В один день российский философ Александр Дугин приехал к белорусскому Президенту Александру Лукашенко. И на открытие третьей персональной выставки художницы Светланы Жигимонт пришли творческие люди — патриоты своей родины.
Разговоры в галерее удивительным образом перекликались с беседой во Дворце Независимости. Ближе ли мы, чем братья‑россияне, к определению национальной идеи, к новой формулировке мировоззрения? Пожалуй, да — и философ подтверждает. И даже в творческом смысле: такого смелого во всех отношениях художника, как Светлана Жигимонт, в России пока не появилось.
* * *
С общими, едиными смыслами непросто, притом что со смыслами сложно в принципе. Ведущая российского информационного канала готова зачислить в террористы всех пацифистов, которыми она обзывает как алкиных с аквариумными, так и дождевых с эхомосковскими: «Пока одна часть страны поет «Темная ночь» и освистывает Би‑2 в Санкт‑Петербурге, скорбит об убитой Дарье Дугиной и чтит память бойцов, погибших в борьбе с неонацизмом, осознавая, что коллективным Западом и укротеррористами объявлена война всему русскому, другая (меньшая ее часть) скорбит об уехавших макаревичах, давно эмигрировавшем Гребенщикове и призывает к пацифизму. А вам не кажется, что терроризм и пораженческий пацифизм сегодня — это стороны одной медали?»
Постановка вопроса резкая. Но одновременно и лукавая: назвать пацифистами готовых коллаборантов — это и отбелить их. Однако известный «Сплин» на фестивале в Воронеже, посвятив свое выступление сбежавшим артистам‑ренегатам, отделался просто уходом зрителей: «Мы развернулись и ушли. Как и многие другие. Я не знаю, как написать. Просто мерзко», — таких комментариев было много.
Тогда как в Минске на Зыбицкой был закрытый теперь уже бар, у него был сидящий уже директор, который позвал уже наказанную певичку «со сбором средств на ВСУ». Не вопрошали про терроризм из нашего телевизора в праведном гневе — пресекли, и все.
Как правильнее поступать? Философ Дугин хвалит белорусов и их лидера, что не развели у себя олигархат. Не приняли западный либерализм. Призывает «не отдавать врагам то, что является нашим», — вот мы и отмываем понятие «гражданское общество». Очищаем от бэчебесия и «змагарства», себе забираем назад, ибо нефиг. Те, кто пришел посмотреть на картины Жигимонт, и были, и уже, что важно, чувствовали себя (!) частью белорусского гражданского общества.
Общество же, оно разное. Российский блогер‑военкор пишет: «Меня не оставляет мысль, что мы живем в двух Россиях одновременно. Одна Россия лихо отплясывает на европейских курортах и грезит Парижем, Лондоном, Вашингтоном, миллиардными яхтами и звездными банкетами. Другая — восемь лет отплевывается кровью и сражается, чтобы выжить».
Наверное, есть и Россия, которая отплевывается кровью, грезя при этом о яхтах и банкетах. И такая Россия, что лихо отплясывает на европейских курортах, а в промежутках сражается, чтобы выжить. Наверное, всякая есть. Как и Беларусь. Приравнять ли тонконогую Шаркунову к горлохватной Шаренде‑поносюк? Поставить ли болтунца‑философа Жбанкова на одну доску с террористом‑практиком Автуховичем?
И не выбить ли, как мы чуть ли не хором продолжили в галерее, глядя на выписанных художницей адских персонажей, эту доску разом, не умея (или не особенно‑то и желая) разбирать, кто там на круг опаснее?
* * *
Во Дворце Независимости Дугин говорит: «Сейчас история подталкивает нас, чтобы мы, прислушиваясь к народу и ходу истории, дали этой идеологии форму, что‑то взяв от марксизма, что‑то взяв от советского исторического периода, что‑то взяв от русского, более старого. Еще корни православные».
Во Дворце искусства публика подхватывает мысль. С одной стороны, есть реально выстраданная собственным распадом мудрость советского общества и его народов: «Сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь». Оно ведь с большего так и случилось!
С другой — годы торжества государственной идеологии мы тоже видали. Правы ли были, скажем, товарищи Бела Кун и Розалия Землячка (наша, могилевская) тогда и в том Крыму? Или с «шестой колонной» (по Дугину) только так и надо поступать, коли она и есть «самое страшное»?
По словам философа, «мы думали, что уж после начала специальной военной операции она сбежит. Кое‑кто сбежал, а кое‑кто там же. И вот это вот проблема». Ну да, кацы и шульманы, дожди и медузы сбежали. А ВШЭ, «Шанинка», РАНХиГС работают вовсю. В Беларуси вновь не так: подобные здесь забились под плинтус.
И публика на выставке, глядя в искаженные лица тех, кто на «шестую колонну» рассчитывает, спрашивает друг друга: выковыривать забившихся поодиночке? Или жечь напалмом? И нужна ли при этом идеология? Или достаточно здравого смысла, патриотизма и решительности?
Хотя государственная система мировоззрения никогда лишней не будет. Тем более в наше время и в наших обществах:
— Потому что нас атакует идеология. Это не только НАТО, — сказал Дугин.
— Да, это идеология не только для того, чтобы изнутри, но и извне. Вы абсолютно правы, — поддержал Лукашенко.
* * *
Однозначно все мнения сходятся на правильности слов, сказанных Президентом: «Я прихожу к выводу, что идеологию невозможно сформулировать, пока время тебя не заставит ее сформулировать. Выдумать ее нельзя. Она должна созреть».
Все согласно кивают головами. И непонятно, чего тут больше: белорусской разважлiвасцi ды памяркоўнасцi? Неспособности нашей академической науки, несмотря на достижения? Желания снова свалить все на батьку, пусть у него голова болит?
Или некомфортности терпеть рядом с собой угловатых, убежденных, со своей идеологией людей? Ведь нет у нас сейчас более патриотично известного художника, чем Светлана Жигимонт, — и она не состоит в Белорусском союзе художников, как так‑то?
Есть над чем задуматься. Причем всем. В эфире показали десять минут беседы Александра Лукашенко с Александром Дугиным. Весь же разговор длился более двух часов. Что‑то обсуждалось, дискутировалось, проговаривалось, шлифовалось. Теперь давайте спокойно дождемся, ведь хорошие мысли обязательно выльются в правильные документы. Об этом говорит весь накопленный опыт белорусской суверенной государственности.
А пока во Дворце Независимости работают, можно сходить на выставку во Дворец искусства. Не пожалеете.
