Польские метеорологи уже огорошивают прогнозами на зиму — готовьтесь, господа, будет самая суровая за все время наблюдений в Европе! — а мы никак не отойдем от испытаний летним пеклом. Удушающая жара, смоги, пожары... Природа словно сошла с ума, в небесной канцелярии — полная анархия. Что это было и что ждать нам от будущего? Глобального потепления или глобальных треволнений? Готовы ли мы противостоять климатическим катаклизмам? Своим мнением в конференц–зале «СБ» поделились Владимир ДЫБАЛЬ, начальник отдела растениеводства и семеноводства Минсельхозпрода; Нина КРУТИЛИНА, заведующая кафедрой онкологии БелМАПО, доктор медицинских наук, профессор; климатолог, академик НАН Беларуси Владимир ЛОГИНОВ, начальник главного управления государственной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций и гражданской обороны МЧС Сергей ПАЛАНЕВИЧ, заведующий кафедрой кардиологии и ревматологии БелМАПО, доктор медицинских наук, доцент Андрей ПРИСТРОМ и Ольга ФЕДОТОВА, главный синоптик Республиканского гидрометеорологического центра.
О.Федотова: Этим летом побиты все температурные рекорды за весь период инструментальных наблюдений за погодой с конца XIX века! Средняя температура за сезон составила плюс 20,6 градуса, превысив климатическую норму на 3,8 градуса. Вообще говоря, жарким день считается, если температура воздуха в тени составляет более 25 выше нуля, а таких дней прошедшим летом было вдвое больше, чем обычно. Дней же, когда максимальная температура поднималась выше отметки 30 градусов, в разных регионах было от 11 до 39, хотя обычно — не более 6. А в августе был установлен абсолютный температурный рекорд воздуха для страны на метеостанции «Гомель» — плюс 38,9.
«СБ»: Но такой засухи, как в России, у нас же не случилось?
О.Федотова: Что касается осадков, в среднем за летний сезон по стране их было даже больше обычного на 5 процентов. Значительно недобрали свою норму только Гомельская и Могилевская области.
«СБ»: Есть объяснение такой аномальной и одновременно такой длительной жары?
О.Федотова: Мы часто оказывались в зоне соприкосновения различных по происхождению воздушных масс. С одной стороны к нам шел исключительно жаркий воздух средиземноморского происхождения, с другой — более прохладный с Атлантики. Граница раздела чаще проходила через Брестскую, Минскую, Гродненскую и Витебскую области. Здесь было много осадков, шквалистых ветров, ливней, гроз. Южнее стояла жара, а севернее — более прохладная погода. Во второй половине лета блокирующий антициклон, который висел над европейской Россией, достиг и нас, направив исключительно жаркие воздушные массы среднеазиатских пустынь.
В.Логинов: Если заглянуть в нашу сравнительно недалекую историю, например в 1970–е годы, мы увидим, что и тогда наблюдались похожие погодные аномалии. В 1972 году почти такой же стационарный антициклон повис над территорией РСФСР и продержался там примерно месяц, от Петрозаводска до Краснодара и от Урала до Белоруссии. Интересно, что в Москве в то время температура превышала норму на 5 градусов. Это очень крупная аномалия. А засуха? Ее можно сравнить только с засухой 1972 года, когда погибло около 30 процентов урожая зерновых.
«СБ»: Некоторые винят во всем парниковые газы.
В.Логинов: В 70–е годы, естественно, мало кто связывал изменение климата с парниковыми газами, и потому основную причину погоды на планете искали в океанах, океанических течениях и так далее. А сегодня действительно очень многие еще больше укрепились в своем убеждении — дескать, да, идет глобальное потепление, и дело здесь именно в парниковых газах. С другой стороны, вспомните зиму. Она была относительно суровой. В США, например, до холодной зимы 2008 года, когда даже в южных штатах с субтропическим климатом выпал снег, в глобальное потепление верил 71 процент населения. После — 57. В Англии — то же самое: эту гипотезу раньше поддерживала половина населения, а теперь — лишь каждый четвертый. Белорусы оказались более доверчивыми. 70 процентов наших соотечественников уверены, что именно антропогенные факторы вызывают потепление климата. Но вопрос влияния парниковых газов на климат сегодня скорее политический, нежели научный. Например, при Буше у руководства США было больше претензий к этой теории. При Обаме пошел крен в другую сторону.
«СБ»: А если объективно, с научной точки зрения?
