканчивать не собираюсь, поэтому на данный момент это невозможно. Что будет потом? Поживем — увидим.
Советская Белоруссия №125 (24262). Среда, 10 июля 2013 года.
