Неуютно, грустно, скорбно... Ушел из земной жизни мой коллега, мой старший товарищ. Меньше чем через месяц Иван Кондратьевич Козлов мог бы встретить свой 94–й день рождения. Только вот... Он прожил огромную, нелегкую, но очень достойную и красивую жизнь. На его праздничном пиджаке едва умещались награды СССР и суверенной Беларуси. Лауреат всевозможных премий, заслуженный деятель культуры. Шестеро детей, множество внуков, правнуков и праправнуков... Про него можно написать захватывающий роман. А можно просто сказать три коротких слова: «Был хорошим человеком». Но сейчас я не об этом. Иван Козлов был последним из участников Великой Отечественной, кого я знал лично...
Когда–то меня окружали десятки, сотни таких людей. Шли годы. Остался он один. И вот... Поднимая поминальную чарку, я неожиданно поймал себя на пронзительной мысли: уход Ивана Кондратьевича для меня — некая черта. Мне кажется, сегодня мы еще до конца не осознаем, что вместе с ветеранами той войны от нас уходит целый мир. Их мир. Мир ослепительного света и жизнеутверждения. Сегодня я очень отчетливо понимаю: все люди военного поколения, которых я знал, с которыми когда–то встречался, были людьми по нынешним меркам не совсем обычными. Скорее даже — совсем необычными. Хотя бы уже потому, что, например, материальные ценности и блага существовали для них преимущественно как некое, если хотите, не больно важное дополнение к бытию. Кроме того, бывшие фронтовики, партизаны, подпольщики умели стоически переносить любые беды–невзгоды, были потрясающими оптимистами. И это проявлялось буквально в каждом поступке, движении, слове.
В последний раз мы беседовали с Иваном Кондратьевичем за полторы недели до его ухода. По телефону. Он, конечно же, чувствовал, что осталось ему немного. Почти ничего. Но... Вскользь посетовав на неважное самочувствие, рассказал, как после войны в колхоз имени Тельмана Брагинского района какой–то начальствующий умник прислал сельхозразнарядку о заготовке вкупе с прочим 8 кг... медвежатины. Кондрат Крапива, который в то время был редактором «Вожыка», посоветовал начинающему журналисту Ивану Козлову написать фельетон. И подсказал сюжет. Мужики полгода ловят медведя (косолапых в Беларуси и тогда можно было по пальцам пересчитать. — Авт.). Отрезают полпуда мяса. И отпускают зверя обратно в лес. До следующей подобной разнарядки. Первый в жизни Ивана Козлова фельетон так и назывался «Медвежатина». История развеселила. Помолчав, пока я смеялся, Иван Кондратьевич сказал: «Дурняў, браце, ва ўсе часы хапае. А акрамя нас, хто ж iм скажа, што яны дурнi?» Я почувствовал, что он улыбается. Скорее всего — через силу. Но улыбается...
Ответить на вопрос, почему ветераны той войны такие, какие есть, я смог, как ни странно, после долгих лет знакомства с человеком, родившимся спустя 18 лет после Второй мировой. Двоюродный брат моей жены два с лишним года воевал в Афганистане. Возвратился контуженным, больным. Но никогда я не видел его обозленным, агрессивным, чем–то сильно недовольным. Удивительный жизнелюб, насквозь пронизанный уверенностью, что любая беда — не беда, и завтра непременно будет лучше, чем вчера. Однажды я спросил: отчего так? Он ответил, будто пригвоздил: «Я же живой! А остальное приложится...»
...Они прошли сквозь ад. Видели смерть глаза в глаза. Большинство их боевых товарищей — молодых, красивых, сильных — остались там, в этом аду. Им удалось выжить. Израненные, искалеченные. Кого–то потом, из–за плена или навета, окунали еще и в леденящий ужас сталинских лагерей. Но ничто не могло их сломить, убить веру в светлое и надежду на лучшее. Потому что они знали то, что, увы, знают сейчас, как мне кажется, далеко не все. Они знали, ЧТО есть самое дорогое на Земле. Жизнь. И для них уже ПРОСТО ЖИТЬ было безмерным и бесценным счастьем. Оттого–то они и были такими, какими были.
Время течет, как вода сквозь пальцы. Не сдержать, не замедлить, не остановить. Они уходят один за другим. Ветераны Великой Отечественной. Необыкновенные люди, создавшие свой необыкновенный мир. Наступит день, и уйдет последний из них. Что потом? Память. Должна остаться память о них и их мире. Мы — их дети, внуки, их потомки — должны помнить и понимать. Понимать (что бы ни случалось с каждым из нас!): главное — жизнь. Просто жизнь. Как это понимали они. Быть может, приход к осознанию этого — самое важное из всего того, что завещано будущим поколениям этими удивительными людьми. Так что будем живы! А остальное приложится.
Советская Белоруссия №213 (24350). Среда, 13 ноября 2013 года.
