Невозможно угадать, как отзовется твое слово, написанное, напечатанное на газетной полосе. В прошлом месяце написал колонку о том, что одинокую женщину почти всегда выдает взгляд и что таких женщин, замечаю, становится в последнее время все больше. Вроде и хорошо все у них. И работа интересная есть, и деньги, и крыша над головой, и путешествия, а взгляд — грустный.
Совсем не ожидал, что будут звонить знакомые. Но звонили. Женщины, как сговорились, все как одна пытались доказать, что они вполне довольны жизнью. Что так им спокойнее. Одна художница сказала, что радуется тому, что не вышла замуж, что не родила и теперь свободна. И вообще, творческому человеку брак не нужен. Может себе позволить сколько угодно заниматься любимым делом. Выполнять свою любую прихоть, любой каприз, ехать в путешествие в любую точку земного шара. Она меня горячо и сердито убеждала, что жизнь прекрасна, что солнце одинаково греет и человека семейного, и человека одинокого. Что обыкновенное яблоко свой вкус не теряет оттого, что она не вышла замуж...
Другая звонившая взялась доказывать, что уже вскоре — сменится только пару поколений — семьи в сегодняшнем понимании этого слова не будет. Что уже и сейчас по всему миру женщины перестали материально зависеть от мужчин, все больше и больше людей не желают связывать себя брачными узами, делить с партнером одну крышу... Что такое распространенное явление, как гражданский брак, это только доказывает. И постоянно увеличивающееся количество разводов — верный знак того, что институт семьи рушится и постепенно исчезает.
Третья знакомая обозвала меня ретроградом, приверженцем домостроя, давно себя изжившего. Привела себя в качестве ярчайшего примера нового отношения к устаревшим ценностям. Сказала, что «дом» сегодня совсем не то, что был даже двадцать лет назад. Что мужчина и женщина теперь — равноправные партнеры, почти не зависящие друг от друга финансово. Что она зарабатывает больше, чем ее мужчина, с которым они встречаются третий год, но живут каждый в своей квартире. Что у нее есть ребенок–школьник и им хорошо... И самое главное, они все почему–то об этом говорили, взгляд у нее не грустный, одинокой она себя не чувствует. А я рассказал о каких–то выдуманных, забитых и затюканных жизнью тетках, а не о современных успешных белорусских женщинах.
Слушал молча, не оправдывался, впитывая новую информацию. Даже не спорил и уточняющих вопросов не задавал...
В прошлый четверг шел по улице. Весной пахло. Тонкий запах, знакомый. Даже развеселился, когда понял, что пахнет цветами — мимозами. Странно, смотрел на женщин, девушек, мужчин, а желтых цветов ни у кого в руках не видел. Может, показалось? Но дома жена сказала, что и она этот аромат в городе почувствовала. Весна... Много влюбленных пар — глаза блестят.
Возле ЦУМа, где всегда народу много, увидел собаку. Не очень крупная, рыжая, вислоухая. По–своему, по–собачьи, даже симпатичная. Ошейник кожаный с металлическими заклепками. Собака бежала среди людей, металась, рыскала, время от времени останавливалась, замирала и, задрав голову, принюхивалась. Пробегала немного и снова останавливалась... А люди шли, торопились, держались за руки, говорили, что–то обсуждали, набирали на телефонах номера, договаривались о встречах, все были заняты своими насущными проблемами. Я остановился у газетного киоска, стал наблюдать за собакой в кожаном ошейнике. У нее был грустный взгляд. Ну такой, как у одинокого человека, потерянного. Мне хотелось, чтобы она скорее нашла хозяина. Уверен был, что она именно его ищет. Может быть, он пошел в магазин, а ее оставил, вот она и волнуется, ждет, беспокоится. Если с ошейником, то, скорее всего, не бездомная. Такие мысли крутились у меня в голове, когда наблюдал за собакой. Но время шло, а хозяин не появлялся...
Далась мне эта рыжая собака. Какое мне до нее дело? Но тут появился мальчишка лет шести–семи. Спустился со ступенек. Протянул к собаке руку, она залаяла. Ребенок не ожидал, отпрянул, упал, ушибся, заплакал громко. Первым подскочил отец, подхватил сына. Мальчик показывал ему свою ладонь. С большим пакетом появилась мама. И как–то просто, привычно подула ребенку на ладонь. Отец тем временем что–то говорил сыну на ухо. Через минуту малыш уже смеялся и грозил кулаком. Но рыжей собаки в кожаном ошейнике уже не было.
Советская Белоруссия №37 (24420). Среда, 26 февраля 2014 года.
