Александр Попов только на чемпионатах мира по биатлону и только в качестве гонщика выиграл 10 медалей, четыре из которых — золотые. Сегодня более актуальна привязка к Олимпиадам, но и здесь Попову есть чем удивить: семь (!) предыдущих зимних Игр прошли при непосредственном участии Александра Владимировича. На четырех Олимпиадах он в ипостаси действующего спортсмена выиграл «золото» в Калгари–88 и «серебро» в Альбервилле–92. Еще трижды работал на Играх в качестве наставника белорусской сборной, и старты в Ванкувере–2010 принесли нам сенсационное «серебро» Сергея Новикова. Таким образом, лучшего эксперта в преддверии олимпийской круговерти на трассе «Лаура» сыскать трудно.
Олимпиада как первая любовь
— Семь Олимпиад подряд — гроссмейстерский результат...
— Как говорил Штирлиц: «Запоминается последнее». Поэтому сейчас наиболее свежи впечатления собранные в канадском Уистлере. Однако и первая Олимпиада — это как первая любовь. Тем более Игры–88 в Калгари оказались для меня результативными — победа квартета сборной СССР в эстафете. Впрочем, вся моя олимпийская история имеет достаточно ярких, а порой драматичных страниц, которых, кстати, могло быть поменьше. Взять старты в Калгари. Приехал в Канаду в качестве лидера команды, а значит, с большими надеждами и солидной ответственностью. А в итоге в личных гонках получился фук: сгорел, занял на «двадцатке» 12–е место, оказавшись худшим среди советских.
— Как так?
— Раньше лидеров команд традиционно заявляли в последние группы старта. Сейчас все грамотнее: лучшим подбирают лучшие условия исходя из фактической метеорологии. Тогда же в ходу была иная практика, а в Калгари было очень тепло. Отправился на дистанцию в плюс 12, финишировал вовсе по колено в снегу — плюс 14. Да и переволновался, пока ждал старта. Как минимум дважды пробежал гонку в уме. В общем, неудача и, что самое обидное, — пролет мимо спринта. По спортивному принципу худший на «двадцатке» уступал свое место запасному Кашкарову. Все справедливо, спорить было не с чем. А в розыгрыше было всего три комплекта наград! Вот и пришлось надеяться лишь на эстафету.
— В Калгари еще вернемся, а сейчас вспомним, что вы отметились на Олимпиадах и в третьей роли — знаменосца белорусской сборной на Играх–2006 в Турине...
— Ответственная миссия. Я был очень горд. Веха в жизни.
— Почетная, но при этом обременительная честь?
— Тоже правильно. И физически, и психологически. Большое волнение. А ведь может быть еще и холодно, как в Лиллехаммере–94, когда температура упала до 24 градусов мороза! В Турине было тепло и я уже тренировал, поэтому — нет проблем. Но вот действующему спортсмену, например Домрачевой, такие стрессы, пусть и с особой позитивной подоплекой, ни к чему. Тем более что в Сочи первая гонка (спринт) ждет Дарью уже 9 февраля.
— Вы помните, сколько было четвертых мест на Олимпиадах?
— Четыре. Как забыть?! Плюс еще остановка спринта в Нагано, что лишило меня законного «серебра». Вот они — драматические страницы. Удача часто улыбалась соперникам. Ведь, кроме четвертых мест и Нагано, еще были гонки, в которых мне банально не везло со стартовой группой. Помимо Калгари, еще и Альбервиль. Но что тут сделаешь?! В конце концов, все желающие не могут уместиться на пьедестале почета.
Австриец целовал взлетное поле
— Не объясняется ли факт относительного невезения на Играх тем обстоятельством, что ваш день рождения — 22 февраля? Существует авторитетная теория, что за пару недель до этого события человеческий организм невольно ослабевает...
— В этой теории есть доля истины. Но гиперболизировать нет смысла. Что ж, получается, всем февральским не имеет смысла заниматься зимними видами спорта?! Да и не так уж плох я был на Олимпиадах! Не мне гневить жалобами небеса.
— Ведь даже первых Игр в Калгари, как и всех последующих, у вас могло и не быть.
— Именно так. Боженька сберег. В августе–87 в ходе олимпийского межсезонья три советские команды — биатлонисты, лыжники и двоеборцы — вылетали из Москвы в Австрию. Пункт назначения — Рамзау, цель — покататься на глетчере. И вот на взлете вначале с одного крыла нашего Ту–154 оторвался кусок обшивки, а затем и со второго. Причем попал в турбину. Я, сидя у иллюминатора, все это видел — напугался. Не то что Юра Кашкаров, который мои слова «у нас крыло отрывается!» принял за шутку. Но потом так затрясло, что все прониклись. К счастью, полетав семь–восемь минут, пилот сумел вернуть машину с полными баками горючего на землю. Нам объявили, что «полет прерван в связи с плохими метеоусловиями». Это при ясном небе! Вышли из самолета — увидели железяку, которая торчала из правой турбины. Один австриец, летевший этим же бортом, целовал взлетное поле. Правильно делал. Потом мне объяснили: попади и первый фрагмент в турбину — катастрофа была бы неминуемой.
