Иногда бывает так, что человек, сотворивший миф или участвовавший в его создании, должен потом его опровергать. Точнее, заменять суммой реальных фактов и обобщений. Даже, а может быть, особенно если миф творился ради благородной цели. Начиная обдумывать эту статью, я неожиданно для себя обнаружил, что к таким людям надо мне, в принципе, прагматику, отнести и себя самого.
Мифу этому — ровно сорок лет. Сотворен был под честное слово. Распространялся сначала устно — Владимиром Короткевичем и под его магическим влиянием мной. Потом впервые был зафиксирован и изложен в моем предисловии «Слоўца да чытача» к книге «Лiтоўская гаспадыня» (1993), переведенной с польского языка П.Козловским и В.Недведской. Вот от этого издания и пошел бродить по периодике миф, будто «Лiтоўская гаспадыня» — всего лишь «книга кулинарная».
В моей памяти проступает картина: Владимир Короткевич, юбиляр нынешнего года и месяца, а тогда просто друг, 
сосед по улице, забежал ко мне на минутку. Увидел на столе старую польскую книжку в темно–коричневом переплете, начал ее с интересом листать. И мне уже не удалось оторвать его от чтения...
Как все начиналось...
В 1970 году меня, тогда сотрудника Института литературы АН БССР, послали читать лекции в Могилев. 4 февраля выступил в областной библиотеке, говорил о раритетах. В конце встречи меня попросили спуститься вниз — посмотреть на издания, привезенные после войны из разных стран, чтобы помочь в определении их ценности для Беларуси. Работа оказалась интересной, заняла несколько часов. Благодарные работники предложили мне вместо оплаты выбрать для себя любую книгу. Дорогим альбомным изданиям я предпочел довольно потрепанный том (он перед вами на снимке) в 496 страниц, оцененный кем–то в 4 рубля.
Полное название книги довольно длинное. Но поскольку оно не только свидетельствует о содержании, но и поясняет, почему в 1970 году, в советское время, должен был родиться миф, будто издание предназначено исключительно для тех, кто любит хорошо поесть и выпить, приведем полностью: «Хозяйка Литовская, или Наука о содержании в хорошем состоянии дома и обеспечении его всяческими снадобьями и запасами кухонными, и аптечными, и хозяйственными, а также о выращивании и содержании скота, птицы и других животных в соответствии со способами, наиболее испытанными и проверенными опытом и к тому же самыми дешевыми и простыми». И дальше стояло: «Издание четвертое, исправленное и расширенное различными ссылками автором «Поварихи Литовской». «Хозяйка» и «повариха» — не одно и то же. И последние процитированные мной слова свидетельствуют: вторая, повариха по фамилии Завадская, только редактировала, готовила к изданию текст первой. И добавляла незначительные комментарии.
Книга, полученная мною в Могилеве, была напечатана в Вильно в известной типографии Юзефа Завадского в 1858 году и, очевидно, немалым тиражом, приносящим верный доход. Иначе не переиздавалась бы тем же Завадским пять раз. Для ХIХ столетия — случай редкий, свидетельствующий о необыкновенной популярности сочинения. Почему же тогда, подумалось мне еще в Могилеве, «Хозяйка Литовская» стала библиографической редкостью, не встречалась мне раньше в вильнюсских антиквариатах и библиотеках? Ответ напрашивался сам собой: такие издания предназначались для повседневного пользования, зачитывались в хозяйствах до дыр. А в каких таких хозяйствах? Конечно же, не в крестьянских, а в более крупных — господских, панских, значит. Выходит, слово «дом» в названии следует понимать как «усадьба»... Все это, не скрою, смущало меня, приученного преподавателями к тому, что классовое надо ставить превыше всего.
...и осмысливалось
Но Владимир Короткевич в тот памятный вечер, когда мы просидели вместе до полуночи, довольно зло высмеял мои сомнения:
— А ты што сабе думаеш, родненькi?! Жыццё павiнна было цябе ўжо навучыць, што гаспадары заўсёды дзялiлiся, дзеляцца i будуць дзялiцца на разумных i не вельмi, добрых i злых. А мужыку цi калгаснiку далёка не ўсё роўна, хто над iм пануе цi старшынюе. Ведаю, што тваiм бацькам жылося нясоладка, але гэта яшчэ не падстава баяцца слова «сядзiба».