В.Логинов: Ни «за», ни «против». Столько к этому вопросу примазалось шарлатанов от науки, которые готовы 
подогнать любые научные выкладки в пользу заказчиков–толстосумов, а то и просто в погоне за сенсацией, славой, что лучше считать проблему открытой, чем принять ту или иную сторону. Последняя публикация, которая вышла в июле этого года, называется «Эрозия веры в глобальное потепление». Глобальное потепление там так прямо и называется «глобальной мистификацией». Да, парниковые газы могут оказывать влияние на климат. Но не надо преувеличивать масштабы воздействия человека на атмосферу планеты! Если бы человечества вообще не было на Земле, климат все равно менялся бы, как менялся до того тысячи раз. Субъективизмом в расчетах грешат нынче многие. Автору идея нравится — он выстраивает под нее целую теорию, что–то додумывает, что–то неосознанно подгоняет. Главное, чтобы теория объясняла все! Но надо знать и меру.
На мой взгляд, основная причина аномальной жары — особенности атмосферной циркуляции. Парниковые газы влияют на Землю в 1.000 раз меньше, чем Солнце. Возьмите извержение вулкана Пинатубо на Филиппинах. Вулканическая пыль снизила интенсивность притока на поверхность планеты солнечной радиации на 4 процента. Это существенно больше, чем влияние всех парниковых газов, выделившихся в результате деятельности человека. Единственное, в чем правы сторонники «парниковой» теории, так это в том, что за последние 20 лет скорость изменения температуры на планете стала выше, чем когда–либо. Но и здесь все не так однозначно. В 1930–е годы промышленность не давала столько выбросов парниковых газов, сколько сегодня. И чем тогда объяснить, что с 1935 
по 1938 год наблюдалось очень теплое лето? Корабли по Северному морскому пути ходили постоянно...
О.Федотова: А потом пошли суровейшие зимы 1940–х.
В.Логинов: Да, более суровых зим не было за весь период инструментальных наблюдений. Хотя в истории отмечались гораздо более холодные периоды. Например, во время Маундеровского минимума — с середины XVII по начало XVIII века — морозы и снежные зимы были характерны и для стран Западной Европы. Замерзала, бывало, даже значительная часть Черного моря. В России отмечались и вовсе годы «без лета» и, как следствие, неурожаи, голод, массовое вымирание населения. В записках Петра Первого отмечается, что первая осада Азова провалилась потому, что русские войска на берегу Азовского моря завалило снегом. Хотя в наши дни это период окончания бархатного сезона.
Удивительно, что все суровые зимы в Беларуси — 1928 — 1929, 1939 — 1940, 1941 — 1942, 1984 — 1985 годов — совпали с периодом потепления в арктических районах, когда льда в Арктике становилось меньше. Самые же теплые зимы были в 1960 — 1961, 1974 — 1975, 1989 — 1990 годах и две уже в этом тысячелетии. Вот вам и 
парадокс: казалось бы, идет потепление, а зимние температуры могут быть достаточно низкими. Прошедшая зима, кстати, не входит даже в двадцатку самых морозных за историю наблюдений. Просто мы уже привыкли к мягким зимам. Если же брать пятилетние периоды, то самыми теплыми летними сезонами мог похвастаться промежуток с 1936 по 1940 год, когда средняя температура была равна плюс 18,4 градуса. А в 2006 — 2010 годах — 18,1. Вот так. Одно дело — погода, другое — климат, многолетний ее режим.
«СБ»: Мы почему–то оказались беспомощными в условиях жары, казалось, и спрятаться–то негде. Особенно изнывали пожилые люди, страдающие сердечно–сосудистыми заболеваниями.
А.Пристром: Какими конкретно последствиями это обернулось для здоровья населения, сложно сказать. Такой статистики у меня нет. В любом случае при высокой температуре окружающего воздуха организм прилагает немало усилий, чтобы не допустить перегрева. Значительно активируется потоотделение. В результате теряются жидкость и микроэлементы (прежде всего калий и натрий), которые питьем не восполняются. А ведь дефицит калия может вызывать различные нарушения сердечного ритма. Как итог — может вырасти количество внезапных смертей, вызванных аритмией. Сердце — это ведь, по сути, своеобразный насос, который перекачивает в сутки огромное количество крови. В жару мы больше пьем жидкости, соответственно увеличивая нагрузку на сердце, которое вынуждено чаще сокращаться. Возникает тахикардия. Есть большой риск и для больных ИБС, и для гипертоников.
