Не за горами старый революционный праздник — 7 ноября. Многие считают, что это — дань уважения старшему поколению, молодежь же воспринимает «красный день календаря» лишь как формальность. Оказывается, однако, что и среди молодых уже немало тех, кто возводит все связанное с советским прошлым в культ. Ностальгируют по советским временам и многие из тех, кто в свое время приветствовал распад Советского Союза. В их числе — даже недавние либералы, т.н. демократы. Кто–то уже назвал подобные умонастроения «новосоветской тоской». Среди ее примет — и увлечение символикой прежних лет, и военные реконструкции, и собирательство советских раритетов. Но самое главное — все чаще возникают споры об отличиях, плюсах и минусах эпохи «союза нерушимого» и современного общества, которое иной раз называют потребительским. Примкнули к этой полемике и авторы нашей дискуссионной рубрики. У каждого из них — свои воспоминания об СССР. И это только начало большого диалога, который, надеемся, поддержат читатели.
Против
НЕ НАСТУПЛЮ НА ГРАБЛИ
Андрей ДЕМЕНТЬЕВСКИЙ, в меру злопамятный:
— Моя дальнейшая тирада не будет обращена к представителям старшего поколения. Все–таки ностальгия стариков по временам СССР большей частью замешана на простой человеческой тоске по собственной молодости. Другое дело — наши с тобой, Роман, сверстники. Те, кто родился где–то на хрущевском закате, брежневской заре, хлебнул и дефицита, и о «железный занавес» лбом бился. Теперь многие из тех, кому за 30, — люди вполне благополучные, состоявшиеся. С квартирами, дачами, машинами, ездят по миру, с хайтеком на «ты». Но вот же все равно взяли некоторые да поддались на зов прошлого. Ну что заставляет активно печатающихся, талантливых, вполне обеспеченных московских писателей грустить по периоду массовых репрессий, цензуры, тотального дефицита на пищу — обычную и духовную? Казалось бы, еще вчера поливали всячески «совок», а сейчас чуть ли не заявления в КПРФ готовы нести. Читаешь интервью некоторых властителей пытливых умов, и такое там чувствуется великодержавное сожаление об утрате империи, в том числе о непослушном Северо–Западном крае...
А может, это лишь «фишки»? Игра в этаких оригиналов, неонигилистов? Знаешь, кого вспоминаю, когда слушаю, к примеру, проповедника новосоветской тоски писателя Дмитрия Быкова? Героя комедии «Окно в Париж» эмигранта Гуляева в блестящем исполнении питерского актера Андрея Урганта. Встретив соотечественников, пробравшихся в мир капитализма через фантастический портал в стене ленинградского дома, упитанный и лощеный господин ударился в пафос: «Возьми у меня сейчас все: Францию, Австралию, тачку, шмачку... Все возьми, только верни мой Невский, мой Финляндский, мою площадь Ленина, мою коммуналку. Только вот сейчас, немедленно!» «Через полчаса устроит?» — спросили у позера пришельцы из Союза. А дальше, если помнишь, эмигрант, неожиданно вернувшийся в город Октябрьской революции, орал в ужасе, ползал на коленях, умоляя вернуть в Париж...
Что ж, корни у ностальгии разные. «Мой» СССР был не столичным, показушным, а совершенно типичным — провинциальным. Злопамятный я. Никогда не забуду, как с бабушкой занимал с утра очередь за молоком. Или как униженно топтались мы с продуктовыми талонами у входа в магазин — причем точно и не знали, что «выбросят» сегодня: кур ли зеленых, уток ли синих, а может (о счастье!), финское сливочное масло? Как это забыть, как по этому можно тосковать?
Наверное, наши родители жили с большой уверенностью в завтрашнем дне — в своих 180 «рэ» в месяц и гарантированном праве получить бесплатно квартирку в «хрущевке». Ну да, через 15 — 20 лет... Наверное, будни текли спокойнее, без постоянных стрессов. Вероятно, было меньше криминала и всяческих ЧП. А может, о них просто не сообщали в газетах? Как сын милиционера, мальчуганом читавший брошюры «Следственная практика», я тебя «удивлю»: были в Советском Союзе и до Чикатило, и до ОПГ и маньяки, и бандиты, и вымогатели.
Я провел детство в северокавказском городе с грозным названием, которое потом в 90–х было с лихвой оправданно. Потому о старом ингушско–осетинском конфликте знал еще в конце 70–х. И о, мягко говоря, противоречивых отношениях русского населения столицы ЧИАССР с вайнахами тоже много чего могу рассказать. Разношерстное полотно огромной страны было шито белыми грубыми нитками. Болезни общества замалчивались и лечились своеобразными анальгетиками — типа высылки кавказских народов в казахские степи. А потом все ухнуло и рухнуло. И аукается до сих пор...
Знаю, что многие даже не по строю социалистическому тоскуют, не по Сталину и Ленину, но по ощущению себя гражданином сверхдержавы, которую все боятся и уважают. Но позвольте! Мы, кажется, сами себя боялись, в армии же развели «дедовщину», пьянство. Это я опять–таки как бывший солдат ракетных войск могу смело утверждать. Наше подразделение в Одесском военном округе находилось на боевом дежурстве, но дежурный по части храпел на всю казарму, а дембеля дегустировали вино и крепко засыпали на перинах местных подруг... Спи спокойно, родная страна!
