Какие структурные изменения в экономике нужны Беларуси?

Виктор ВАЛЮШИЦКИЙ	Николай КОЛТУНОВ	Александр ЛУЧЕНОК	Владислав ЩЕПОВ	Антон БОЛТОЧКО

В.Валюшицкий: Самая главная причина, почему сегодня мы имеем проблемы с ВВП и с сальдо внешнеторгового баланса, заключается в том, что два наших основных экспортных рынка — российский и украинский — имеют падение объемов производства. Самым непосредственным образом на нас сказывается и ситуация, связанная с девальвацией российского рубля в прошлом году. Наша продукция в этой стране стала неконкурентоспособна, и от этого падения мы не оправились до сих пор. Немало существует и других проблем. Например, стоит признать, что за все время, прошедшее с момента образования ЕАЭС, мы пока положительных тенденций во внешней торговле с нашими партнерами по союзу, к сожалению, так и не ощутили. По той причине, что Беларусь оказалась просто по сравнению с партнерами наиболее «вмонтированной» в ЕАЭС, поскольку около 60 процентов удельного веса нашего внешнего товарооборота приходятся на Россию и Казахстан. Для сравнения: у Казахстана аналогичный показатель 15 процентов, у РФ — всего лишь 7 процентов. Так что для нас по–прежнему неимоверно важны решения, связанные с изъятиями и ограничениями. Но ни в нефтеперерабатывающей отрасли, ни в транспортной мы пока никак не можем прийти к единой политике. Хотя я считаю, что сказав «А», нашим государствам пора говорить и последующие буквы, чтобы союз развивался. Давит на нас и ситуация, связанная с мировым нефтяным кризисом. Она, безусловно, создает определенную нестабильность не только для нефтедобывающих стран, но и для нашего бюджета.

На мой взгляд, перспективы роста ВВП в ближайшем будущем не очень оптимистичны, поэтому нам, чтобы выйти из создавшейся ситуации нужно стараться применять дополнительные рычаги. Например, в этом вопросе никак не обойтись без развития малого и среднего бизнеса. Для государства это должно в краткосрочной перспективе стать основополагающим направлением, способным повлиять в том числе и на инвестиционную привлекательность нашей страны. Да, здесь придется идти на серьезные подвижки, ведь если хочешь иметь финансовые вливания извне, следует пересмотреть взгляды на госсобственность и на деятельность госпредприятий. Такие выводы сегодня делают не только в депутатском корпусе, но и в Правительстве. В Совмине, в Минэкономики ведется работа по подготовке к рассмотрению законопроектов о государственно–частном партнерстве, о саморегулируемых организациях, об индикативном планировании. Должен заработать в полную силу имеющийся закон о концессиях. Но, думаю, что касается законодательной базы по развитию малого и среднего предпринимательства, нам следовало бы пройтись еще более конкретно. Сейчас разрабатывается Стратегия развития предпринимательства на 2016 — 2020 годы — и это должен быть серьезный программный документ. Хотелось бы, чтобы он был не общим, а с какими–то конкретными позициями, действиями, шагами Правительства.

А.Лученок: Наряду с трудностями на внешних рынках следует учитывать и обострение проблем в реальном секторе экономики, где показатели, отражающие результативность хозяйствования, серьезно ухудшились. Как ни странно, но это связано с валютными проблемами в конце прошлого года, когда население бросилось скупать доллары и евро на фоне обесценения российского рубля. Для ликвидации паники был введен 30–процентный налог на приобретение валюты, который потом в январе плавно «перевели» в девальвацию. В Нацбанк пришла новая команда руководителей, которая решила проблему несбалансированности денежно–кредитной сферы. Каким образом? Они уменьшили рублевую денежную массу — на 1 марта по сравнению с началом года она сократилась на 4,5 процента, а объем наличных денег на 1 апреля уменьшился на 4,1 процента.

Ограничение денежной массы, ужесточение денежно–кредитной политики и ограничение в возможности получения кредитов создали в реальном секторе проблемы. Наша экономика, особенно промышленность, не привыкла жить без дополнительных кредитов. Причем часто кредиты берутся для того, чтобы отдать предыдущий долг. А когда Нацбанк ограничил возможность коммерческих банков предоставлять кредиты, то наша промышленность в итоге серьезно снизила активность. Посмотрите на цифры: не случайно ведь за первые 4 месяца года ВВП у нас уменьшился на 2,6 процента, а продукция промышленности — на 7,5 процента. Это означает то, что чем жестче денежно–кредитная политика, тем в более тяжелом положении оказывается промышленность.