Во время ужина гость снова и снова возвращался к книге, делал выписки. Помнится, особенно его впечатлили способы откармливания индюшек и приготовления «ликвора» (ликера) голубого цвета, настоянного на лечебных травах.
— Не ведаў раней, калi пiсаў «Паляванне». А то ўставiў бы. I ўвогуле мы многага не ведаем, проста забылi, а продкi ж ведалi.
А вслед за этим — уже настойчиво (Короткевич всегда употреблял слово «стары», когда чего–то требовал):
— Слухай, стары, гэта ж усё абавязкова трэба перакласцi на нашу мову. Такое багацце, такая смаката... А кажуць жа, што ў нас нiчога не было — толькi лапцi i каўтун на галаве... Пацiкаўся, стары, дзе ў паперах, хто напiсаў гэтую кнiжэнцыю. Бо трэба было б сказаць колькi добрых слоў пра аўтарку, а мы нават прозвiшча яе не ведаем. Не iголка ж у стозе сена... Так што пашукай у розных там архiвах. Будучы ў Вiльнi, у Генадзя Кiсялёва паспытай. I, можа, сам вазьмiся за пераклад. Часу няма, кажаш? Тады знайдзi каго адпаведнага. Пужацца будзе слова «гаспадыня»? То не вымаўляй яго, не кажы, што гэта кнiжка для паноў, нацiскай на кулiнарыю... Кулiнарныя ж раздзелы нiбыта там ёсць? А смачна паесцi кожны ахвочы... Так i дамовiмся, стары, дамо ўзаемна слова гонару.
Потом Короткевич приходил на свидание с «кнiжэнцыяй» еще не раз, в перерывах рисовал наших предков в моей «амбарной книге», заменяющей домашний альбом.
И вот вам автор!
Данное слово надо держать. Во время командировок в Вильнюс и Ленинград, Варшаву и Львов наряду с другими материалами заказывал и те, которые помогли бы установить авторство «Хозяйки Литовской». Перелопатил фонд издателей Завадских. Но найти человека, не зная даже его фамилии, очень трудно. Нужные сведения попались на глаза случайно — в газете Dziennik Wilenski. В номерах 27, 31 и 32 за 1906 год помещена основательная статья «Силуэты женщин из–над Немана, Днепра и Двины» писателя–энциклопедиста Александра Ельского, жившего в Замостье на Игуменщине. Публикация состоит из трех биографических очерков, посвященных Еве Фелинской, Габриэле Гюнтер (Пузынине) и Ганне Цюндевицкой. О необыкновенной судьбе первой из них, политической ссыльной в Сибирь, плодовитой польской писательнице и матери канонизированного уже архиепископа Зыгмунта Фелинского, я недавно подробно рассказал в «СБ» (номер за 17 августа). Обширное наследие писательницы–моралистки и мемуаристки графини Гюнтер, жившей на Сморгонщине и Молодечненщине, исследует доцент БГУ Ирина Богданович, считающая, что ее же перу принадлежит белорусская романтическая поэма «Мачеха» (1850). Ну а третья героиня, утверждается в газете, и есть автор «Хозяйки Литовской».
По словам Александра Ельского, Ганна Цюндевицкая родилась в 1803 году в Королищевичах под Минском. Выйдя замуж за предводителя дворянства (маршалка шляхты) Борисовского уезда, занималась просветительской деятельностью среди местных крестьян: приучала их к рациональному хозяйствованию, лечила травами. Кроме «Хозяйки Литовской», впервые увидевшей свет в 1848 году, подготовила к печати «Хозяйский Ежегодник» (Вильно, 1854, 1861). В рукописи осталось третье ее сочинение, состоящее из записанных народных рецептов и результатов их проверки на практике. Умерла Цюндевицкая в 1850 году.
