Рассказать о человеке, которого знаешь многие годы, совсем непросто. И вовсе не потому, что не каждая страница из книги его жизни достойна прочтения. Как раз наоборот: ни одной из них не хочется пропустить. Даже самой начальной. На первый взгляд, далеко не судьбоносной...
Речка Гривда под Ивацевичами не отличалась крутым норовом. Тихая, ласковая. Нырнешь с одного берега — вынырнешь на другом. И рыба в ней водилась. Неразлучная пятерка ивацевичских пацанов, среди которых Леня Кирилюк выделялся ростом и силой, пропадала здесь днями. «Пацаны, а я видел, как мужики глушили толом рыбу, — делился впечатлениями один из них. — Как рванет — и вся рыба наверху. Хватают ее руками — и в мешок, в мешок... Вот бы нам так!» Идея понравилась. Но где взять тол? «А зачем нам тол? Давайте взорвем снаряд. На эстакаде их полно». На железнодорожную станцию отовсюду, где гремели бои, свозили изувеченную технику, изуродованные орудия и обгоревшие танки. В горе металлолома с устойчивым запахом смерти попадались необезвреженные мины и снаряды. Выбрали пацаны на эстакаде артиллерийский снаряд, запихали в мешок — и на речку. Пристроили его в безлюдном месте. Отвинтили головку и придумали, как привести в действие взрыватель. Ахнуло так, что услышали все Ивацевичи. Стога сена, стоявшие на берегу, будто корова языком слизала. Детей чудом не задело. А река была белая от рыбы...
Вечером мама Лени с ужасом рассказывала, как дети на берегу реки взорвали снаряд. Люди говорили, что пятерых мальчишек разнесло в клочья. А «разнесенный в клочья» со страхом думал о том, что с ним сделает мама, когда узнает, кто там был... До его сознания не доходило, что снаряд мог стереть их жизни, как те стога сена. Это уже потом, с годами, придет понимание, что жизнь — божественный дар. Однако лишиться его можно в одно мгновение...
Какая–то добрая сила отводила от моего земляка беду. И, как путеводная звезда, вела его по жизни. Однажды летом Леню и его нескольких сверстников настигла гроза. Решили переждать под придорожным кленом. Его широкие листья спасали от проливного дождя. Но что–то толкнуло Леню встать с друзьями под соседнее дерево. Едва перешли — в клен, где они только что стояли, ударила молния. На их глазах дерево развалилось на части...
Может быть, это просто случайность? Но как провести границу между случайным и закономерным? Где заканчивается одно и начинается другое? И есть ли там вообще начало и конец? Ну почему именно в день выпускного понадобилось Лене колоть дрова? И надо же подвернуться чурбаку с коварным сучком! Топор скользнул по сучку и поранил руку. Прийти на выпускной вечер с перевязанной рукой — беда не самая большая. Но когда из–за этой повязки Кирилюка не допустили сдавать гимнастику при поступлении в Белорусский институт физической культуры — это уже посерьезнее. А ведь так хорошо все складывалось: Леня увлекался спортом, имел хорошие результаты в легкой атлетике. Казалось, судьбой ему уже предопределена дорога. Так нет же: из–за досадной мелочи Леня ни с чем вернулся домой. А было это в 1956 году. Отчаиваться не стал, пошел работать на местный лесозавод. И вдруг неожиданный вызов в Минский индустриально–педагогический техникум трудовых резервов. В одночасье все решилось и с учебой, и со спортом. Тренировался Леонид у знаменитого на весь Советский Союз Евгения Михайловича Шукевича. Создателя лучшей в СССР белорусской школы метателей молота. Первого в Белоруссии заслуженного тренера СССР. Известным чемпионом Леня Кирилюк не стал, но техникум окончил успешно. Он почувствовал вкус к профессии. И понял, что инженер и педагог в одном лице — его призвание. Диплом техникума — первая ступенька.
Кирилюк умел трудиться до огромной, счастливой усталости. Он выкладывался до последнего, но становился только сильнее. И все–таки не эта черта его характера самая примечательная (трудоголиков в нашей стране было и есть немало). От крепкой, налитой силой фигуры, от его умных глаз и спокойного, приветливого лица излучаются волны стабильной надежности, мужицкой основательности, бескомпромиссной честности и веселой отваги. И каждый думал, глядя на него: «Такой не предаст. Не подведет и не подставит. Ему можно верить». Вот из этих свойств человеческой души и создается уникальный сплав — талант лидера. Леня Кирилюк — его счастливый обладатель...
