Шуневку часто называют сестрой Хатыни. События очень схожи. После подрыва на мине немецкой автомашины и гибели военнослужащих каратели согнали невинных жителей в сарай и сожгли живыми. Шуневка с тех пор так и не возродилась. До войны деревня входила в состав Бегомльского района Минской области. В ней насчитывалось 27 хат. На месте деревенской улицы сейчас воздвигнут мемориал. Он был открыт в 1979 году. А окончательный вид принял в 1983‑м, после установки скульптурной статуи женщины-матери.
Мемориальный комплекс, который называют «Проклятие фашизму», находится примерно на полпути от Бегомля до Докшиц. История гибели людей и посещение мемориала не оставляют никого равнодушным. Проект выполнили архитекторы Юрий Градов и Леонид Левин, а скульптуру «Проклятие фашизму» создал Анатолий Аникейчик.
Мемориал в Шуневке — это память обо всех более чем 20 тысячах невинно убиенных мирных жителях района. Важным элементом комплекса является плита, на которой упомянуты все 97 сожженные деревни Докшицкого района и три из них — Азарцы, Золотухи и Шуневка — с тех пор не восстановлены. Здесь же увековечены поименно все погибшие в тот трагический день жители. Особое место в мемориале — это колодец, в который каратели бросали детей. Многие люди не могут сдержать здесь слез.
К весне 1943 года огромную территорию в тылу немецкой армии занимали партизаны Борисовско-Бегомльской зоны, которые постоянно наносили удары по коммуникациям немцев. Партизаны ликвидировали здесь все оккупационные органы власти: гарнизоны, управы и полицейские участки. Движение по шоссейной дороге в сторону Витебска было парализовано. Возле Бегомля, освобожденного партизанами в декабре 1942 года, постоянно действовал партизанский аэродром. В такой обстановке немцы начали подготовку к карательной операции под кодовым названием «Коттбус». Ее целью была очистка территории от партизан, освобождение шоссейных дорог, реквизиция сельхозпродуктов и попутно набор местных жителей для принудительных работ в Германии. Операция проходила с привлечением большого количества войск: специальных карательных частей СС, охранных войск, полиции, а также регулярных войск с танками, артиллерией, авиацией.
15 мая 1943 года высший фюрер СС и полиции в Белоруссии бригадефюрер Курт фон Готтберг подписал приказ о проведении операции, которая проходила с 20 мая по 21 июня. Были созданы четыре боевые группы, наступающие с разных направлений. Боевая группа подполковника Клепша главный удар наносила со стороны населенных пунктов Докшицы и Долгиново в направлении Бегомля. Именно на этом направлении находилась Шуневка. В немецком приказе боевой группы Курта фон Готтберга приводится состав всех сил, привлекаемых к антипартизанской акции: «…д) оперативная группа Клепша в составе: 102‑го батальона охранной полиции, подразделений СС «Дружина», 2 рот и 1 батареи 392‑й Главной полевой комендатуры, е) особая команда СД для каждого батальона…». Кто именно отдал приказ об уничтожении Шуневки и кто стал исполнителем этой преступной акции, достоверно неизвестно. Из добытых разведкой сведений партизаны знали состав, количество и дислокацию войск врага.
Из донесения командования бригады «Железняк» И. Ф. Титкова начальнику БШПД П. Калинину: «1. Обстановка в районе напряженная. Противник в районе Докшицы, Будслав, Парафьяново, Крулевщизна сосредоточил 9000 чел. С танками и бронемашинами. Состав: литовцы, латыши — 500 чел., украинцы — 1500 чел., русские националисты (группа Родионова) — 3000 чел., остальная часть — полиция и железнодорожный корпус. В составе карателей действует «чистокровный» немецкий отряд СС численностью 300 чел.».
Ряды партизан к весне 1943 года стали стремительно расти за счет местного населения и к началу операции «Коттбус» в состав бригады «Железняк» уже входило 8 отрядов. В период наступления карателей отряды бригады заняли позиции против боевой группы Клепша. В операции принял участие 1‑й русский национальный полк СС «Дружина» под командованием В. Гиль-Родионова, который ко времени проведения операции «Коттбус» располагался в Докшицах и в составе боевой группы Клепша наступал со стороны Докшиц на Бегомль. Это подразделение было набрано в концлагерях из советских военнопленных. Уже после окончания операции, 16 августа 1943 года, «Дружина» перешла на сторону партизан и стала называться «1‑я Антифашистская бригада».