Вызывает определенную тревогу рост цен на потребительские товары. Официальная статистика считает инфляцию по так называемому индексу потребительских цен, который за пять месяцев текущего года вырос всего на 6,5 процента. Но этот индекс учитывает инфляцию только по сопоставимым товарам. А если молокозавод вдруг заменяет пятипроцентный творог за 5 тысяч рублей семипроцентным творогом за 12 тысяч, то такое изменение цены индекс потребительских цен не улавливает. Поэтому я сторонник такой антилиберальной меры, как усиление госконтроля за ценообразованием на предприятиях, обеспечивающих основные потребности населения в продуктах питания. Мы анализировали ситуацию 2011 года, когда рубль был девальвирован практически в три раза. Так вот, многие предприятия мясо–молочного направления решали свои проблемы за счет освоения так называемой инновационной продукции, которая практически всегда была дороже ранее выпускаемой. Считаю, что произвол в ценообразовании на уровне предприятий нужно остановить. Следует также разобраться, насколько «инновационная продукция» на самом деле является инновационной.

А.Лученок: На тех предприятиях, в продукции которых есть импортная составляющая, снижение курса белорусского рубля ведет к росту материальных затрат на эту импортную составляющую. В 2011 году ослабление национальной валюты привело к тому, что на каждый процент девальвации белорусского рубля цены выросли примерно на 0,5 — 0,6 процента. И не сразу, а с отсрочкой в 2 — 3 месяца. Но наряду с объективными факторами, есть и субъективные. Я знаю предприятия мясо–молочной отрасли, где уже сегодня обеспечили весьма высокие средние заработные платы, которые в несколько раз превышают средние зарплаты бюджетников. В результате эти бюджетники из своих относительно небольших зарплат вынуждены покупать подорожавшую «новую» продукцию предприятия пищевой отрасли. По–моему, подход должен быть единым. Если на предприятиях зарплаты растут, то следует в аналогичной пропорции повышать зарплаты работников бюджетной сферы, а также пенсии и стипендии. Если же для увеличения доходов бюджетников денег нет, то производителям потребительских товаров следует запретить повышать цены для увеличения зарплат своим работникам. А то опять может возникнуть ситуация, когда работники одних отраслей будут иметь относительно много денег и покупать новые автомобили в России, а других — испытывать серьезные финансовые трудности.

А.Болточко: Хочу поддержать Виктора Ивановича: нам следует активнее развивать малый и средний бизнес. Наши госпредприятия, к сожалению, низкоэффективные, и единственный, по моему мнению, надежный источник роста нашей экономики — это развитие частного сектора. Попытаюсь аргументировать свою точку зрения: мы знаем, что в динамике, в перспективе показатель экономического роста зависит от инвестиций, которые мы вкладываем в экономику. Но на госпредприятиях или в тех компаниях, где участвует государство, инвестиции в последнее время сократились. Причем сократились резко — в отдельных секторах наполовину и более. Но предприятия без ведомственной подчиненности инвестиции, наоборот, нарастили. Да, там львиная доля вложений идет в строительство, в так называемые «стены», а не в машины и оборудование, тем не менее мы видим, что малый бизнес все еще обладает средствами для того, чтобы обеспечить себе какой–то рост на перспективу. Теперь осталось только не спугнуть инвесторов, создать им условия, чтобы деньги, которые они вкладывают в наши производства, в дальнейшем могли окупиться.

Что же касается госпредприятий, то мы — как страна, которая выбрала модель, построенную на их поддержании в рабочем состоянии, уже не можем отказаться от этого. Мы не можем просто так взять и закрыть наши заводы, потому что пока к этому не готовы. Частный сектор пока не способен перетянуть на свою сторону тот социальный капитал, рабочую силу, которые высвободились бы в таком случае. Предлагаю в этом вопросе ориентироваться на международный опыт, научные исследования, на которые у нас упор делают нечасто. Я буквально изучил один интересный доклад ОЭСР, в котором говорится о роли и перспективах развития госпредприятий в тех странах, которые выбирали ту же модель развития, что и мы. Но там рассматривается несколько государств, которые являются по показателю управления госпредприятиями наиболее эффективными — Сингапур, Бразилия, Китай, Индия и ЮАР. Один из главных тезисов доклада — если мы создаем условия для развития частного сектора, он будет способен перетянуть на себя какой–то социальный капитал, но  госпредприятия останутся серьезным бременем. Согласно этому исследованию, чтобы госпредприятия были эффективными, необходимо соблюсти три условия: обеспечить эффективный бюрократический аппарат, который способен всем управлять сверху; минимизация влияния отдельных лоббистских групп в тех секторах, где работают госпредприятия; и четкая ориентация госпредприятий на получение прибыли, а не на выполнение социальных функций. И здесь, мне кажется, сокрыта одна из главных наших проблем.

