Величие человека определяет отнюдь не рост, и Анатолия Белоглазова, несмотря на его скромные 162 см, среди могучих сосен стайковского бора я заприметил сразу. Олимпийский чемпион, многократный чемпион мира и Европы по вольной борьбе, он шел уверенной походкой и о чем–то живо беседовал со своим спутником. То, что это именно он, а не мираж, подтверждали яркие буквы ЦСКА, нашитые во всю грудь на его спортивной куртке. Приняв предложение возглавить белорусскую сборную, Анатолий Белоглазов покинул пост главного тренера армейского клуба, оставив там вместо себя своего не менее знаменитого брата–близнеца Сергея.
Братья Белоглазовы — это история борьбы, которую нужно знать и изучать. Они первые и единственные в истории братья, которым удалось на одной Олимпиаде завоевать золотые медали. Было это в 1980–м в Москве, Анатолий победил в категории 52 кг, а Сергей — в 57. Им долго не было равных, их боялись все, они боролись технично и самоотверженно, а, закончив, стали тренерами. Неудача на Олимпиаде в Лондоне, которую потерпели наши борцы, заставила председателя федерации Юрия Чижа заняться кадровым вопросом. Так старший из братьев Белоглазовых (Анатолий старше Сергея на 15 минут) оказался здесь.
— Это правда, что вас называли Паганини борцовского ковра?
— Да, верно. Александра Пахмутова придумала для нас с братом такое прозвище. Но я с иронией к нему отношусь.
— А кто ваш любимый композитор?
— Раймонда Паулса люблю, Игорь Крутой нравится. Кстати, мне с ним посчастливилось познакомиться на одном из турниров памяти Ивана Ярыгина. Очень талантливый композитор и скромный мужик.
— Как поживает другой Паганини, ваш брат Сергей?
— Хорошо. Он работал в Сингапуре, Америке, в Японии долгое время. Сейчас — главный тренер в ЦСКА. Занял мое место после того, как я принял предложение возглавить сборную Беларуси.
— Говорят, между близнецами есть невидимая нить. Ваша нить за последние десятилетия весь земной шар опоясала, связывая Австралию с Россией и Японию с Канадой.
— Судьба разводила нас, но в итоге соединяла вновь. Отношения у нас прекрасные, где бы он ни находился, где бы я ни был, мы всегда созваниваемся, всегда в курсе всех дел друг друга. Мы ведь и сейчас в Калининграде в двух минутах друг от друга живем — наши дома рядом.
— То есть вы вернулись жить в Калининград, остались верны своему родному городу?
— Да, как видите. 22 года прожили в Киеве, потом мотались по заграницам, но в итоге оказались там, откуда вышли в люди.
— Многие вас не поймут, вам ведь наверняка предлагали остаться жить и работать за границей.
— Просили остаться в Австралии, гражданство предлагали. Страна прекрасная, люди хорошие, но я не могу. Ни я, ни жена, ни дети — никто не может жить за границей, хотя дети, к примеру, имеют гражданство Канады. Тем не менее дочка и старший сын живут в Украине, а младший — с нами в Калининграде, он — студент. Я никогда не буду австралийцем или канадцем, мы другие. Я в Австралии часто ловил себя на том, что дома мы говорили на английском, дети родной язык стали забывать! Как так, мы же русские люди! Я в шоке был! Неужели, думал, все меняется, и мы необратимо меняемся тоже? Сказал жене: «Все, надо ехать домой! Иначе детей потом с корнями отсюда не вырвешь». И мы уехали.
— Вы ведь попали в борьбу во многом случайно, я слышал.
— Мимо шел. В то время мы с братом футболом активно и серьезно занимались. А тут катался я на велосипеде. Ехал мимо Дома офицеров, увидел, что в подвале кто–то кувыркается. Мне стало интересно. Я остановился и заглянул в окошко. А тренер рукой машет: мол, заходи. Я зашел и на следующий день привел брата.
— И что футбол?
— Долгое время занимались им параллельно. Пока доктор в диспансере не сказал: все, ребята, хватит, выбирайте что–то одно, а не то организм не выдержит.
— Думали долго?
— Сразу решили, что пойдем в борьбу. Здесь у нас быстро стало получаться. Уличная подготовка была неплохая, мы могли и на траве бороться, и на асфальте. А тут ковер — красота! К тому же в футболе нас все больше на скамейке запасных держали. На пять минут выпустят в конце матча: разве это игра? Мы маленькие были, а тренер ставку делал на рослых, больших ребят, которые могли потолкаться, головой сыграть. Это сейчас Месси — метр с кепкой и он лучший игрок в мире, а тогда на малышей никто смотреть не хотел, хотя мы и тренировались больше всех. А в борьбе в своей весовой категории мы сразу стали на голову всех сильнее. Координация была хорошая, все приемы мы схватывали на лету.
— Вы с Сергеем часто друг с другом боролись?
— На первых порах почти постоянно, потому что всегда встречались в финале. Но двум медведям трудно в одной берлоге, кто–то все равно должен быть первым. Да и как выигрывать у брата? Поэтому наши схватки обычно заканчивались вничью. Но потом ничьи отменили, и тренер решил развести нас по разным весовым категориям. Сергей был чуть больше, вот он и «потяжелел». Последний раз, если мне не изменяет память, мы с Сережей боролись на чемпионате СССР среди юношей. Брат тогда болел, потерял много веса и снова оказался в моей категории. Жребий свел нас уже в начале турнирного пути, и Сергей мне схватку отдал. Но в утешительном турнире он, больной и с температурой, победил всех и добрался до финала. Там мы встретились вновь. Схватка закончилась со счетом 4:4.