Бой за деревню
Сосредоточив крупные силы, немцы начали подготовку к наступлению на позиции партизан. Естественной преградой для карателей и важным рубежом для партизан стала река Поня. Здесь враги пытались захватить переправы до начала операции, но партизаны отбивали эти попытки. В Национальном архиве сохранились партизанские документы, относящиеся к операции «Коттбус». Из донесения бригады «Железняк»: «15 мая противник предпринял свое наступление, где в результате боев дер. Шуневка в течение дня переходила из рук в руки 5 раз и под конец боев осталась в руках партизан. Противник был отброшен в исходное положение с большими для него потерями…».В той же стенограмме говорится, что «17 мая немцы, не считаясь ни с какими потерями, вновь предприняли наступление на расположение наших отрядов, особенно в районе дер. Небышино, Шуневки, Шнитки. За один только день наши отряды отбили по 3 контратаки противника. Отряды остались в прежнем своем положении…» Получается, что еще до сожжения Шуневки в этом районе шли бои партизан с карателями. Немцы хотели до начала операции форсировать реку Поня, чтобы беспрепятственно начать наступление на Бегомль. Жители Шуневки в это время скрывались в лесу в землянках. Оперативная обстановка в зоне боевых действий постоянно передавалась по рации в БШПД в Москву.
Начиная с 20 мая каратели сплошными цепями начали наступление со всех направлений. Партизаны маневренными группами ночью проходили в тыл наступающего врага и наносили удары. Дороги минировались и на них устраивались засады. В партизанских документах осталось донесение о подрыве автомашины между Рашковкой и Шуневкой, который стал роковым для последней. Из донесения бригады «Железняк»: «20 мая 1943 года. На минах 3‑го отряда у дер. Шуневка взорвалась автомашина противника с живой силой. Убито и ранено 7 человек». Вероятно, это и стало поводом для такого варварского уничтожения мирного населения Шуневки. Так говорили все опрошенные мной свидетели. Люди говорили, что тогда был убит немецкий офицер. После случившегося 20 мая немцы применили метод коллективной ответственности и переложили всю вину за убитого офицера на жителей деревень Шуневка и Добрунь.
Говорят свидетели
София Константиновна Шабловская, 1936 г. р., последний свидетель трагедии:«Родилась я и жила во время войны в деревне Шуневка. Лес был возле нас, в лесу ховались, а некоторые не могли идти, так сгорели в деревне. Ночевали мы с батькой в лесу. Отец мой — Константин Ефимович Ананич. Землянки покопанные там были такие из дерева, песком обсыпали, накрывали, а снизу ход был. Прятались пять детей и батька с мамой, ее звали Мария Семеновна. Детей было пятеро: старшая Валя, потом Катя, я — София, был брат Петя и Фаина пятая. Брат двоюродный Рудковский Володя и я с батькой отошли от землянки, а остальные остались. В это время немцы людей окружили. Мы подались в Добрунь. Люди из Добруни стали утекать, и мы с ними в лес. Мы их спасли, а так бы и их спалили. В Шуневке все спалили: и пуни, и хаты. Учительница Нина Рудковская погибла — моей бабы по матери дочка. Мать и остальные дети сгорели. Я с отцом осталась. Добрунь от Шуневки примерно километр. Видели в Добруни, что все наше горит. В тот день не ходили в Шуневку и на следующий не ходили. А сгорели, даже косточек не было — попел носили постилками на кладбище — высыпали и захоронили в одном месте. Никого не нашли, ни тряпочки, чтобы по платью узнать, не было. Они палили сарай с людьми. Мать Володи — Юзефа тоже сгорела. Отец его Петр Семенович Рудковский был в партизанах. Василькевич Алексей — мой крестный батька, живой остался, а его жена Дарья и дети сгорели. Хата наша была спалена, ничего не осталось, семьи не осталось — маму и сестер потом не нашли. В Шуневке никто потом не жил, людей нет — некому жить, а Добруня и Прудники отстроились. Прямая дорога шла через Шуневку и Добруню, а кладбище было между деревнями. В колодец детей кинули и девку кинули. Колодец был один большой на всю деревню. Не было кому доставать. Рядом с нами братья жили батькины: Иван и Язэп. Дом наш был в начале деревни. Дядька Иван с войны пришел без руки. И батькина сестра приехала, Елена ее звали. Приехала с Украины или России. До войны приехала побыть в отпуске, осталась и сгорела. С детьми была или нет, не знаю… Судьба такая… Потом немцы нас забрали и там я работала у хозяев…»
В тот трагический день спаслись еще несколько человек, которые на момент трагедии не были в деревне. Надпись на мемориальной доске свидетельствует, что в огне погибло 66 мирных жителей. В их числе фашисты погубили 24 ребенка в возрасте до 16 лет, среди которых были «немаўляты». Это подтверждает послевоенный акт Бегомльского райисполкома о преступлениях, совершенных карателями в районе в 1943 году от 15 февраля 1946 года: «…4. В деревне Шуневка 22 мая 1943 года гитлеровскими палачами было сожжено, убито и заброшено в колодцы 78 человек мужчин, женщин, детей и стариков. Причем детей фашистские людоеды бросали в колодцы живьем. Деревня полностью сожжена… 5. В деревнях Добрунь, Прудники, Новоселки, Осиновик 9 июня 1943 года немцами сожжено вместе с населенными пунктами, убито и расстреляно 53 человека советских граждан…» В акте указано 78 жертв в Шуневке — тогда так посчитали число погибших.
