Ученый Барышевский о себе, о будущем, о наукеВладимир Григорьевич Барышевский в особом представлении не нуждается. О том, что он, безусловно, талантливый и знаменитый физик, профессор, первый и единственный директор НИИ ядерных проблем БГУ, лауреат Государственной премии, автор открытий в области ядерной физики, а также изобретений, отнесенных в разряд новейших и уникальнейших технологий ХХI века, знают не только в научных и околонаучных кругах, но и далеко за их пределами.
Меня же, когда я торопилась на встречу со знаменитым физиком, больше интересовало, что за человек Владимир Барышевский, чем живет и дышит вне «исследований ядерных проблем», что привело его в мир фундаментальной науки. Ведь учеными как раз таки не рождаются — ими становятся.
— Если подумать, мне очень везло по жизни: и с людьми, которые меня окружали, и с событиями, которые происходили, — взгляд Владимира Григорьевича открытый и очень светлый, движения раскованны, улыбка непринужденна — все выдает в нем человека живого, энергичного, легкого на подъем. — Я иной раз ловил себя на мысли: уж не судьба ли меня ведет?
Судьба и правда вела ученого. Когда уберегла, например, от фашистских пуль в родном разбомбленном Минске, в котором мальчик провел всю войну. Многое потеряла бы отечественная и мировая наука, стань Барышевский автомехаником или инженером. Ведь такие планы у него были. Уже собирался подать документы в автомобильный техникум. Но с полпути вернулся домой — в тот день 1954 года случилось полное солнечное затмение. А в приемной комиссии политехникума документы Барышевского–абитуриента потеряли...
— По большому счету, мой путь в науку начался в раннем детстве, еще до школы, благодаря моей тете, поранившей себе палец, — смеется Владимир Григорьевич (смеется работающая рядом за компьютером сотрудница НИИ: здесь все знают эту историю). — Рана ужасно болела, тетя даже прилегла. А я, как всякий нормальный и живой ребенок, стал кувыркаться на ней, дурачиться. В какой–то момент тетя сказала: «Если ты не перестанешь прыгать, погаснет солнце». Ее слова напугали. Этот страх неизвестности, страх смерти и неизбежности того, что будет, держал меня на протяжении многих лет, заставляя искать ответ на вопрос, может ли солнце действительно погаснуть.
Именно поэтому поступление Барышевского на физическое отделение физико–математического факультета БГУ не было случайным выбором. Пока учился, только утверждался в мысли, что попал туда, куда ему и нужно было. Безусловно, определяющую роль в этом сыграли его учителя по жизни и науке.
— Знаете, это как с танцами: будь вы трижды талантливый человек, а попадете в ансамбль художественной самодеятельности, удел ваш — польки и гопаки. Если же окажетесь у Елизарьева, то и репертуар будет другой, и уровень мастерства. Хотя суть одна и та же — танцы, — рассуждает Владимир Григорьевич.
Барышевскому с учителями повезло: будь то Иосиф Залманович Фишер, его научный руководитель на кафедре теоретической физики физфака БГУ, или, прежде всего, Михаил Исаакович Подгорецкий, один из крупнейших ученых СССР, у которого Барышевский работал в лаборатории физики высоких технологий в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне. И, конечно, ставший другом и соавтором Владимира Барышевского Илья Михайлович Франк, лауреат Нобелевской премии.
— Спасибо им — я до сих пор люблю то, чем занимаюсь, — улыбается Владимир Григорьевич. Разговор о личном постоянно перетекает в беседу о науке. Одно и другое в жизни ученого неразрывно связаны. — Эйнштейн говорил: «Чтобы познать мир, достаточно только двух наук: физики и психологии». Отбросьте эмоции и подумайте: так оно и есть. Вопросы, что такое Вселенная; как устроен наш мир, как он развивается; когда было начало и когда будет конец; если есть другой мир, то где он, — всегда волновали человечество. А ученые, которые занимаются именно фундаментальной физикой, как говорится, близко к Богу: они не только задают эти вопросы. У них есть шанс отыскать на них ответы, обоснованные, правдивые. Докопаться до самой сути. И если учесть, до чего мы «докопались», впору ставить вопрос: как вступить в контакт с создателем? Еретические рассуждения? Возможно, но только с точки зрения ортодоксальной религии. Со стороны религиозной философии никакой крамолы в этом вопросе нет.
— Неужели уже можно правдиво и обоснованно ответить, когда наступит конец света?
— Единственное, что можно сказать вполне определенно, так это то, что наш мир настолько огромен и многообразен, что чем больше мы его познаем, тем меньше о нем знаем, — парирует ученый.
— Но не приближает ли человек этот самый конец света, не вредит ли Земле и самому себе своим познанием мира?
— Навредил ли он, когда изобрел колесо, а после него создал боевую колесницу? — не задумываясь, отвечает Владимир Григорьевич. Похоже, этот вопрос ему задавали не раз. — Это свобода выбора человека: ради чего его познания. И мирный атом в руках человека становится страшным оружием. Но раньше были мудрецы, теперь — ученые, которые могут предостеречь, направить. Научно доказано, что если человек будет использовать более 40 процентов поверхности Земли, на ней начнут происходить необратимые процессы. Это очень жесткое утверждение и очень страшное. Но: предупрежден — значит, вооружен. Теперь все зависит от выбора человека.
— Вас по–прежнему беспокоит вопрос, может ли «погаснуть солнце»?
— Давно уже нет. Науке ответ хорошо известен: солнце таки может погаснуть. И к этому нужно быть готовым.
Фото Александра РУЖЕЧКА, "СБ".
