Когда мне было лет двенадцать, то с дворовыми приятелями Толиком и Виталиком (оба - мои одноклассники), отправились в Елочки. Так называлось место рядом с железной дорогой. Там в войну партизаны взорвали немецкий эшелон. У нас на троих была одна лопата с коротким черенком. Раньше нам везло, мы всегда находили что-нибудь военное. Теперь таких археологов называют "черными копателями", а тогда никак не называли. Однажды мы нашли каску - немецкую, большую, ржавую. Рифленый железный футляр от противогаза. Виталик как-то откопал штык-нож. Рукоять сгнила, а клинок оказался хорошим и крепким. Мы с Толиком приятелю завидовали. Правда, тот немецкий нож у Виталика отец забрал. А самые обычные и частые находки - патроны. Иногда пять, а иногда и полные карманы этого добра находили. Но в тот день нам даже патроны не попадались. На руках мозоли, а находок - ноль. Виталик из глубокой ямы рыжую землю выбрасывает, а мы комья разминаем, перебираем. Попалось что-то круглое. Оттерли, очистили - часы, но не наручные, а такие, что на цепочке носят. На крышке вензель, а в центре камень темно-красный, как косточка граната. Колесико попробовали покрутить - отломали. Радости от той находки никакой. На следующий день понесли мы те серебряные часы продавать. То, что они серебряные и ценные, это я теперь понимаю. А тогда мы понимали, что на троих наша находка не делится.
Жил в своем доме мужчина, который часы ремонтировал. Звали его Юзик. Мы пришли, наши часы ему показали. Черные, совсем не привлекательные. Он посмотрел, крышечку поднял, скривился, а потом отправил нас вместе с ними. Но мы и до калитки дойти не успели, как Юзик нас окликнул. Пригласил в дом. Достал из-под кровати чемоданчик, на стол поставил, открыл. В том чемоданчике часов всяких-разных полным-полно. Может, штук пятьдесят. Все тикают. Словно не часы там, а много разных жуков. Юзик покопался, выбрал трое часов и нам вручил. Мы были счастливы.
Но самое главное в том далеком и детском воспоминании - удивительный звук тикающих в чемодане часов. Он-то и запомнился. Время стало ассоциироваться с жуками, щелкающими, грызущими что-то невидимое, пожирающими, дырявящими его.
Часовщика Юзика поздней осенью того же семидесятого года выбросят убитого из поезда, когда он будет возвращаться из Ленинграда.
Пару месяцев тому, весной, вечером, в половине десятого, зазвонил домашний телефон. Трубку сняла дочка, принесла мне и пожала плечами. Звонил мой давний знакомый. Человек преклонных лет. Кажется, ему восемьдесят семь. Естественно, что он церемонно извинился за поздний звонок, за то, что отвлекает меня от дел. Голос у старика бодрый, память хорошая, но здоровье подкачало. Операцию недавно перенес, ноги болят, руки не слушаются, видит плохо, читать тяжело, а если и пишет что-то, то буковки получаются такие мелкие, как маковые зерна, без лупы не прочтешь. Грустно так сказал, что подводит итог жизни. Архив свой разобрал, все разложил по папкам, расставил по полкам. А встретиться хочет, чтобы показать кое-какие старые документы и прокомментировать их. Надеется, что меня это заинтересует.
Через неделю я зашел к нему. От архива, где каждая единица хранения подписана и пронумерована, не хуже, чем в музее, перешли к разговорам общим о жизни, о быстро летящем времени, о неизбежной скорой смерти... На маленьком столике, между высокими, под потолок, книжными шкафами стоял коричневый патефон с поднятой крышкой. Над ним полка с пластинками в старых и ветхих конвертах.
Старик поднялся, накрутил ручку и осторожно опустил, даже не знаю, как назвать, похожую на сверкающую руку ребенка деталь на пластинку. Сквозь шум, шорох, шуршание старой пластинки и железной иглы послышалась музыка. Пели на два голоса, по-немецки, мужчина и женщина. Пели грустно, скорее всего - романс.
И слушая голоса, пробивающиеся сквозь шуршание и царапающий звук железной иглы, вспомнил немецкие часы с темно-красным камнем в крышке, высокий откос железной дороги, комья рыжей земли... И тот странный звук, когда Юзик открыл свой чемодан с часами. Открыл, а они все тикают, и, кажется, будто множество жуков грызет и дырявит что-то невидимое, но очень материальное...
...Правда, на ремешке тех часов пришлось дырочку пробить, чтобы они на моем детском запястье не болтались.
Июль 2013.
Советская Белоруссия №130 (24267). Среда, 17 июля 2013 года.