Ее сын
Когда я сказал Короткевичу, кто написал фундаментальную книгу о хорошем хозяйствовании, фамилия Цюндевицкая вызвала у него бурю восторга:
— А помнiш, стары, як мы разам з табой пiсалi да 900–годдзя Мiнска эсэ «Горад паўстае»? Па–мойму, гэта ты пераказаў мне тады ўспамiны Паўловiча, здаецца, Эдуарда, якi ў 1863 годзе некалькi дзён сядзеў у мiнскай турме разам з Цюндзявiцкiм, першай ахвярай мураўёўскага тэрору ў Беларусi. Ён правiнiўся тым, што чытаў сялянам «Мужыцкую праўду» Кастуся Калiноўскага i казаў iм, што аўтар яе сам хутка будзе па суседству, у Вiлейцы...
— I гэтага Цюндзявiцкага, — ва унiсон пiсьменнiку працягнуў я, — расстралялi 21 мая на развiлцы Койданаўскага i Iгуменскага трактаў, прыкладна там, дзе сёння стаiць паштамт... Вось, Валодзя, тая памятная кнiга «Горад i годы» з нашым сумесным дзiцем.
— Але ж у гэтага дзiцяцi нават няма iмя. Мы не ведаем, адкуль яно з’явiлася на Меншчыне. I, галоўнае: цi мае яно якое дачыненне да Ганны Цюндзявiцкай, да Барысаўшчыны. Так што, стары, шукай, не марудзячы. Кiсялёва мабiлiзуй!
И опять слова Короткевича оказали магическое воздействие на ход поисков. Вскоре Геннадий Киселев принес мне в подарок толстый том документов о восстании 1863 года, изданный с его участием в Москве в 1965 году как совместный труд белорусских, литовских, польских и русских ученых. Из помещенного в томе «Доклада военно–судного отделения штаба войск Виленского военного округа по делу прапорщика М.Цюндевицкого», датированного 29 апреля 1863 года, видно, что артиллерийский прапорщик Михаил Цюндевицкий, родившийся около 1840 года, происходил из дворян Борисовского уезда. Их родовым имением было Вильяново, обустроенное, как видно из названия, где–то в начале позапрошлого столетия (по нынешнему административному делению это Кищинослободской сельсовет). На время допросов инсургента его отца (имя его в документе не называется), очевидно, уже не было в живых, ибо имение стоимостью 50.000 рублей серебром принадлежало «безраздельно с братьями и сестрами». «За подговор крестьян к бунту против верховной власти» Михаила приговорили к расстрелу.
После знакомства с подарком Геннадия Киселева уверенность в том, что Михаил Цюндевицкий — сын Ганны, возросла. Но несколько сомнений и неясностей осталось. Поэтому я не смог в предисловии к книге Цюндевицкой указать, кем был ее муж, какая ее девичья фамилия и так далее. Неясности сохранялись и во время, когда написание данной статьи дошло именно до этого места. «Эх, — подумалось, — как жаль, что уже нет в живых незабвенного Геннадия Васильевича! В его «повстанческих» картотеках непременно обнаружились бы ответы на вопросы. Но... Но ведь картотеки его существуют! Надо звонить вдове, Янине Михайловне — специалисту по архивному делу. Она «выловит» Цюндевицкого! Ведь фамилия–то редкая».
Ее муж и отец
В ту последнюю октябрьскую субботу Янина Михайловна была дома. Записала основные слова — «Цюндевицкий» и «Борисовский уезд» — и через полчаса внесла ясность:
— У картачцы на Мiхаiла Цюндзявiцкага пазначана, што нарадзiўся ён 16 (28) чэрвеня 1839 года, меў двух братоў, Аляксандра i Яўгенiя, i чатырох сясцёр. Бацька iх, уладальнiк маёнтка Вiльянава, зваўся Мельхiёрам, меў у Барысаўскiм павеце каля 3.200 дзесяцiн зямлi коштам 50.000 рублёў. У вайну 1812 года служыў у расiйскай армii, за храбрасць атрымаў залатую шаблю, выйшаў у адстаўку палкоўнiкам i таму, несумненна, мог выбiрацца прадвадзiцелем дваранства. Мацi ж паходзiла з роду Багдановiчаў, бацькам яе быў уладальнiк Стаек Вiнцэнт Багдановiч...