В армии (а служил Кирилюк в знаменитых Печах) нашлись умные офицеры, которые не задвинули явного комсомольского вожака подальше от глаз. Кирилюка избрали секретарем комсомольской организации учебно–танкового батальона (тогда это была должность старшего лейтенанта). Присвоили звание старшины. Крутые перемены в жизни, огромная нагрузка, жесткая дисциплина и неминуемое наказание за любое нарушение выматывали ребят и физически, и морально. А степень выносливости и терпения, как известно, у каждого своя. И кому–то казалось, что вот–вот наступит предел... Леня безошибочно определял курсантов, душа которых вызывала «скорую помощь». Он мог не только слушать, но и услышать. Знал, как найти слова, от которых становилось теплее. Произносил–то их свой парень. Такой же, как все. И все–таки другой. Искренне желающий помочь. Пусть и словом. Умеющий подбодрить и обнадежить. Подставить свое плечо.
Но слова, лишенные животворной силы поступка, со временем становятся пустотелыми. Поступки же, как правило, совершаются не для себя лично. Но как человек приходит к такому решению? Что побуждает его вызвать огонь на себя? Логика внутренних принципов. Иначе говоря — убеждения.
...На собрании партийного актива Борисовского гарнизона начальник политуправления танковой армии обрушил на учебный полк несправедливую критику. Актив воспринял грозные слова как должное. В армии всегда прав тот, у кого выше звание... Присутствовал на собрании и командующий Белорусским военным округом. Но вид у него был отсутствующий. Казалось, он больше дремал, чем слушал. Дали слово старшине Кирилюку. «Недостатки, в которых нас обвиняют, типичные для армии. Курсанты — не автоматы, а живые люди. Причем недавно пришедшие с гражданки. И они не могут быть все идеальными. Но по какому праву зачеркивается в политической подготовке курсантов полка все достойное? И даже то, что признано лучшим в стране? Кому нужна такая огульная критика?» После выступления комсомольского секретаря в зале повисла тишина. Затянувшуюся паузу нарушил сам Кирилюк: «А вы, товарищ командующий, приехали на актив отсыпаться? Вам совсем неинтересно, о чем здесь говорят?» «Да нет, старшина. Я внимательно слушал вашу пылкую речь», — серьезно ответил генерал–полковник.
После этого собрания авторитет моего земляка вырос до самой высшей отметки. Полковники здоровались с ним за руку. Поступки закаляют характер. Поступки делают судьбу.
1966 год. В Белорусском политехническом институте — отчетно–выборная комсомольская конференция. В институте 12 тысяч комсомольцев. Это — районная организация. На должность секретаря комитета комсомола рекомендовали райкомовского секретаря. Подсчитали голоса: не проходит кандидатура. Первый секретарь райкома комсомола исправляет цифры на нужные и объявляет их на конференции. Председателем счетной комиссии был студент 4–го курса инженерно–педагогического факультета Леня Кирилюк. «Это — фальсификация, — решительно заявит он. — Цифры подтасованы. Вот подлинные результаты голосования...» Скандал кое–как замяли. А через некоторое время в газете «Правда» появилась статья секретаря ЦК ВЛКСМ Марины Журавлевой. Она рассказала, как в Белорусском политехническом институте избирали комсомольского секретаря. Это уже был не скандал, а настоящий взрыв. Комсомольцы политехнического института, прекрасно знавшие Кирилюка, внесли предложение в партком института избрать Леню своим вожаком. Его пригласят в ЦК комсомола республики. «Если дашь согласие быть секретарем комитета комсомола, поддержим». «А почему бы и нет? — подумал мой земляк. — Ведь справился же я с руководством зонального студенческого строительного отряда в Казахстане. И все вернулись домой живыми и здоровыми. И каждый с приличным заработком. А каково было отвечать за весь эшелон? За 5 тысяч белорусских студентов. И там никаких ЧП! Надо соглашаться». Его избрали на ура. Вот так студент 4–го курса стал секретарем комитета комсомола крупнейшего в стране вуза. Такого в практике комсомола еще не было. Эти 6 лет — самые счастливые годы в жизни Кирилюка. Они — как первая любовь. Как чистое дыхание весеннего утра. Леня с упоением занимался любимыми стройотрядами. Ведь он их первооткрыватель! На своем опыте Кирилюк убедился, что более совершенной формы воспитания студенчества, чем стройотрядовская коммуна, жизнь не придумала. И вряд ли придумает. Многое из того, что он постиг в стройотрядах, станет его золотым запасом на всю оставшуюся жизнь.
После комсомола Леонид Евгеньевич работал проректором в родном институте. Был директором своего же Минского индустриально–педагогического техникума. Возглавлял отдел в Госкомитете по профтехобразованию. Работал начальником управления средних специальных заведений Министерства образования. Благодаря таким людям, как Леонид Евгеньевич Кирилюк, в нашей стране сохранилась система профтехобразования. А средние специальные учебные заведения, преобразованные в колледжи, получили дальнейшее развитие. В 2003 году мой земляк опять вернулся в родной политех. Шесть лет он был проректором Республиканского института инновационных технологий. Не расстается он с судьбоносным вузом и по сей день.
Слава Богу, есть на свете люди, которые, спасая дело, готовы лечь на рельсы. Даже если поезд уже набирает скорость. Как знать, может, к этому поступку они шли всю свою жизнь.
Фото автора.
