Пресса и интернет пестрят сравнениями: множественность курсов нынешнего образца и конца 90–х. Что общего и в чем разница? Экономисты чаще сходятся на мысли, что общее только в самой множественности. Остальное различно. Тогда она была следствием перекосов в финансовой политике, тянувшихся чуть ли не с момента обретения страной независимости. Сегодня выглядит даже парадоксальной. Вроде и ВВП растет, и экспорт не слабый, а рубль ведет себя страннее некуда. Специалисты ломают голову: почему? Надеюсь долго ответ искать не будут. А я вот задумался над отличиями ситуаций именно с точки зрения журналиста.
Помнится, как тогда на одной из пресс–конференций первый вице–премьер Петр Прокопович журил журналистов: дескать, не надо лезть лишний раз в тонкую, чувствительную сферу финансов. Журналисты морщились, явно не соглашаясь...
Прошло некоторое время. Петр Петрович возглавил Нацбанк и привел рубль к единому курсу. Это было событие, время до которого отсчитывали, как до тонкой стыковки космических кораблей. Пресса не скупилась на хвалу главе Нацбанка. А вот на той пресс–конференции журналисты, поморщившись, продолжали донимать неудобными вопросами первого вице–премьера Петра Прокоповича. И он на них терпеливо отвечал. Хоть это ему явно и не нравилось.
Еженедельные пресс–конференции в Совмине тогда вообще были штукой обычной. В один и тот же день. В одно и то же время. На первом этаже Дома Правительства была для них отведена специальная комната. Даже не знаю, существует ли она сегодня. Каждую неделю журналистов принимал кто–то из вице–премьеров. Премьер–министр общался со СМИ где–то раз в месяц. Бывало, реже, но в общем регулярно. Заблаговременной аккредитации не требовалось. Вход по редакционным удостоверениям. И уж тем более никому не приходило в голову раздавать журналистам подготовленные пресс–службой «правильные» вопросы.
Да и заседания Президиума Совмина проходили более чем, как теперь модно говорить, транспарентно. Журналисты заходили в зал вместе с участниками мероприятия. Никто не видел беды в том, что они остаются там до конца. Перед началом, в финале или перерыве можно было запросто пообщаться с любым министром. Получались довольно интересные, информативные статьи и сюжеты. И при этом все работало, экономика выходила из кризиса и начинала уверенно идти в рост.
Что послужило переломным моментом — неизвестно. Но сначала присутствие прессы на президиумах Совмина ограничили лишь вступительным докладом. Потом и его можно было услышать лишь через трансляцию в соседнем помещении. Таким образом была устранена «опасность» случайных контактов СМИ с членами Правительства. Позже был изобретен новый формат. Журналисты вообще перестали слышать то, о чем шла речь в зале заседаний. А после им предоставляют возможность пообщаться с кем–то из чиновников, ответственных за рассмотренный вопрос. Правда, не всегда понятно, о чем спрашивать, когда неизвестна суть дискуссии.
А еженедельные пресс–конференции руководства Правительства почили в бозе и того раньше...
Сколько уже слов сказано о закрытости наших чиновников. Сколько шпилек отпущено в адрес их пресс–секретарей. Эти люди в большинстве своем служат не для организации контактов СМИ со своим шефом, а наоборот: оберегают его от назойливой пишущей и снимающей братии. Но при спокойном течении жизни эти сетования как–то терялись за более важными темами. А вот сегодня вышли на передний план.
Тут арифметика простая. Если есть проблемы на рынке — валютном или потребительском — это плохо. Если при этом никто не объясняет причин — еще хуже. И совсем скверно, когда ответственные должностные лица многозначительно молчат о том, как будут проблемы решать. Тогда единственным комментатором выступает людская молва, лишь подогревая и без того не очень здоровую обстановку.
Но ведь был пример обратного. В пятницу, 20–го, чиновники неожиданно вышли в народ. Жаль, что не по собственной инициативе, а простимулированные распоряжением сверху. Оказалось, умеют и убедительно говорить, и наглядно показывать. С понедельника было обещано начало совместной стратегии Правительства и Нацбанка. В этот день был опущен нереальный официальный курс. Рынок ответил затишьем. Люди притормозили с чрезмерными закупками впрок. Теневой курс откатился. Тут бы продолжать. Но после «а» так и не последовало «б». Правительство и Нацбанк вновь словно набрали в рот воды...
Понятно, что ситуация непростая. Иной раз сложно подобрать слова, чтобы ее прокомментировать. Но чиновник все же фигура публичная. Забронзовелость здесь абсолютно неприемлема. Бронза окисляется. Покрывается похожей на плесень зеленью. И в итоге создает лишь одно впечатление — оторванности начальника от проблем, действительно волнующих людей.