«СБ»: В Японии прямо на улицах стоят общественные кондиционеры, рядом с которыми пожилой человек может остановиться и, так сказать, перевести дух. Возможно ли такое у нас? Или старики должны сидеть по домам?
А.Пристром: В жаркие дни с 12 до 16 часов не только старикам — всем нежелательно находиться на открытом солнце. Что касается установки общественных кондиционеров, то это достаточно дорогостоящее мероприятие и, скорее всего, малоцелесообразное. Я еще понимаю, если бы у нас действительно установился климат, сравнимый с тропическим или субтропическим. Но есть очень большие сомнения, что такое лето повторится в ближайшее время.
В.Логинов: Интересно, что после жаркого лета и засухи 1972 года сентябрь и октябрь были несколько холоднее обычного. А вот ноябрь был более теплым, декабрь — еще теплее. Если метод аналогов верен, то у нас в этом году ноябрь и декабрь могут быть очень даже мягкими.
О.Федотова: Знаете, британские ученые отказались от долгосрочных прогнозов погоды именно потому, что в течение нескольких лет подряд они оказывались, мягко говоря, неудачными.
В.Логинов: Работают циклы. И вот по этой циклической структуре и пытаются делать прогнозы. Но, к сожалению, никто пока не объяснил, что же управляет циклами. Грубо говоря, все знают на 100 процентов, что после осени придет зима, но когда точно — не знает никто. Академик Крылов как–то по этому поводу заметил, что в природе есть три разряда наук. К первому относятся точные науки, скажем, математика и физика, ко второму, например, биология, а к третьему — черная и белая магия, а также метеорология. Сказал он это в 1920 году. Но через несколько лет после впечатляющих успехов метеорологов взял публично свои слова обратно.
О.Федотова: И на две недели бывает сложно дать прогноз, и даже иногда на неделю! Кажется, все учли, все параметры, но вдруг появляется какой–то новый фактор, который не был учтен численной моделью, поскольку ничем себя не проявлял, — и нужно делать коррективы. Наша научно–техническая база не позволяет составлять прогнозы на сезон, мы руководствуемся данными российских коллег, которые пока далеки от совершенства. И ученым всего мира нужно пройти еще очень долгий тернистый путь, чтобы решить такую сложнейшую задачу, как долгосрочное прогнозирование, если она вообще когда–либо будет решена.
В.Логинов: В 20–х годах прошлого века, когда прогнозами погоды активно занимался выдающийся ученый Борис Помпеевич Мультановский, долгосрочные прогнозы оправдывались на 52 — 53 процента, а сегодня, когда под рукой мощнейшие суперкомпьютеры, — на 60 процентов. За 100 лет прогресс всего на какие–то 5 — 10 процентов!
«СБ»: В российской прессе мелькают пророчества о том, что через 10 — 15 лет после такого жаркого лета произойдет всплеск раковых заболеваний. Нам это тоже грозит?
Н.Крутилина: Как установлено, причиной 90 — 95 процентов злокачественных опухолей являются канцерогенные факторы внешней среды, а также образ жизни. Это курение, употребление алкоголя, особенности питания, инфекции, профессиональные канцерогены, ионизирующее излучение, загрязнение воздуха и др. На долю ультрафиолетового излучения в этой шкале приходится лишь 2 — 3 процента. Впрочем, доказано, что риск возникновения злокачественной опухоли на открытых солнцу участках кожи выше у тех, кто большую часть суток пребывает на воздухе и подвергается воздействию солнечной радиации (моряки, работники сельского хозяйства, рыбаки, строители). При этом повышение интенсивности ультрафиолетового излучения на 1 процент ведет к увеличению частоты развития рака кожи на 2 процента. Хотя в литературе не встречается сообщений о канцерогенном действии аномально высокой температуры окружающей среды, ученые отмечают, что при повышении температуры воздуха наступает разрежение озонового слоя, в результате чего большая часть ультрафиолетового излучения достигает земли. Мы постоянно предупреждаем: сильный загар несет угрозу здоровью. Особенно опасны солнечные ожоги кожи у детей. В результате возникающих изменений кожи через 15 — 20 лет в местах повреждений могут развиться злокачественные опухоли. Чрезмерное увлечение загаром, частое посещение соляриев привели к тому, что рак кожи у белорусок занимает 1–е место в структуре заболеваемости злокачественными опухолями.
