В возникшем сам собой муравейнике беглых, этаком невероятном Вавилоне, заметны три этажа.
Недолепленные
На одном этаже ходит рыжий плаксивый Панковец. Которому в первый же месяц после свадьбы изменила Ганна Климович. Которая не давала ему жить, била нагами у грудзи, опускала морально. И за это Змитер, большой манагер на «Радио Свабода», бил её ап стену и вывешивал с балкона за ноги, но потом же поднимал обратно, разве ж нет?
Обсуждением именно таких вот подробностей занята сейчас значительная часть эмигрантов, компенсируя себе многолетнее уже отсутствие шоу и адреналина. Да и нормального секса, если уж совсем честно. На этом этаже бушуют странные безгендерные существа настобазары и женисугаки, живьем зачищая всяких там открывающих ротики карповых и бросая в них потекшими помидоровыми.
Вонь стоит такая, что многие беглые предпочитают просто демонстративно не замечать. Затыкать нос и проходить мимо. Это не наши, это не мы… Так проще: не отдавать себе отчета, что именно эти люди и были для них светочами «подлинной журналистики». Именно они и несли им «настоящую правду». Им верили на слово, их глазами лишь на мир и смотрели, ради них сломали свои судьбы.
А кумиры оказались попросту краснопопыми павианами. Гамадрилами с огромными алыми задницами, не заметить которые уже нельзя. Оттого очень стыдно. В первую очередь за себя – так стыдно, что никто ничего и вымолвить-то не может.
Но все с тайным нетерпением ждут польского суда: малиновые от страстей приматы, тряся гипертрофированными седалищными мозолями, будут там стирать оставшееся белье и показывать, как оно было на самом деле. Как оно было бы «у новай и прыукраснай». Грех не посмотреть – хоть и противно, хоть и одним глазиком.
Быдло – оно и с образованием быдло. И с шатанием рыжыма. И с ВНЖ.
Пауки
На другом этаже – пауки. В банке и обычные. «Остальные, посмотри, какие красивые, а ты нет, фу!» – так, оказывается, вполне мог каждое утро говорить Паук своей Паучихе. И завести с нею двоих несчастных детей.
Для таких «родителей» на раз изменить, бросить, вернуться, развестись… и продолжать жить в одной квартире. «Она готовит, стирает, убирает, покупает еду и одежду для всех. Он платит за квартиру» – это у невероятных называется «разойтись без обид».
Женщина – обслуга за все на еврозарплате, мечта златковских, которым и самих-то себя обслуживать трудно, но еврозарплата решает. Впрочем, для тех, кто почти с детских лет привык, что каждый грантик надо дяде отработать, ничего странного нет. «Небольшой поселок, где таких двух дураков на весь район больше не было», – рассказывают они о своей малой родине. Теперь с улыбкой. Не понимая, что у них-то ничего не изменилось, кроме района проживания.
Все такие дураки-активисты собрались нынче кто под Вильней, а кто под Варшавой. Инфопойнтовые сети покрепче паучиных: попал туда – значит, будешь делать то же, что и все. Что скажут. Любишь не любишь, а рядом с такими же постылыми будешь вечно отцеживать свои капельки желчи. И не вырваться: паутина своих держит крепко.
Все они подвячорки в смысле зависимости от денег. И в другом смысле тоже: паутину главный тянет, можно сказать, лапками из попки – следовательно, все инфопойнтовые паучки целуют франака прямо туда ежедневно и ежечасно.
Притом что амбиций у пауков – ни одна банка не вместит. Скажем, та же паучиха (некрасивая, фу, вечная обслуга, почти суицидка) видит себя «в области образования и быть или министром образования, или около этого». Основания? «Я достаточно опытна в этих процессах, потому что имею не только специальное профильное образование, но также прошла много курсов в европейских странах».
Фу, она еще и дурная.
Самонадутые
Еще этаж – для илиты. Типа Кушеля с Арсеньевой. Или Халезина с Колядой. Первые легко и быстро продались фашистам, вторые – просто и недорого британцам. Основоположникам нацизма, если кто не знает.