В соседней с Шуневкой деревне Добрунь тоже помнят события того майского дня. Из воспоминаний Марии Юльяновны Шульгат, 1934 г. р.:
«В один день нас спалили — Шуневку утром, а тут в Добруни после обеда палили. Немцы все время тут ездили на мотоциклах. Тогда немцы ехали по дороге, и партизаны их подорвали. Там, в Шуневке, детей в колодец кидали, молодежь в колодец, а остальных спалили в сарае. Когда немцы тут шли, мы давно уже в лесу были. Нас предупредил Кастусь Ананич. Сюда в Добрунь людей пригнали некоторых — вероятно, шуневцы ховались в разных местах. Их пригнали в пуню и спалили. Сарай тут был, стоял ближе к болоту. Когда стихло все, мы пришли в деревню. Вернулись — кости, головы обгоревшие были. Стариков спалили — Язэпа и еще кого-то. Только кости были. Батьки наши собирали их в постилки и на кладбище носили. Камень там сейчас стоит… До сих пор помню — форма у немцев была зеленая, а у полицаев черная форма. А у которых череп на шапке, то уже все — берегись — могли что угодно сделать: и спалить, и уничтожить. В землянках мы были потом…»
Свидетели были тогда детьми, но все запомнили и не стирается это из памяти. Навсегда запомнила тот день и Валентина Петровна Соболевская, 1932 г.р., из д. Добрунь:
«Я тут родилась, жила и войну пережила. Тут самый лес, самая партизанщина была. Немцы ехали из Рашковки и перед Шуневкой подорвались. Каратели как шли — и на Шуневку. Один мужчина с дочкой сидел дальше от них под кустом и видит, что идут немцы по кустам с автоматами. Он не успел ничего сказать людям и с той дочкой своей малой по кустам и прибегли до нас в Добрунь. Тут километр напрямую, раньше дорога шла. Кастусь Ананич прибежал в наши землянки и сказал, что немцы окружили Шуневку и забрали всех шуневцев. С Соней прибег, это дочка его. Ну мы все, что были в этих землянках, полетели еще дальше. И вот они всех окружили в лесу и пригнали в деревню. Шел карательный отряд и спалил их там в Шуневке. Говорили, что в сарае их спалили, а деток малых в колодец кидали. Один подводчик был у немцев, они забрали его подвозить им. Он все видел и рассказывал потом. Из Западной он был. Деток малых за ногу и в колодец бросали. И учительницу в колодец. Подводчик видел все это. Ночевали мы в лесу, ходили, может, дня три по болоту. А потом решили, что пойдем в деревню. Хай или бьют, или что делают — мы уже и смерти не боялись. Голодные были, что с собой взяли, все съели. Деревня сгорела: где комин стоял, где еще догорало. В тот день Шуневку спалили, потом пришли сюда и Добруню спалили, потом Прудники. Прудники не полностью, там еще несколько домов оставалось. Пришли, а там пуня была. Горит эта пуня — догорает. Так из Шуневки сюда людей пригнали несколько и спалили в этой пуне. Сидела женщина шуневская, обгорелая, и двое детей держала, уже сгоревших. Сгоревшая, но можно было еще узнать. Это были шуневцы. Только два старика тут были из Добруни. Старые были, не пошли со всеми. Одного Язэп звали. В этом сарае шуневцев и двух стариков спалили. На огороде ящик был, мы с сестрой младшей в него залезли и переночевали. Хата наша была спалена. Землянку выкопали. Это было весной, нас палили на Миколу. Сделали землянку и все лето жили. А потом приехали осенью и на Покрова нас эвакуировали…»
Один из наиболее почитаемых весенних праздников Никола летний — день памяти святого Николая Чудотворца — отмечается по православному календарю именно 22 мая. Этот день стал для шуневцев последним в их земной жизни.Женщины из Добруни показали мне захоронение сожженных жителей Шуневки на местном кладбище возле старой дороги на Добрунь. Они знают его с того времени, когда здесь похоронили останки погибших, принесенные с пепелищ. Надо сказать, что камень с крестом установлен там очень давно, время и непогода сделали свое дело. Чтобы братская могила не затерялась, хотелось бы установить на ней достойный памятник, который соответствовал бы уровню мемориала.
За время проведения карательной операции погибло много мирных жителей. Немало безымянных могил осталось в лесах и болотах. В шифртелеграмме № 4300 командира бригады «Железняк» И. Титкова начальнику БШПД П. Калинину приводятся цифры погибших: «Жертвы мирного населения по Бегомльскому району: убито и сожжено — 4007 человек, угнано в Германию — 3051 человек, изнасиловано — 16 человек, уничтожено домов 4056…»
Району был нанесен большой экономический ущерб, который сказывался и после войны.
Александр ПАВЛЮКОВИЧ.
Фото Александра Павлюковича.
