Счастливое число Владимира Прокопцова

Его колоритная внешность запоминается сразу. Высокий, импозантный, с длинными волнами седоватых волос. Сомнений не остается: перед вами — личность творческая. И этого не изменить, несмотря на то, что работа директора музея отнимает львиную долю времени и сил. У руля Национального художественного музея Прокопцов уже 15 лет. И именно с ним связывают всевозрастающий интерес публики к главному художественному хранилищу страны. Фантазии Прокопцова нет предела. Как ни встретишь — бурлит идеями, строит планы. Уверен, что когда–нибудь его проект по созданию в Минске целого музейного квартала обязательно станет реальностью. А сегодня ровно в 8 часов вечера 8 минут и 8 секунд Владимир Иванович задует 60 свечей на праздничном торте. Повод солидный — собственный день рождения.

— А как же иначе? Тем более подобный опыт у меня уже имеется. В 2008 году я провел выставку восьми работ, написанных за последние 8 лет. Открыл ее в 8 часов 8 минут и 8 секунд. Позвал ровно 88 гостей. В этом году решился на повторение эксперимента.

— Просто попытка необычно обыграть празднование дня рождения (я родился 8.08 в 8 часов утра). С одной стороны, задумка интересная и необычная, а с другой — это не более чем шутка. Я и не ожидал, что моя фантазия будет признана каким–то креативным пиар–ходом. Сделать масштабную выставку, учитывая загруженность музея, у меня нет возможности. Да и конфликтов с кривотолками создавать не хочется: мол, директор взял зал для своих работ, а вот кому–то месяцами приходится стоять в очереди. Поэтому сегодня все будет по–европейски скромно: максимально домашняя обстановка, близкие друзья и коллеги, чуть более двадцати работ... Продлится выставка 8 дней 8 часов 8 минут и 8 секунд.

— Не верите? Приходите, увидите сами.

— Времени для творчества никогда не бывает много. Пришлось даже положить в стол докторскую диссертацию, к которой надеюсь вернуться в следующем году. В мастерской я не только работаю, но зачастую и живу. А все потому, что полотна всегда пишутся по–разному — их надо буквально стеречь. Одни создаются мгновенно, для других требуется не один десяток лет. Бывает, работу откладываю, потом возвращаюсь к ней снова и снова — совершенствую детали. Например, «Вiцебскiя мроi пра Парыж» писал почти 10 лет. В итоге картина получилась именно такой, какой я себе ее и представлял — переписывать, переделывать что–либо в ней больше нужды нет.

— Живопись — это однозначно не хобби, не увлечение, а тяжелый ежедневный труд. Я выставляюсь как профессиональный художник, а значит, должен соответствовать профессиональному уровню. Знаю, что придут коллеги и будут буквально по косточкам разбирать все работы.

— Их мнение в сегодняшних реалиях все менее востребовано. Пришло время «заказа» — можно «купить» искусствоведа или критика, который выдаст любую хвалебную статью.

— В Добруше, на малой родине, у меня есть картинная галерея, которой я подарил более сорока полотен. Экспозиция постоянно пополняется. Причем не только моими работами, но и произведениями других белорусских мастеров. Вот ко мне сегодня на праздник придут друзья–художники и наверняка подарят пару–тройку работ. Их тоже передам в дар музею. Считаю, что произведения должны служить людям, поэтому надо уметь с ними расставаться.

— Маленьким городам такие галереи необходимы как воздух. Иначе каким другим образом люди познакомятся с искусством? Возможность приехать в Минск или областной центр есть далеко не у каждого. Будь моя воля, я бы в каждом населенном пункте открыл по картинной галерее и призвал бы всех художников сделать дар своей малой родине. Уверен, что самые лучшие произведения мастеров должны храниться дома, на родине. Пройдет время, художника не станет, но память о нем будет жить в веках.

— К сожалению, я не умею полностью отключаться. Пишу картину в мастерской, а голова все равно занята размышлениями о музее. Сейчас такое время, когда на смену идеологическим проблемам пришли финансовые. Нам, конечно, очень помогает государство, но и сам музей старается — реализует более половины объема платных услуг всех музеев страны. Кроме того, у НХМ есть попечительский совет, в который входят директора банков и крупных частных организаций. Благодаря их поддержке мы работаем не только над проектом музейного квартала, но и имеем возможность показать минчанам произведения из коллекций Третьяковской галереи, музея Виктории и Альберта. Потому что привезти работы и обеспечить их сохранность — удовольствие не из дешевых. Например, только на страховку полотен из Третьяковской галереи потребовалось 108 тысяч долларов.

— Да, мы периодически покупаем работы современных белорусских художников за счет средств, которые выделяет Министерство культуры. На картины зарубежных авторов денег у нас нет. Да и не нужно это. В музее, на мой взгляд, прекрасная самодостаточная коллекция русского искусства. У нас 12 работ Айвазовского, чуть больше — Шишкина. Зачем нам еще закупать Шишкина за миллион евро, когда за эти же деньги можно приобрести несколько десятков шикарных произведений современных белорусских художников? И западноевропейское, и восточное искусство у нас представлено в достаточном объеме. Мы — Национальный художественный музей, и основная коллекция здесь должна быть белорусская.

— Тяжело. Когда говорю «нет», то это означает, что нечто просто не вписывается в систему развития музея. Ничего личного. Поток желающих выставиться действительно огромный. Но дело в том, что Национальный художественный музей не должен выполнять функции художественной галереи. Я говорю сейчас о выставках современных художников. Для них в Минске есть Музей современного искусства, частные галереи, где молодые художники могут показать свои работы. Наш музей не резиновый, выставить произведения каждого желающего, к сожалению, возможностей нет. Конечно, хотят все. Это престижно, почетно. Но функция у НХМ совершенно иная.

— Сохранять культурное наследие. Национальный художественный музей — это не галерея или аукционный дом.

— Проект уже готов. Это будет музейный комплекс из четырех рядом стоящих зданий. Обязательно воплощу в жизнь свою мечту — в квартале будет работать арт–кафе, где даже после полуночи смогут собираться художники и все неравнодушные к искусству люди. Посетитель сможет прийти туда, предположим, в 11 утра, не спеша позавтракать, затем осмотреть экспозицию, вернуться и выпить чашечку кофе, посидеть во дворике, продолжить осмотр... А на чердаке должна появиться галерея, где станут проходить выставки для рафинированной публики. Не устаю повторять: развитая инфраструктура — ключ к сердцу посетителей.

— От этого музей, уверен, только выиграет. Надо идти в ногу со временем и использовать опыт европейских коллег. Искать новые формы существования, работать над укреплением материально–технической базы. Музей — это живой организм. Чтобы эволюционировать, он должен постоянно искать новые пути самосовершенствования. Достичь результата, считаю, можно только таким образом — развиваясь и совершенствуясь.