В.Логинов: Интересно, что у чернокожего населения Африканского континента заболеваемость раком кожи во много раз ниже, чем у представителей светлокожих рас. Я как–то анализировал ситуацию среди жителей Узбекистана и Туркменистана, где климат примерно одинаков. Среди узбеков заболеваемость раком кожи выше, чем у таджиков. Почему? Все просто. Узбеки носят маленькие тюбетейки, а туркмены — нечто вроде широких меховых шляп и тем самым меньше подвергают себя воздействию ультрафиолетовой радиации. Кстати, максимум такого излучения приходится на максимум одиннадцатилетнего цикла активности Солнца. Ближайший пик будет наблюдаться в 2012 — 2013 годах. Правда, в разных частях спектра излучение будет меняться по–разному. В рентгеновском диапазоне интенсивность возрастет в сотни и даже тысячи раз. Но ведь земная атмосфера в основном защищает нас от этой угрозы.
«СБ»: Аномалии погоды, как всегда, сопровождаются лавиной стихийных бедствий: наводнения, ураганы, засуха, пожары. Создается впечатление, что никаких уроков никто не извлекает. Затопило дома — получили компенсацию от государства, сорвало с фермы шифер — положили другой, упало дерево — убрали и т.д.
С.Паланевич: Не только у нас ураганными ветрами срывает крыши, ломает деревья, рвет линии электропередачи, это происходит во всем мире. А уж природные аномалии последних лет вообще приводят к непредсказуемым последствиям. Помню жару 1999 года. Ситуация была крайне пожароопасная. Горели торфяники вокруг Минска. Тушить некоторые очаги возгораний приходилось по полгода и более. Тот опыт наши службы учли в должной мере. Благодаря этому нынешнее лето прошло относительно спокойно. Уже когда шла ликвидация последствий паводков, мы одновременно готовились к летнему пожароопасному сезону, которого, здесь я соглашусь с экспертами, никто не прогнозировал. Нам удалось избежать тех последствий, с которыми столкнулись в России, где в 7 региональных центрах было введено чрезвычайное положение, пострадали более 130 населенных пунктов, из них 8 сгорели дотла, более 50 человек погибли. Конечно, очаги возгорания у нас были, но до того чтобы пожар выходил из–под контроля, распространялся по большим территориям, дело не доходило. К тому же у наших граждан более высокий, на мой взгляд, уровень ответственности. Ведь в подавляющем большинстве случаев причина возгораний — сам человек. Брошенная непотушенная сигарета, костер в лесу — вот истоки лесных пожаров. И надо признать, что когда был введен режим повышенной готовности, закрыты леса для посещений, на более поздний срок перенесены сроки открытия охоты, наши люди с пониманием отнеслись к этим ограничениям.
В.Логинов: Почему так часто горят торфяники и с этими пожарами так трудно справиться? Да потому, что, кроме всего прочего, на осушенных болотах отсутствуют водоемы! Бывает, за водой пожарным приходится ездить за многие километры. Наши ученые давно говорят, что все выработанные торфяники должны быть повторно заболочены. Кстати, при проведении мелиоративных работ в Полесье было запроектировано создание 50 крупных водохранилищ на осушенных болотах и мелиорированных землях. А мы взяли и сбросили всю воду в мировой океан. Как же так?! Каждая страна старается аккумулировать на своей территории воду, а мы... А ведь еще много лет тому назад профессор Цинзерлинг писал, что благодаря местному испарению воды из таких водохранилищ засухи на Полесье станут реже. Но к нему никто не прислушался.
«СБ»: Аномалии погоды на то и аномалии, что мы можем в скором времени столкнуться с такими природными явлениями, которые до этого не были свойственны нашим широтам. Как с ними уже столкнулись многие другие страны, допустим, Польша и Германия. Вот скажите, готовы ли мы, ну, скажем, к торнадо?
С.Паланевич: Я вам больше скажу: в этом году, по сообщениям очевидцев, один такой случай уже был зафиксирован!
О.Федотова: Торнадо — это американское название смерча. И смерчи время от времени возникают на территории нашей страны. Во всяком случае, некоторые утверждают, что были очевидцами.
В.Логинов: К счастью, у нас не такой температурно–влажностный режим, как в США, где торнадо — достаточно распространенное явление.
О.Федотова: Да, там даже есть районы, которые называют «аллеей» торнадо. Они появляются чуть ли не ежедневно, причем настолько мощные, что сметают все на своем пути на достаточно больших территориях.