А.Болточко: Я полагаю, что к этому стоит стремиться. Посмотрите на показатели эффективности работы частного и госсектора в разных странах. Практически везде госпредприятия по эффективности отстают от частников. Например, в Китае. Специально, чтобы подтвердить свои слова, отошлю вас к недавней статье помощника Президента по экономике Кирилла Рудого, который также четко зафиксировал: в этой стране частные предприятия работают втрое–вчетверо эффективнее госсектора. У нас в «Либеральном клубе» в одном из исследований по переходным экономикам фиксировались аналогичные результаты, и не только по Китаю.

А.Лученок: Антон исходит из неолиберальных концепций, они не учитывают такой важный фактор, как институциональные условия. Госпредприятия нельзя резко разрушать, иначе вырастет безработица. Следует также учитывать, что преобразование нашей экономики на основе частных предприятий — это размывание экономической власти, что в нашей институциональной системе вряд ли осуществимо. Тогда возникает вопрос: как все–таки повысить эффективность нашей госэкономики. Не первый раз мы решаем эту проблему: впервые она возникла еще в начале 1960-х годов, когда экономика СССР тоже испытывала стагнацию, у нас тогда резко упали темпы роста. Но в 1965 году провели экономическую реформу, суть которой заключалась в том, чтобы создать заинтересованность всех работников государственных предприятий в повышении эффективности своего труда. Так следовало бы поступить и сейчас: создавать должную заинтересованность всех подразделений, начиная от маркетологов и заканчивая работниками цехов. Но в современных условиях та экономическая реформа имеет одну маленькую проблему — сбыт продукции. В Союзе он был практически гарантирован, а сейчас — нет.

На мой взгляд, в Беларуси сейчас настает период, когда нужна серьезная экономическая реформа применительно к нынешним условиям с освобождением государственных предприятий от излишнего контроля. Целесообразно использовать при этом накопленный опыт науки, наши ученые в ходе экономического эксперимента много его наработали. Что касается роли частных предприятий, конечно же, их надо развивать. Но не забывайте, что у нас в стране частники также находятся в жесткой системе регулирования, и их свобода в достаточной степени ограничена. Надо преобразовывать всю институциональную среду применительно к нашим условиям. Попытки навязать нам западные институты провалились еще в 1990–е, и если попытаться сделать это повторно, они вновь провалятся.

В.Щепов: Мы всегда должны смотреть на любые преобразования с точки зрения будущего. Сейчас нас ограничивают финансы, поэтому нужно выбирать те инструменты, которые требуют меньше денег, но дают больший эффект. Все страны мира разные, но при этом есть государства в чем–то близкие к Беларуси. Например, Чехия — у нас примерно одинаковая численность населения. Но чехи на старте отличались от нас немногим, а потом заметно ушли вперед. Значит, что–то мы делаем неправильно, и есть еще у нас резервы для роста.

Вы знаете, что Беларусь — страна с открытой экономикой. Самые мощные факторы, влияющие на нее, — внешнеполитический и внешнеэкономический. Поэтому Президент сейчас активно помогает МИД в части налаживания экономических и политических связей со странами — ведущими игроками на мировой экономической и политической аренах. Потому что этот фактор будет влиять на нас гораздо сильнее, чем изменение денежной массы, которую мы будем регулировать в долях процентов. И налаживание взаимовыгодных контактов с нашими, возможно, будущими активными партнерами — продвижение наших интересов на внешней арене. Сейчас это важнейший фактор, ведь у нас есть проблемы и со сбытом продукции, и с диверсификацией экспорта. Когда мы будем иметь более широкую зону влияния и взаимодействия с крупными странами, будем чувствовать себя более уверенно. В международных рейтингах ведь мы сегодня находимся на вполне нормальных позициях. Есть, конечно, вопросы по рейтингу индекса «Легкости ведения бизнеса» «Doing Business» «Всемирного Банка — для того, чтобы занять более высокую строчку, нам надо подправить налоговую сферу и обеспечить стабильность законодательства. Но, поверьте, для многих иностранных инвесторов наша страна рассматривается как привлекательный объект инвестиций.

Не соглашусь с Антоном в том, что у нас условия работы неприемлемы для частных предприятий. В Беларуси же есть эффективные предприятия и государственные, и частные, которые работают в наших условиях. Может, стоит внимательнее изучить, в чем причина разницы в эффективности работы? Есть лидер отрасли, есть убыточное производство — надо просто посмотреть, в чем между ними разница, оценить кадры, маркетинговую политику, посмотреть, какие источники финансирования используют предприятия.