— А Стайкi знаходзяцца непадалёку ад Каралiшчавiч, — удовлетворенно резюмировали мы оба. — Значыць, усё сыходзiцца. Значыць, паўстанец Мiхаiл — сын аўтара «Гаспадынi Лiтоўскай». Болей жа Цюндзявiцкiх на Барысаўшчыне не было! А Вiльянава, вiдаць, было куплена i забудавана, як сведчыць назва, пасля адстаўкi Мельхiёра. Тады ж ён i ажанiўся.
Белорусское издание
Однако вернемся к основной теме разговора — к книге «Хозяйка Литовская». Перевод получился квалифицированный, тщательный, но порой слишком буквальный. Следующий этап — издание. Короткевич и я при каждой оказии рекламировали рукопись. Кое–кто сначала попадался на крючок «кулинарный справочник», «пособие по домоводству», но потом, познакомившись с текстом, мрачно возвращал его:
— На кого все это рассчитано? У кого теперь столько своей земли и столько скота? Засмеет нас начальство, а то и накажет... И потом, если эта ваша хозяюшка такая умница, то почему прятала свою фамилию?! И еще, если ее усадьба была на Борисовщине, то почему тогда она — «литовская»? Тут уже политикой попахивает...
Однако времена менялись. И наконец издательство «Полымя» согласилось издать рукопись. Тираж 50 тысяч экземпляров разошелся мгновенно.
Так кто же автор?
«Как кто? — удивится иной читатель. — Вы только что доказывали, что Ганна Цюндевицкая».
Но ведь надо еще определить и область знаний, к которой можно отнести и автора, и ее оригинальное творение. При повторном чтении Ганна Цюндевицкая удивила меня многогранностью своих интересов и знаний, редкой для тех времен, да и для нынешних, системностью.
Экономист
Цюндевицкая мыслила строго и реалистично, была требовательна не только к другим, но и к себе: «У нас создано много книг о женском хозяйстве, однако ни одна из них не соответствует заданной цели. Методы и советы, высказанные в тех писаниях, в большинстве своем надуманные, они родились только в головах тех, кто пишет, и не подтверждены практикой. Среди десятка книг найдется не больше одной действительно полезной, советы которой можно было бы использовать в нашем домашнем хозяйстве».
Цюндевицкая понимала, что где–то поневоле берется за мужское дело. И вот как с юмором оправдывалась: «Я писала только для женщин и о женском хозяйстве, не имея никакого намерения учить более за меня умудренных мужчин–хозяев. Если же в книге я поместила разделы, касающиеся земледелия, то сделала это лишь потому, что печальные обстоятельства понуждают многих женщин заниматься хозяйством как женским, так и мужским».
В первом разделе книги «Хозяйский дневник и еженедельник — это значит общие правила содержания в хорошем состоянии усадьбы и различных частей хозяйства» изложены основные экономические принципы: продуманная организация труда, точный учет доходов и расходов, повседневный контроль. Требования излагаются убедительно и образно: «Хозяин или хозяйка должны дважды ежедневно или, по крайней мере, когда смогут, но всегда неожиданно и в разное время обойти и осмотреть все хозяйство. Им необходимо убедиться в том, что их приказы и установки выполняются точно и старательно, что порядок и чистота сохраняются и все направляется по назначению». Обнаружил, что челяди нечего делать, — скажи пусть учатся, читают. Кроме того, «хозяйка дома распоряжается, чтобы ей ежедневно давали попробовать блюда для слуг и челяди. Она должна убедиться, что до них доходит все предназначенное, а также проследить, приготовлены ли эти блюда чисто и старательно».
Зоотехник
Примерно треть книги, четыре раздела, поучают, как содержать крупный рогатый скот, овец, свиней и птицу. Автор смотрит на дело с удивительной широтой и пониманием местных особенностей. К примеру: «Голландские коровы весьма молочные. Холмогорские тоже, но они ведь лучше переносят колебания нашего климата, ибо сами привыкли к холодному. Украинская порода больше подходит для возобновления мощных и рослых волов, чем для ведения молочного хозяйства. Таким образом, местная скотина, созданная самой Божьей волей для здешнего климата, заслуживает преимущества». А дальше идут подробные советы, как содержать скот. Зоотехник превращается в опытного ветеринара, советующего то, что проверено на практике.