С.Паланевич: Как бы то ни было, нелишне знать, как поступать в такой нештатной ситуации. Если вы находитесь в доме, то прежде всего нужно плотно закрыть окна, отключить электричество. Если в частном доме топится печь — загасить пламя, закрыть задвижки. Сильный смерч лучше всего переждать в подвале. Если смерч застал на открытой местности, нужно искать достаточно прочное убежище, в крайнем случае — лечь в ложбину, овражек. Ни в коем случае не находиться рядом с деревьями, особенно одиноко стоящими.
«СБ»: Теперь вопрос к аграриям. Владимир Степанович, если климат изменяется в сторону потепления, то у нас, выходит, появляется реальная возможность выращивать всякие южные сорта сельскохозяйственных культур — например, виноград, арбузы, грецкие орехи. Рассматриваете ли вы такую перспективу?
В.Дыбаль: Сельское хозяйство — если так можно выразиться, производственный цех под открытым небом, и получение продукции во многом зависит от погодных условий. Вот и в этом году погодные сюрпризы не позволили нам выйти на заданные показатели. Из–за засухи погибли или серьезно пострадали посевы на площади более 166 тысяч гектаров. Общий ущерб превысил 189 млрд. рублей. Но поскольку агротехнические меры были приняты своевременно, собранного в этом году урожая будет достаточно не только для потребностей нашего населения. Что касается глобального потепления, то для нас более важны стабильность погоды и равномерное распределение осадков по регионам. Кстати, спасибо нашим метеорологическим службам, что они дают нам не только прогноз погоды, но и отслеживают периоды вегетации растений. Без таких данных можно потерять половину урожая! Действительно, мы учитываем некоторое потепление климата. Если помните, при Хрущеве была предпринята попытка культивировать кукурузу. Не получилось. В том числе и из–за климатических особенностей средних широт, где она не всегда успевала вызревать. У нас же сегодня под кукурузой находится более 800 тысяч гектаров. При том, что зерновые занимают в общей сложности 2,4 миллиона гектаров. То есть это уже не эксперимент. Особенно если учесть, что более 160 тысяч гектаров посевов кукурузы используется для получения зерна. У нас уже работают два современных кукурузокалибровочных завода. Лет пять назад скажи — никто бы не поверил, что мы сами когда–либо сможем выращивать для себя семена кукурузы гибридов первого поколения. В ряде хозяйств страны возделывается и теплолюбивая соя (более 2 тысяч гектаров), и подсолнух (более 4 тысяч гектаров).
«СБ»: А гречиха?
В.Дыбаль: Из года в год расширяем площади. В этом году посеяно на 34,6 тысячи гектаров. Но урожайность, конечно, пока еще оставляет желать лучшего: примерно 11 центнеров с гектара. Для внутренних потребностей хватит. Дело в том, что аномально жаркая погода отрицательно повлияла на оплодотворение при опылении. Это, в принципе, сказалось на всех зерновых. Но на гречихе — больше всего. Пострадала от жары в этом году и кукуруза.
«СБ»: А почему, например, в США, кукуруза всегда дает неплохой урожай?
В.Дыбаль: На ее урожай влияет не столько температура, сколько отсутствие влаги в почве. Почвы в Гомельской области, где больше всего пострадала кукуруза, легкие по механическому составу, обладают низкой влагоудерживающей способностью. А в других странах, где возделывается эта культура, и почвы другие, они прекрасно удерживают влагу.
В.Логинов: Когда Хрущев поставил задачу догнать и перегнать Америку, он совершенно не учитывал климатические реалии. В бывшем СССР зона устойчивого земледелия составляла мизерные проценты, в США — в десятки раз больше. Причем надо представлять, что северная граница США с Канадой находится на широте Харькова. А юг США — это вообще тропики и субтропики. В общем, сравнение некорректно.
В.Дыбаль: Вот говорят: надо бы нам начинать в промышленных масштабах выращивать арбузы, виноград. Кто спорит, любители могут хоть ананасы сажать. Но государство не может позволить себе риски на больших площадях. А вот эксперимент — пожалуйста. В Гомельском районе в КСУП «Восток» уже посажен промышленный виноградник на площади 10 гектаров.
В.Логинов: Если климат будет и дальше теплеть, то это хорошо для кукурузы, проса, сои и других теплолюбивых культур. А вот овощам и, вероятно, льну — не на пользу. Иными словами, потепление для нас — и друг, и враг. Все зависит от культур, на которые мы будем делать основной упор, от нашего умения быстро реагировать на изменяющиеся условия. То есть умения использовать вновь открывающие возможности и учитывать новые риски. Их, как видим, последние годы поставляют человечеству с избытком.
