или Любовь за теннисным столом«Игралось очень хорошо. Соперник был не из простых, и я рад, что удалось выиграть», — сколько людей, болельщиков и журналистов, приходит на очередной матч белоруса Владимира Самсонова, чтобы услышать эти, практически не меняющиеся от раза к разу, слова. А он, словно в первый раз, охотно делится впечатлениями от очередного драматичного поединка, шутит с недавними соперниками, сетует на хроническую нехватку времени для обстоятельной беседы. Со временем у Володи действительно туго. Едва отойдя от одного стола, он пакует чемоданы, чтобы через день–два выйти к другому. И в родном Минске по этой же причине Самсонов — редкий гость, что уже само по себе обеспечивает его появлению аншлаг. Но Володя — профессионал. Приняв поздравления и получив теплый поцелуй от жены Наташи, он без всяких присущих звездам его уровня капризов устраивается напротив меня: «Только побыстрее, если можно, — мне завтра в Питер...»
Минск виден из Шарлеруа
— Игра действительно была сложной, — наш разговор состоялся после победы сборной Беларуси над командой России в квалификационном матче чемпионата Европы, и мысли, как ни крути, постоянно возвращались в переполненный зал Минского Дворца тенниса. — Проигрывал, потом удалось отыграть потерянные сеты, потом опять уступал... Думаю, болельщикам понравилось. Да и я рад, что выиграл. За меня ведь и жена болела, и сын, и сестра с племянницей... При такой поддержке просто нельзя было проигрывать.
— Вашему сыну Виктору всего 4 года. Он уже понимает, как нужно болеть за папу?
— Нет, думаю, что ему суть происходящего пока не очень ясна. Но сейчас это не самое важное.
— Он вырос в Бельгии в вашей интернациональной семье (жена Владимира — Наташа — из Сербии и Черногории). Кем он себя ощущает?
— Я играю за бельгийский клуб и большую часть времени живу в Шарлеруа. Есть такой индустриальный город. Поэтому сын растет в той обстановке. Что касается языка, то Виктор у нас полиглот. Я с ним говорю на русском, жена — на сербском. Белорусский, правда, он пока не освоил, но мы над этим будем работать. Но, если серьезно, то еще рано говорить, кем он себя чувствует. Время покажет.
— А кем бы вы хотели, чтобы он себя чувствовал?
— Сложный вопрос. Я, как и все отцы на Земле, хочу, чтобы он был счастлив. А кем он при этом будет — сербом, белорусом или бельгийцем, не столь уж и важно. По крайней мере, в Минск он приезжать любит: у него здесь дед, его здесь постоянно балуют и ему здесь интересно.
— А к спорту уже привлекаете?
— Конечно. Он с ракеткой постоянно играет, даже по мячу старается бить. Впрочем, получится ли из него большой мастер — я сказать пока не могу.
— Вы приехали лишь за день до матча, а завтра — снова в дорогу. Неужели успели что–то увидеть?
— Успел пройтись по городу. На большее времени, увы, нет. Но и это немало. Я вижу, как расцветает мой город, и мне это нравится.
— Выходит, здесь тебя встречают теплее, чем в Бельгии?
— Меня хорошо знают за границей, но, конечно, здесь у меня гораздо больше поклонников. Здесь я свой. Но по этой же причине играть в Минске сложнее: ведь хочется показать все, на что способен, не разочаровать болельщиков...
— К слову, как ты относишься к популярности? Ведь сегодня, я заметил, очень многие приходят на трибуны не на сборную Беларуси, а на Самсонова.
— Серьезно? Никогда не думал об этом. Приятно, конечно... Но мне гораздо приятнее то, что когда играет наша команда, зрители не уходят и до последнего сета (нередко игры заканчиваются очень поздно) поддерживают нас: и меня, и Женю Щетинина, и остальных ребят.
— Поддержка поддержкой, но тебе как профессионалу с мировым именем, по идее, должно быть абсолютно все равно, где и с кем играть. Это действительно так?