Н.Колтунов: Хочу подискутировать на тему равных и неравных условий частного и государственного бизнеса. Создание равных условий для всех — это один из главных тезисов последнего времени. В Послании народу и Парламенту Президент об этом не раз говорил. Но дело в том, что многие моменты, которые, как вы считаете, необходимы бизнесу, ему не так уж и нужны. Я до того как был избран в Палату представителей, 25 лет отработал руководителем, из них 12 — в бизнесе. Так вот сегодня единственное, что для бизнеса важно с точки зрения создания равных условий — это доступ продукции на отечественный рынок наравне с госпредприятиями. Сегодня в стране, к сожалению, нередка такая практика, когда покупатель отказывается покупать у частных компаний их продукцию, пусть даже она и более качественная и даже стоит на 20 процентов дешевле.

Н.Колтунов: Понимаете, мы умеем принимать хорошие программы, где все красиво. Прописываем себе поэтапный уход от директивной экономики, реструктуризацию крупных предприятий и приватизацию малых и средних субъектов государственной формы собственности, которые работают в сфере услуг, отменяем практику регулирования цен, постепенно повышаем уровень тарифов на жилищно–коммунальные и транспортные услуги. Но, в конце концов, когда Премьер–министр докладывает Президенту, что из–за обвала российского рынка и влияния западных санкций на российскую экономику наша экономика потеряла 3 миллиарда, все это становится не таким уж и важным. Александр Лукашенко тогда что сказал в ответ? Не ручаюсь за дословность цитаты, но смысл помню хорошо: «Мы не можем людей оставить без работы, в противном случае населению и государство такое будет не надо». В этом есть далеко идущий смысл: в программе записано одно, но на деле надо пытаться сделать совершенно другое. Получается следующая проблема: мы точно знаем, как сделать, чтобы ситуация выправилась, но сами же себе порой противоречим.

Сегодня самая большая проблема на госпредприятиях — излишняя численность людей. На иных предприятиях 25 процентов от всего персонала, а на некоторых, где уже прошла модернизация — и все 70. Вы представляете? Выгнать всю эту массу людей на улицу уже невозможно. Мы не создали предпосылок, чтобы люди с заводов могли уйти безболезненно и устроиться на частных предприятиях. И вот нам говорят: сотрудников ни в коем случае не надо увольнять, надо их оставить. А для того чтобы предприятие при этом еще и развивалось, нужны деньги. Своих денег нет, заемные — проценты высокие, инвесторы не идут — получается замкнутый круг.

В.Валюшицкий: Я считаю, что это правильно. Это заставило бы управленцев относиться к своей работе иначе.

А.Болточко: В прошлом году «Либеральный клуб» закончил обследование реформы системы госуправления, и нами был сделан вывод, который опровергает эффективность этого предложения. В свое время Петр Прокопович озвучивал иную инициативу, что раз уж сами не можем работать правильно, давайте сюда пригласим иностранных менеджеров. Поверьте, даже если сюда Билла Гейтса привезти и посадить его в качестве гендиректора на МАЗ, дать ему норму от прибыли предприятия, то он все равно будет работать неэффективно, ведь он скован многими бюрократическими процедурами.

В.Щепов: Вы правы, у нас объем бюджета, в принципе, ограничен. Но нужно реформировать экономику и систему госуправления путем реализации первоочередных мероприятий, требующих минимальных бюджетных расходов. Есть конкретные мероприятия, изменения в законодательстве, в системе управления, которые не потребуют больших государственных инвестиций. Например, можем говорить, что нам нужно поднять зарплаты госслужащим до уровня среднего по стране или ведущих отраслей, но для этого нужно много денег. При этом следует понимать, что у нас количество госслужащих на тысячу жителей по мировым меркам минимально.

Но, пожалуй, нужно начинать с другого — именно с законодательной базы, подзаконных актов. Ведь вложить деньги и ресурсы в совершенствование нормативно–правовой базы и в развитие новых информационных технологий управления, повышение квалификации кадров — это гораздо более эффективно, нежели дать 100 миллиардов какому–то убыточному предприятию. Эффект будет разительно отличаться. Вот, например, есть такое предложение: на следующий год зафиксировать налоги. Но почему бы не обсуждать вопрос, чтобы вообще оптимизировать нашу систему налогообложения и «заморозить» эти изменения хотя бы на 3 года. Если возникнут проблемы с доходами бюджета, то всегда можно сократить бюджет, что, кстати, уже сейчас и делается. Но обратный эффект будет куда более положительным — в результате повысится инвестиционная привлекательность нашей страны.

Кроме того, мы вообще должны привести в порядок систему планирования. Виктор Иванович говорил о законопроекте об индикативном планировании — нам необходимо принять этот закон в кратчайшие сроки. Мы предлагали в этом документе, что очень важно, заложить механизмы стимулирования достижения индикативных показателей. Например, через господдержку.

benko@sb.by

m_druk@mail.ru

Советская Белоруссия № 119 (24749). Четверг, 25 июня 2015