Мама долго думала, а потом сказала, взмахнув рукой, что решила подарить свою механическую швейную машинку, сейчас такие и не делают, крестнице. Сама на ней уже шить не может — возраст, глаза видят плохо, а руки не слушаются. А я хорошо помню, как эта машинка стрекотала, как мама правой рукой крутила ручку, а левой направляла простыню, и ткань двигалась, плыла, сползая на пол. Обычно это было вечером. Я засыпал под тихое стрекотание, под мамины вздохи, когда она заправляла нитку в иголку... Кажется, это было совсем недавно, буквально вчера, а сегодня уже нет в доме машинки в желтом фанерном футляре.
Удивительно, но не могу привыкнуть, что маму многие называют бабушкой. Сантехники, электрики, почтальон, который пенсию приносит, врачи, даже соседи... Она же к этому привыкла давно. Возраст. Восемьдесят шесть лет. Показывает, даже вроде хвалится, целлофановый пакет, полный упаковок с таблетками.
Утром, когда на кухне сумеречно, она подходит к окну и глядит на градусник, а потом сообщает, какая будет погода. Садится, смотрит через стекло на спешащих людей. Кто–то в школу детей ведет, кто–то на работу идет. А ей никуда не надо.
Я хотел сфотографировать ее руки, но так, чтобы она этого не заметила. Но они все время были чем–то заняты. То чашки на столе переставляла, то перебирала свои мелкие разноцветные таблетки, раскладывала парами (что до еды принять, что после). Осторожно капала в ложку лекарства, а затем, удалясь в спальню, мерила давление, вздыхала чуть слышно. Потом пришла на кухню и ложку с чашкой мыть взялась. Какие–то мне невидимые крошки со стола аккуратно смахнула, посуду на привычные места расставила...
Обычные руки. Нет, необычные! Других таких не знаю. Пальцы уже кривые, суставы крупные, иногда не слушаются свою хозяйку, и мама сердится на них...
И опять я не о том, не о главном. Помните картину Рембрандта «Возвращение блудного сына»? Библейская притча о встрече с сыном слепого отца. Отцовские руки лежат на плечах повзрослевшего в скитаниях, потрепанного жизнью сына. Большие, старые, узловатые... Руки отца узнали сына. На них падает золотой рембрандтовский свет. Так вот, руки говорят больше, чем можно выразить словами.
Такие же и у моей мамы. Нет, лучше!
Они все говорят за нее. Я смотрю на них — и в горле застревает ком. Сердце перестает стучать. Руки, работавшие всю жизнь. На заводе с четырнадцати лет, дома, в деревне, везде, всегда, повсюду они что–то делали. Мыли, полоскали, отжимали, зашивали, штопали, утюжили, картошку чистили, яблоки крошили, подписывали неровным почерком почтовые переводы... Они знали холодное и горячее, легкое, как пушинка, и тяжелое, не поднять, большое, как море, и мелкое, как песчинка. Они мерзлую картошку из земли выбирали, выискивали. Они войну видели. На них шрамов и ран столько, что и не пересчитаешь.
Боже, да чего только они ни делали! Ну да, и наказывали, ясное дело. Случалось, что и очень больно... Но потом вдруг ловили мое плечо, голову и — гладили. Тихо так и бережно прикасались, бессловесно. Это даже не с чем сравнить, любая метафора будет лишь зыбкой тенью действия и правды. И все забывалось, прощалось, уходило в прошлое, во вчерашний и позавчерашний день.
И еще почему–то помнится, как эти руки пришивают маленькую белую пуговицу к моей рубашке. Продевают белую нитку в иголку. Иголка пробивает ткань, пуговица скользит по ней, и иголка начинает двигаться. Это простое действо кажется мне сейчас почти ритуальным. Словно в нем есть тайный и великий смысл. Хотя он простой и будничный. Рубашка должна застегиваться, чтобы ребенок не простыл и не выглядел оборванцем. Пальцы ловко завязывают узелок. Нитка обрезается, и я, надев рубашку, бегу на улицу...
Как–то язык не повернулся попросить маму сесть у окна, положить свои уставшие руки на колени, чтобы я мог их сфотографировать. Но что–то меня сдерживает, и я лишь слежу за любимыми руками. И как так может быть, что участковый врач обещал прийти к ней и не пришел? Она не жалуется. Не звонит в поликлинику.
Я смотрю на ее уставшие руки и думаю: «Ну неужели у этого врача нет мамы?»
ladzimir@tut.by
Советская Белоруссия № 198 (24828). Среда, 14 октября 2015