— Не совсем. У каждого зала, в которых мне приходилось играть, есть свои особенности. Как полетит мяч, зависит от слишком большого количества факторов: от формы и величины зала, от количества и настроения зрителей, от стола, в конце концов. Сейчас, после введения новых требований к мячам, добавилась еще и проблема их качества. Иногда из 50 представленных на матч мячей едва удается выбрать пару годных. Сколько уже было писем написано спортсменами в Международную федерацию... Да что там говорить: настольный теннис — очень сложный вид спорта, и чтобы научиться приспосабливаться к постоянно меняющимся условиям, нужно очень много работать. В этом, наверное, и заключается профессионализм.
— И все же элемент везения играет весьма и весьма значимую роль в каждой победе.
— Конечно! Играть постоянно приходится на грани фола, все решают миллиметры, один–единственный мяч. Иногда я даже не могу себе объяснить, почему матч сложился так, а не иначе. Например, проигрываю 7:10 в решающем сете. Кажется, шансов нет вообще, а в результате выигрываю...
— Судя по тому, что на сегодня Самсонов занимает вторую строчку в европейской классификации и 6–ю — в мировой, ты — везунчик?
— Ха! Интересный подход. Думаю, не больше, чем остальные, и, как показывает мой опыт, в итоге все равно выходит 50 на 50. Многие верят в приметы: «волшебные» кроссовки и прочее. Я тоже не меняю свою ракетку, но лишь потому, что я к ней привык. В приметы я не верю.
— А в лотерею когда–нибудь выигрывал?
— Когда–то давно выиграл рубль. Но после этого никогда нигде не играю: ни в казино, ни в лотерею.
— Твоя невозмутимость уже стала своего рода визитной карточкой, в то же время очень многие твои соперники каждую подачу, каждый выигранный мяч сопровождают боевым кличем, кто–то постоянно делает какие–то пассы руками, кто–то даже тумбочку для полотенец двигает по площадке. А с какими соперниками сложнее играть?
— С эмоциональными. С одной стороны, они все на виду, их легче контролировать, но с другой — все эти крики, махания руками немного давят.
— Так, быть может, тебе и самому стоило перенять тактику «психических атак»?
— Неплохая идея. Над этим стоит подумать.
Секрет его побед
Маленький Виктор Самсонов, вопреки возлагающимся на него надеждам, мирно проспал почти весь матч рядом с мамой. Как ему это удалось — лично для меня осталось загадкой, ибо мама с первой до последней минуты отчаянно переживала за белорусскую команду и ее лидера. Даже после игры Наташа не могла скрыть захлестывающих эмоций.
— Ой, такие переживания не очень хорошо, — поведала с заметным, но придающим речи особый шарм акцентом Наташа. — Я стараюсь всегда приходить на Володины матчи, но редко могу усидеть на них до конца: иногда смотрю, иногда бегаю по коридору (Наташа характерным движением закрывает лицо руками, показывая, как именно она бегает по коридору), иногда чуть–чуть подсматриваю из–за двери... Мне это все очень сложно перенести.
— А перед матчем помогаете Володе настроиться на игру?
— Конечно! Но как — это секрет. Хотя любовь — это самое главное, что я могу ему дать. Ну и, конечно, все остальное, что он любит.
— Вам попался привередливый муж?
— Капризный? Нет, что вы! Очень добрый.
— А как вы познакомились?
— В Белграде. Я работала на турнире как переводчик. Я ведь чуть–чуть и русский знаю (смеется). Сразу между нами ничего не было, потом он звонил, звонил, звонил... Потом приехал и познакомился с родителями.
— Выходит, «осада» шла по всем правилам лирического жанра?
— О да! Я влюбилась в него через телефон. Мы очень долго говорили, говорили, говорили. Это не была любовь с первого взгляда. Правильно у вас говорят, что женщины любят ушами... Заговорил меня. Но я ничуть не жалею.