— Ваш первый тренер имел чудесное имя — Гранит.
— Да, Гранит Иванович Таропин пребывает в полном здравии, живет в Бостоне, работает в Гарвардском университете.
— Вы общаетесь?
— Конечно, регулярно.
— Его имя соответствует характеру?
— Он жесткий по натуре человек. Никогда не пил, не курил, всегда был для нас примером. И я вам скажу, что я не только не употреблял спиртное, но у нас дома вообще никогда алкоголя не было.
— Ему с вами, сорванцами, было просто, вы были хулиганы?
— Нет, скорее наоборот. Дисциплина для нас была как закон, мы были очень преданы борьбе и тренеру. Никогда режим не нарушали, у нас была цель, мы хотели стать чемпионами, и шли к ней.
— Белоглазов — это ведь фамилия вашей матери.
— Да, мамина. Мать с отцом всю жизнь прожили, умерли, но так никогда и не были расписаны. Сперва — война, потом — суровые послевоенные годы. Так и жили. Мать у нас детдомовская, а отец, к слову, родом из Беларуси, из Орши.
— Так все–таки у вас есть белорусские корни!
— Я вам больше скажу. Все родственники моей жены из Белыничей! Так что Беларусь мне совсем не чужая.
— Вы ведь довольно рано закончили карьеру. Травма?
— Скорее болезнь. Проблемы с пищеварением, перенес шесть операций. Постоянная сгонка веса сказалась. Врачи сказали, что продолжать бороться нельзя категорически. Неудивительно, один раз я чуть богу душу не отдал, врачи успели вовремя сделать блокаду.
— В Стайках у нас давно в последний раз были?
— Два года назад. Своих ребят из ЦСКА на сборы привозил. К турниру Александра Медведя, кстати, готовились. Для меня Стайки — родное место, с 1972 года постоянно тренировался. Я здесь как дома.
— Заступая на должность главного тренера, вы хорошо представляли, какими наличными силами обладает наша команда?
— Конечно. Меня в Беларусь еще 4 года назад звали. Но я не смог, хотел довести до конца начатое дело, реорганизацию борьбы в ЦСКА. Набрал новых ребят, не мог их оставить. Борцовский мир тесен, все на виду, я и тренеров здешних многих знаю, с некоторыми даже боролся. Борьба в Беларуси популярна и имеет большие традиции — это главное. Сюльжин, Медведь — такие люди! О них надо говорить, их имена популяризировать. А то многие молодые ребята даже не знают, кто с ними рядом. Недавно Александр Васильевич Медведь приезжал к нам в зал, он фанат, борьбой болеет и до сих пор ею живет. Пусть пацаны смотрят, путь стремятся к его уровню.
— Какие у вас первые ощущения от команды?
— Хорошие. Проводим уже третий сбор, и я вижу, что ребятки немного воспряли духом. Возможно, как раз и нужен был нейтральный человек на роль главного тренера, такой, как я. А то люди уже притерлись друг к другу, стали ненужные интриги возникать.
— Что вы имеете в виду?
— Раньше как было? Взяли приезжих ребят, закрыли проблемные весовые категории — и все на этом. Конкуренции нет. А она необходима. Надо хотя бы по 3 — 4 человека в каждом весе, нужно, чтобы каждый чувствовал, что ему в спину дышат, а тот, кто дышит, чтобы знал — у него есть шанс. Тогда будет команда. А откуда ей взяться, если парень чемпионат страны выигрывает, а на первенство мира и Европы все равно едет другой, который в чемпионате вообще не участвовал! Почему? Мне это тоже непонятно. Конечно, после этого ребята опускают руки. Я прямо сказал: теперь критерий будет один — справедливость, спортивный принцип. И на Кубок страны, и в первенстве отныне будут бороться все! Это и есть профессиональный отбор. Кто не участвует, тот не рассматривается кандидатом в сборную. А кто победил, тот и есть первый номер на данный момент. Я хорошо знаю, что такое несправедливость, меня в свое время тоже не взяли на Олимпиаду в 1976 году. Поехал выдающийся борец Роман Дмитриев и стал в Монреале вторым. Я у него выигрывал здесь легко, но мне сказали: «Ты молод, твое время еще придет».
— А как в целом, на ваш взгляд, обстоит ситуация с развитием борьбы в стране?
— У вас есть все возможности развивать спорт и борьбу в частности. Для этого в Беларуси делается очень много. Нужно только структурировать работу, всколыхнуть молодежь и тренеров немножко подтянуть. Потому что они тоже руки слегка опустили. Мы в Калининграде тренировались в зале размером с небольшой гардероб. Туда высокорослых парней не брали, потому что ногами потолок можно было достать. И занимаясь в таких вот условиях, мы стали чемпионами мира! Так что сетования на плохие условия — это пустые отговорки! Надо ра–бо–тать! Зарплата невысокая? Заработай! У вас отличные условия для спортсменов, есть президентская стипендия, есть Президентский спортивный клуб, который поддерживает молодежь. Ребята, все в ваших руках! Поговорил так с пацанами, есть, говорю, люди, которые готовы вас поддержать, но для этого нужно работать. Смотрю, они оживились, глаза загорелись.
— Цель у вас, я так понимаю, одна и неизменная — победа?
— Только так. Борьба — это максимализм. Как можно выигрывать, не ставя задач? Если ты вышел на ковер, то все, обратной дороги нет. Я пацанам прямо и откровенно сказал: проходных соревнований для вас больше не будет. Борьба — это не тот вид спорта, где можно давать себе поблажки. А мальчики для битья нам не нужны.