Такие же основательные разделы посвящены овцам, свиньям, птице. И все непременно со ссылкой на собственные наблюдения, со сравнением зарубежного и местного крестьянского опыта.
Технолог
Далее следуют шесть разделов, которые действительно имеют отношение к кулинарии, точнее, к еде и питью человека. Но Цюндевицкую интересует не кулинария в прямом смысле, не блюда, изготовленные на кухне и поданные на стол, — здесь автор полагается на пособие Шитлера, а производство продуктов, технология. И читателя просто поражает разнообразие. Если колбаса — то литовская, итальянская, венская, хозяйская и так далее, если соления — отдельные рецепты для рыжиков, боровиков, шампиньонов, эстрагона, фасоли, спаржи. Предлагаются рецепты 14 видов куличей, 11 видов сиропов, 15 видов ликеров и даже четыре способа сохранения на зиму орехов. И вот что важно: Цюндевицкая ориентировалась не только на домашнее потребление, но и на товарное производство. Одна из статей так и называется: «Продажа сливок и молока в город».
Косметолог
Читательницы «Хозяйки Литовской», безусловно, обратят внимание на раздел «Косметика и благовония». Начиная его, Цюндевицкая определяет свой идеал женщины, скорее всего, списанный с нее самой: «Хотя, на мой взгляд, нет ничего более достойного осуждения и сожаления, чем женщина, пренебрегающая своими самыми святыми обязанностями и затрачивающая много времени на сохранение и ухаживание за своей красотой, претворяющая это в единственную цель и занятие своей жизни. Однако привлекательность и очарование наряду с благотворительностью и мягкостью являются главным оружием, которым Провидение благосклонно наделило слабых женщин. Советую каждой из них не забывать о разных безгрешных и достойных средствах ради как можно более долгого сохранения молодости своей и красоты». А дальше идут десятки рецептов, ординарных и неординарных.
Агроном
Особенно удивила меня Ганна Цюндевицкая последним разделом — «О выращивании льна, подготовке волокна, белении полотна, стирке белья и цветной одежды, а также о выведении разных пятен и еще много о чем», в котором, как и в других местах, чувствуется собственный опыт. И дальше идут советы, где, как и когда сеять лен, как его рвать и замачивать, сушить и что потом делать с волокном. Особое внимание в книге уделяется белению и отбеливанию полотна. В конце раздела делается реверанс в сторону мужчин: даются советы, как выращивать, убирать и сушить табак.
Энциклопедист
И все это, подумалось после повторного прочтения книги, держала в памяти мать семерых детей, жена предводителя уездного дворянства, которой следовало активно посещать балы, вечера, добрососедские посиделки и обязательно церковные праздники. А еще надо было следить (судя по тексту) за французскими, русскими, английскими, немецкими изданиями. Мне не удалось установить, где и какое образование получила Ганна Цюндевицкая, выезжала ли она с мужем за границу. Наверное, образование было домашнее, гувернерское, но — основательное, системное. Ганна всегда хорошо помнила, где и что написала, о чем свидетельствуют целые страницы ссылок, к сожалению, сокращенных в белорусском переводе. Иными словами, Ганна Цюндевицкая оказалась не только практиком, но и теоретиком. У нее анализ сочетается с синтезом, образное изложение — с обобщениями. В наше время быть бы ей по меньшей мере доктором сельскохозяйственных наук, а может, видным биологом или медиком. Она явно опережала свое время.
Для кого же «Хозяйка Литовская», а фактически — белорусская, борисовская, сегодня наиболее интересна и полезна? Мне кажется, для фермеров и особенно для экологических хозяйств, ведь все у хозяйки Цюндевицкой основывалось на естественных, натуральных средствах и способах.
P.S. Когда статья была уже закончена, я решил позвонить известному борисовскому краеведу и журналисту Михасю Мательскому и спросить у него, бывал ли он в Вильяново и что там сохранилось. Михась ответил: остались только фундаменты да погреб. Зато неподалеку, в Кищиной Слободе, где Цюндевицкие похоронены, еще стоит их деревянный дом, построенный в 1818 году (значит, сразу же после отставки Мельхиора, выходит, Вильяново возникло несколько позже). Здание в неплохом состоянии и продается за... одну базовую величину.
