На месте, где сегодня стоит Харбин, китайское поселение существовало еще в незапамятные времена. По крайней мере, любая китайская туристическая брошюра об этом с удовольствием рассказывает. Но местные жители все же признают очевидную истину: настоящий город своим появлением обязан все–таки русским, которые сделали его центром Китайско–Восточной железной дороги (КВЖД). Мой добровольный гид Володя (на самом деле его зовут Лю Чжунши, он работает в редакции провинциального правительственного интернет–сайта «Партнеры») говорит: «Если сказать, что город основали русские, это обидно будет звучать. Но то, что они построили его практически на пустоши, где ничего до этого не было, факт». А ведь еще не так давно — каких–то сто лет назад — никакой дискуссии на эту тему даже и не было. Тогда в городе жили почти 160 тысяч граждан царской России (и белорусы среди них, несомненно, тоже были), которые называли Харбин своим домом.
В те времена дискуссии если и велись, так только на тему названия. Причем ученые к единому мнению и сегодня не пришли: почему «Харбин»? Версий несколько, и единственное, в чем сходятся исследователи, так это в том, что «Харбин» — слово не китайское. После того как русские инженеры составили точные планы будущей КВЖД, небольшое китайское поселение переименовали в «железнодорожный поселок Сунгари», но название не прижилось — звучало как–то излишне технологично, не по–людски. Харбин — куда человечнее, и в 1901 году поселок Сунгари (по русскому названию реки, которая в Китае называется Сунхуацзян) официально переименовали.
Но «Харбин» — слово не только не китайское, но и не русское. Одни переводят его как «высокий берег», другие — «красивая (хорошая) могила», а некоторые считают, что название вообще никакого смысла не имеет. Харбин — он Харбин и есть, точка. Другая группа языковедов слышит в названии маньчжурское «алецзинь» — честь, слава. Четвертый вариант — «место, где сушатся рыбацкие сети». Пятый — «баранья лопатка» (по–монгольски хараба): мол, возвышенность, на которой стоит город, очертаниями на эту самую лопатку походит.
Есть мнение, что название пришло из маньчжурского языка и означает «брод» или «переправа». В XVII — XIX вв. в районе современного Харбина действительно существовала переправа через Сунгари, поэтому слово вполне уместно. Историк Георгий Мелихов (харбинец по происхождению) считает, что название города образовано от маньчжурского «харба» с добавлением русского суффикса «ин». Кстати, китайцы предпочитают называть свой город Хаэрбинь — так им произносить проще.
Но все дискуссии о русских корнях Харбина умолкают в тот момент, когда вы ступаете на булыжную мостовую Центральной улицы — Чжунъян, которую в 1900 году (тогда она называлась Китайской) проложили русские. 1900–й — вообще знатный год в истории Харбина: здесь была основана первая в Поднебесной пивоварня. Конечно, русская. Ее символ и сегодня — телега, запряженная тройкой лошадей. «1900» — марка одного из самых популярных в городе сортов местного пива.
На Центральной улице 71 здание — неоренессанс, русское барокко и модерн. «Модерн» — это еще и название гостиницы, в которой в 1936 году останавливался Федор Шаляпин. Мой гид Володя еще застал живых свидетелей его приезда: «Рассказывали, что он сидел на диване вот на этом балконе, пил кофе и смотрел на улицу». На доме — памятная табличка на двух языках (китайском и английском, русского почему–то нет): дом охраняется государством, вот такая у него история, о Шаляпине — ни слова. Для китайцев, в отличие от нас, он — фигура не знаковая.
Рядом — «Татос», самый старый в городе русский ресторан, основан в 1901 году. Странное название? Мне тоже так показалось. А видели бы вы профиль изображенных на его вывеске людей! У нас такие носы и такие «аэродромы» на голове в фильме про Мимино встречаются. Подхожу ближе: действительно, это первый в городе «русский ресторан с кавказской кухней». Здесь и сегодня шашлык маринуют по старым рецептам.
«Старые рецепты» — это вообще тема. Был в Харбине в начале ХХ века большой продуктовый магазин купца Чурина — знаменитый здесь не меньше, чем «Елисеевский» в Москве. Сегодня он снова работает, и продукты там продают в том числе из России — водку, конфеты, шпроты да икру. «Еще раньше был квас, — мечтательно вспоминает Володя. — А сейчас нет».
Когда ехали в аэропорт с коллегами — китайскими журналистами из Пекина, — они везли с собой целую упаковку (12 больших бутылок) напитка, на котором русскими буквами написано: «Харбин Квас». Обязательно позвоню Володе — есть квас, никуда не делся. Нужно просто зайти в один из тех многочисленных магазинов, у входа в которые, как и 100 лет назад, зазывалы–китайцы кричат: «Налетай! Торопись! Русский товар!»
