Хатынь спустя 66 лет после трагедии
Эта деревушка, в которой во время войны было уничтожено 149 человек, стала символом всех сожженных фашистами «вёсак». А таких деревень в Беларуси 629. Более половины после войны удалось восстановить, однако около двухсот, видимо, уже никогда не появятся на карте.
Прошло 66 лет после трагедии и почти 40 после открытия мемориального комплекса. И сегодня сюда ежедневно устремляются сотни людей. Конечно, еще двадцать лет назад их было едва ли не в десять раз больше. Однако с развалом Советского Союза поток заметно сократился. Чем живет сейчас «Хатынь»?
...Под оглушающий набат колокола, звучащего каждые полминуты, идем по тропинкам мемориального комплекса. Неподалеку самый опытный экскурсовод музея под открытым небом Людмила Теренько ведет экскурсию для учеников Ганцевичской средней школы.
— К нам трудно добраться, — вздыхает заместитель директора по идеологической работе комплекса Андрей Дашукевич. — Ближайшая автобусная остановка находится в пяти километрах — на трассе Минск — Витебск. Пешком дойти не так уж и легко. Не раз поднимали этот вопрос, однако реакции не последовало... Приходится надеяться только на экскурсионные группы и на туристов, путешествующих на своих автомобилях.
Мимо проходят несколько иностранцев. Замечаю на лице одного из них слезы. В «Хатыни» многие неожиданно для себя испытывают сильнейшие эмоции. Это нечто вроде очищения, сострадания прошлому. И действительно, без валидола порой обойтись невозможно, особенно ветеранам. В этих деревнях сгорели их семьи и мирное детство.
Выходим к «кладбищу деревень». 186 аккуратных одинаковых памятников символизируют сожженные во время Великой Отечественной войны населенные пункты. Сколько людей впечатлились гнетущим образом. Многие возвращаются сюда не единожды. Каждая могила представляет собой символическое пепелище. Посреди нее пьедестал — своеобразные языки пламени.
Позади кладбища «выросли» так называемые «деревья жизни». На ветвях увековечены названия более 430 деревень, восстановленных из пепла. Мимо пробегают ребята из Ганцевичской средней школы. Они получили задание: найти на железных кронах символических растений деревушки Ганцевичского района. Таких две.
Поворачиваем налево. Звук колокола с каждой минутой бьет в сердце все отчетливее. Перед нами Стена памяти. В ее нишах — мемориальные плиты с названиями концентрационных лагерей и мест массового уничтожения людей на территории Беларуси. Возле каждой плиты — венок. Андрей Дашукевич заботливо поправляет их. В одном из углублений замечаю детские игрушки, которые положили в память о ребятах, расстрелянных в самом начале войны в одном из барановичских детских домов.
— Зимой, когда рано темнеет, мы можем включить красную подсветку, — говорит Андрей Александрович. — И кажется, что вся земля залита кровью. Особенно когда лежит снег. Это только усиливает весь ужас от произошедшей трагедии.
Сколько людей сгорело в нацистском огне... Последней среди сожженных деревень была Дальва. Она располагалась лишь в двенадцати километрах от Хатыни. Деревушка превратилась в пепел всего за несколько недель до освобождения Беларуси. Сгорели 44 человека, в живых чудом удалось остаться лишь 13–летнему Николаю Гириловичу (к сожалению, Николая Петровича уже нет среди живых, он умер несколько лет назад). Тогда его спас материнский инстинкт.
— Отец Николая пас коня, и мать попросила мальчика сменить его в поле, — рассказывает вдова Римма Игоревна Гирилович. — Поэтому, когда фашисты захватили деревню, Коли там не было. Через какое–то время он увидел над Дальвой столб дыма и сразу бросился туда. Уже потом увидел обгоревшие тела. Среди них была и его мама, которую удалось узнать только по золотым коронкам... Умирая, она пыталась спасти второго сына — накрыла своим телом. Ужасающую картину мой муж не мог забыть до конца жизни...
Cейчас «Хатынь» и «Дальва» объединены в один туристический маршрут. Ежегодно эти мемориалы посещают сотни тысяч туристов. Среди них много ветеранов, иностранцев, детей, официальных делегаций... Книга отзывов и предложений пестрит автографами многих известных людей, тронутых увиденным до глубины души... Конечно, время лечит. Но забывать о масштабах трагедии нельзя ни нам, ни нашим потомкам.