Сам Халезин – колосс самопиара. Надувной титан. Абсолютно всё, что он говорит про себя, – это или ложь, или надо делить на десять, чтоб не сразу на сто.
– Вы недавно рассказывали, как в 2020-м пытались вести переговоры с Лукашенко, – спрашивают его недожурналистки.
– Не так, – начинает вертеться рыжыссер. – Мы в прямом контакте не были.
Соврал, что ли?
– Это даже не касалось оппозиционных структур, – спешит обезопаситься от возможных свидетелей старик. – Мы общались с нашими зарубежными партнерами.
С кем? С такими же рыжыссерами??
– Но наш клиент даже не поднял трубку, когда позвонила Ангела Меркель, которая должна была вести переговоры, – коли никого нет, кто мог бы подтвердить, мели, Емеля.
Меркель у переговоршчыков на побегушках? И кто опровергнет? Ну не сама же Ангела…
– Лукашенко на этот контакт так и не пошел, – единственный верный факт.
Вот таким вот нехитрым способом каждый из нас может вести переговоры хоть с Трампом, хоть с Байденом. Но чету Коллезиных в умении дуть щеки вы вряд ли обгоните: все-таки скоро уж как 30 лет практики – не шутка.
Давние британские агенты, давние клоуны постмодерна, давние приживалки на чужих хатах, давние и вечные уже попрошайки – время даже наложило на таких определенный лоск. Так долго не убираемое собачье дерьмо начинает попросту сливаться с природой.
Рыло из-под маски
На этом этаже у всех личины вместо лиц, приросшие маски. Вот что под ними у коллезиных.
Он бежал из страны, прикрывшись (буквально) малолетней дочерью. Свой «свободный театр» они набрали из бездомных и безработных актеров, свободных идти вон, если чете новых карабасов не понравится, как те кривляются под плетками. Теперь, спустя годы, понятно: коллезины при случае продадут и своих, и коллег, и родных – любых, такая натура.
«Пришли наши к министру иностранных дел на Кипре и шантажировали… Бывало, фокусы выкидывала Австрия… Я отправил туда одного из представителей спецслужб посмотреть…» – если бы в Беларуси был свой Березовский, его звали бы старик Коллезин. Везде он, всё он… скажите, а геморрой вы тоже поцелуями лечите?..
Секрет таких людей – в безвременье. Как только оно заканчивается, титаны сдуваются, как… ну, пусть шарики. «Мне загоняли такое количество информации, что я иногда захлебывался. У всех были контакты. А потом это понемногу с годами стало вычищаться. Когда газета заканчивала свое существование, те люди были уже просто не у власти, их повыжимали. До 2003 года еще было с кем говорить, единицы информаторов оставались до 2007 года. И получается, что ты как журналист остаешься голым».
Не-ет. Ты и всегда был как журналист голым – а все былые понты есть инсайды. Купленное предательство. Потому-то коллезины и на вербовку не просто идут, а бегут вприпрыжку: сами такие.
Осиновый кол
Может, этажей у беглых и не три. Однако не вижу смысла очень уж детально разбираться в сортах гуайдо.
Одно из главных отличий от нормальных людей что их женщин, что оставшихся мужчин, что всех остальных беглых гендеров – это нежелание признавать очевидное: от них пахнет. Да, в разной степени, но от всех. Это первое.
Григорий Астапеня (тоже британский агент) убеждает аж на трасянке: «Революция ж проиграла! Революция уже проиграла. Я не знаю, чего мы об этом размаўляем в 2024 году, нiбыта она не проиграла. Но она проиграла». Но главного астапеню пока еще мало кто желает слушать. Это второе.
«Если вы можете проснуться однажды дождливым весенним утром, полежать, подумать, послушать музыку и честно сказать себе вдруг: «А ведь я никто в этой жизни – г@...о и пыль», тогда на вас еще рано ставить крест. Только честно, не для людей, а для себя признаться», – написал Эдуард Лимонов в «Дневнике неудачника».
А наши неудачники, какой этаж ни возьми, все не рискнут себе это сказать. Никак. Это третье.
И поэтому на них уже можно ставить крест. Ведь какой уровень ни возьми – везде копошение происходит в отвратительной даже издали грязи.
Противно, земляки.