Так что я своего советского опыта забывать не собираюсь и даже футболку с логотипом из трех С и одного Р никогда не надену. И не потому, что вот такой ярый антисоветчик, раньше говорил одно, а теперь другое. Просто мне вполне комфортно с моим паспортом гражданина пусть и небольшой, но симпатичной и независимой страны. Хорошо оттого, что в отпуск могу поехать, не преодолевая «железный занавес», не отчитываясь, судимы ли родственники и что у меня в пятой графе. Мне спокойно, потому что знаю: никто не пошлет нас и наших детей воевать за чужую землю.
И если кто–то махнет мне призывно рукой из будто бы прекрасного прошлого — мол, давай снова к нам, — я не сяду в машину времени. И молодым, бездумно возводящим сейчас ошибки прошлого в культ, не советую.
За
ПОСЛЕДНИЙ ПРИЮТ ИСКРЕННОСТИ
Роман РУДЬ, рожденный в СССР:
— Я тебе долго доказывать не буду, Андрей. Скажу сразу: жизнь в Советском Союзе была честнее и чище. Во всех отношениях, что ни возьми, — и в работе, и в отдыхе, и... в дороге. До сих пор самым ярким воспоминанием для меня остается железнодорожный путь от Байкала до Москвы, который мне приходилось проделывать раз в год. В вагоне тряслись строители БАМа и монгольских заводов, рыбаки и таежные охотники, вроде бы разные люди, но объединенные одним огромным общим — мы все были наши, советские. Поэтому нужды, беды и темы для разговоров были понятны и близки каждому, кто хлебал одинаковый чай из граненых стаканов да в металлических подстаканниках. Недавно я проехал тем же путем и с грустью понял: то общее иссякло. Люди замкнулись. Ощущение, будто у каждого своя родина, словно мы вышли из разных мест.
Искренность и теплота — вот по чему я тоскую, а вовсе не по утраченным территориям и сильной руке ЦК КПСС. Почему раньше каждый мог открыть душу незнакомому попутчику, а теперь все в непонятном страхе забиваются в углы тамбура? Почему я спокойно мог попросить коробок соли у соседки, а сейчас это считается неприличным? Наконец, отчего люди раньше выносили столы во двор, чтобы всем домом отметить День Победы, а нынче праздники проходят тишком и только в личных кухнях? Ответ прост: раньше был Советский Союз. И сейчас я думаю, что союзны были не только пятнадцать республик, но и люди, живущие в них.
Да, были проблемы. Наверное, ты прав, когда вспоминаешь о дефиците, напоминаешь о преступности, говоришь о тлевших межнациональных конфликтах. Но! Пресловутый дефицит не вызывал нынешней потребительской истерики, преступность находилась в жестких рамках, не выплескиваясь на улицы, а межнациональные проблемы находили отражение лишь в анекдотах, а не в автоматной пальбе. Раньше за колбасой ездили в столицы, а нынче десять сортов в любом затрапезном магазине. Разве это стоит того, что мы потеряли? Честно говоря, я бы с удовольствием вернулся к прежнему дефициту, если бы мне гарантировали возврат приятного чувства, что я являюсь гражданином великой страны.
Знаешь, Андрей, что отмечают все мои гости, прибывающие из России и Украины? В Беларуси, говорят они, сохранился дух СССР. Как по мне, это прекрасный комплимент стране, которая сохранила все лучшее, что было в Советском Союзе, — добросовестность в работе, порядок на улицах, чистота и спокойствие за будущее своих детей. Без дурацких мечтаний о яхтах и личных островах, которыми грезят офисные работники в соседних странах.
В СССР я четко знал, что будет дальше. Вот сейчас из пионеров вступлю в комсомол, потом окончу институт, стану работать в партийной печати, куплю мотоцикл или «Жигули», выращу сыновей и отправлю их в нашу Советскую Армию. Все, жизнь состоялась. Теперь же что? Нынешний подросток делает жизнь с примеров олигархов, мечтает учиться в Лондоне, жить в Штатах, ездить на «Бентли» и ни в коем случае не служить. Извини за пафос, но Родине в его мечтах места нет. Нынешний молодой человек тщится побыстрее освоить английский язык и на курортах сторонится соотечественников. Разве такими мы были в Советском Союзе?
О том, насколько был уважаем статус советских граждан, тебе расскажут сейчас в любой загранице. Насколько выше был уровень культурной жизни — и рассказывать не надо: признайся, что ты и сегодня считаешь лучшими комедиями фильмы, снятые в «ужасном» Союзе. Раньше было не протолкнуться в библиотеках, сейчас — в «МакДональдсах». Неужели сосиска в булочке тебе ближе, чем прежний интерес к Островскому и Толстому?
Я понимаю молодежь, которая носит на майках серп и молот, ностальгируя по Союзу. Она ни одного дня не жила в СССР, но от родителей знает, что это было общество равноправных людей, уверенных в завтрашнем дне.
Когда я думал, чем тебе ответить, наткнулся на мысль уважаемого мною (и тобою, насколько знаю) писателя Дмитрия Быкова.
«СССР, — пишет он, — был богатой и сложной системой, в которой уживалось много всего, а постсоветская Россия, как всякая послереволюционная действительность, — система слабая, бледная, плоская и простая... Между тем Советский Союз, хорош он был или плох, был настолько же сложнее, богаче, напряженнее, интеллектуально насыщеннее России 90–х или нулевых, насколько Россия Серебряного века — пошлого, растленного, развратного и коррумпированного — была богаче, сложнее и интереснее России 20 — 30–х годов».
Что добавить? Лишь то, что я рад своей жизни в стране, попытавшейся сохранить все лучшее и важное, что было в СССР.
