Александр Олешко в жизни и на экране — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Во время интервью экранный балагур и весельчак был предельно серьезен, собран, мало улыбался и производил впечатление человека замкнутого и необщительного. Когда я поделилась с артистом этим наблюдением, он слегка опешил: «Странно, а я всегда считал, что нравлюсь журналистам...» На фестивале «Славянский базар в Витебске» Олешко успел прогуляться по местному «городу мастеров». Без покупок, как водится, не ушел:
— Нет, теплыми носками и соломенными цветами я не закупался. Приобрел здесь двух советских Дедов Морозов. Я их коллекционирую и везу отовсюду, где бываю. Сейчас в коллекции около 50 экземпляров. И у каждого из Дедов Морозов разное выражение лица. В советских игрушках есть какая–то необъяснимая искренность, теплота. Современные игрушки, увы, не такие.
— Вы уже не первый раз приезжаете на «Славянский базар». Как, на ваш взгляд, изменился город и сам праздник за эти годы?
— Первый раз я приехал в Витебск лет десять назад. И скажу вам честно, все то время ходил в состоянии эйфории. Потому что такой атмосферы дружбы, братства я не видел уже давно, впервые, наверное, после Олимпиады–80. И что удивительно, за все эти годы фестиваль умудрился как–то сохранить эту атмосферу всеобщей любви — к людям, музыке, городу, которой в современном мире так не хватает.
— По вам и не скажешь, что вы ретроград. Собираете старых Дедов Морозов, скучаете по советскому прошлому... Музыку, насколько я знаю, тоже тех времен любите.
— Это вы о том, что на концертах я пою старые советские хиты? Люблю, потому что в тех песнях вся наша жизнь. Если хотите узнать, какой я, послушайте второй концерт Рахманинова для фортепиано. А когда я, например, влюблен, мое состояние очень правильно передает вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь».
— В каком из всех ваших многочисленных амплуа — актера, исполнителя, пародиста, телеведущего — вам комфортнее?
— Во–первых, я не считаю себя пародистом. Это просто часть моей актерской профессии, которая мне иногда удается. Пародист — Максим Галкин, это его поле деятельности. И лучше пародий, чем делает он, в России не делает никто. А показать Ренату Литвинову — в этом нет ничего выдающегося, это может сделать любой студент второго курса театрального института. Другое дело, прожить в этом образе дальше, сделать целый спектакль — вот где начинается искусство. Когда Александр Цекало позвал меня в проект «Большая разница», я таким образом утолил свой голод по отсутствию ролей в кино и театре. У меня на тот момент было ощущение творческой нереализованности. И тут благодаря Цекало на моем горизонте появилось то самое поле, которое я один мог бы вспахать. Сейчас постоянно добираю что–то для себя в другом жанре, то, чего мне не хватало для самореализации. Если не в театре, то в кино. Если не в кино, то на телевидении. Кстати, в кино стараюсь играть героев, которые на меня реального максимально не похожи. За что, например, очень люблю своего Яблокова в «Турецком гамбите».
— Александр, а в вашей жизни были события, соизмеримые с полетом в космос?
— Я с детства мечтал стать артистом. Становился на табуретку и сам себя объявлял: для вас поет народный артист Советского Союза Саша Кобзон. После окончания восьмого класса я, 15–летний, приехал в Москву поступать в цирковое училище, куда по правилам набирали детей только после 16 лет. Но я умолял взять меня — и в конце концов упросил–таки! Через 4 месяца после поступления было объявлено, что страны СССР больше не существует. А я оказался иностранцем... Те годы до сих пор вспоминаю с содроганием. Но я, сжав зубы, терпел — так мне хотелось быть артистом. Потом все–таки получил диплом, начал вести цирковые представления, параллельно на сцене — эстрадные концерты. Затем попал на телевидение. А дальше вы и так все знаете.
leonovich@sb.by
Советская Белоруссия № 130 (24760). Суббота, 11 июля 2015