— Но был еще и зимний дорожный инцидент.
— Финиш предолимпийского сбора в Бакуриани ознаменовался обильным снегопадом. Мы покидали базу на автобусе ЛАЗ, за рулем которого находился традиционно горячий грузинский водитель. Под Гори проходила пересменка машин сопровождения, но наш весельчак не стал дожидаться ГАИ. Как итог — перевернулись по ходу неудачного обгона. Спасибо снегу: все изрядно смягчил. Другое дело, что я сидел в самом конце салона, у окна, перед пирамидами багажа. Поэтому когда автобус сделал сальто, то оказался изрядно придавлен. Еще и оружейником. Стал задыхаться. Но и здесь повезло: стекло не выдавилось, иначе мог уйти под автобус. А так — легкие травмы. Еще успели на самолет.
— Стоило ли после таких встрясок расстраиваться из–за личных гонок в Калгари?
— Это же спортивное честолюбие, хотя ни в чем не виню судьбу. В конце концов, после «двадцатки» мои выступления в Калгари могли вообще завершиться. Но, во–первых, Кашкаров в спринте тоже не впечатлил, а, во–вторых, мне удалось отобраться в эстафету, выиграв контрольный внутренний старт у именитого Булыгина. А там, уже освоившись, показал хороший результат в компании Васильева, Чепикова и Медведцева.
Команда без флага и гимна
— Следующие Белые игры — Альбервиль–92, куда отправилась объединенная команда без флага и гимна. Вы понимали, что произошло с развалом СССР в декабре–91 в геополитическом масштабе?
— Нет. Более того, мы вначале попали под очарование пейзажей Альбервиля, а потом пережили шок, но совершенно по другому поводу. Тяжело заболел и попал в больницу лидер команды Тарасов. Сергей тогда чудом выкарабкался, спасибо тамошним медикам! Что же касается развала СССР, то мы находились на подготовке, жили исключительно Белыми играми. Больше даже занимали мысли об олимпийском дебюте женщин.
— Дамы усилиями Резцовой не подвели, а вот мужчины эстафету проиграли...
— На первом этапе выступал Кириенко, который был не самым выдающимся снайпером, но зато он неплохо показал себя в спринте, где ему повезло со стартовой группой. Других подвела погода: солнце топило свежий снег — кошмар. Но в эстафете Кириенко засыпался, создал непреодолимые на пути к «золоту» сложности. Я, Чепиков и Медведцев выбирались, но проиграли 20 секунд сборной ФРГ.
— В Альбервиле было странное расписание: спринт, эстафета и только потом «двадцатка», на которой при трех штрафных минутах (2 промаха на последней «стойке»!) вы стали четвертым. Титул выиграл Редькин. Причем Евгений сейчас публично говорит: «В моей победе огромная заслуга Попова. Это он подготовил меня психологически, был во Франции моим тренером».
— Женя показал себя в Альбервиле красавцем. Ему было очень тяжело на последнем круге — завязался. Случись бежать еще 500 метров, возможно, он вовсе остался бы без медали. Но выдержал. А то, что вспоминает меня добрым словом, — спасибо. Мы жили в одном номере, и я как старший товарищ действительно его опекал. Но не более того.
Белорусское начало
— Лиллехаммер–94 — дебют на Играх суверенной Беларуси...
— В первых суверенных выездах хватало забавного. Например, чемпионат мира–93 в Болгарии. Вначале мы опять–таки на ЛАЗе отправились на чемпионат Европы. Хоть этот четырехколесный реликт даже со спуска развивал скорость не больше 40 километров, попали при неопытных водителях в аварию. Слава богу, без серьезных последствий, но в горах ЛАЗу было ой как тяжело! В итоге на чемпионат Европы мы поспели, но в Чехии не было снега и команда отправилась в Болгарию. Четверо суток в пути! Пусть без пьедестала, но команда была боеспособной, с хорошим советским наследством — Кашкаров, Редькин, Майгуров, Карпинкин, Рыженков, Сашурин, и на Олимпиаду в Норвегии настраивались хорошо, хотя у тренеров и не было опыта самостоятельной работы на таком уровне.
— Первая гонка Игр–94, «двадцатка» и четвертое место Попова при идеально точной стрельбе.
— Это сухая статистика. А на самом деле моя Олимпиада вовсе находилась под вопросом. Тяжело заболел. Все время тренировались в тепле, а приехали в Лиллехаммер — получите и распишитесь за 25 градусов мороза. И так на протяжении всех Игр! Жуткий холод. Думал, что уже не стартую. Тем более что наши тренеры предложили еще один отбор. Вроде и опыт, и титулы, и текущие результаты — все при мне. Но нет. Хорошо еще, что удалось уговорить запустить меня отдельно, через день после ребят, чтобы немного прийти в себя после болезни. Благо погодные условия были стабильными. И вот 15 км с четырьмя огневыми рубежами. Необыкновенная легкость во всем теле, что порой бывает после болезни. Неплохо пробежал, хорошо стрельнул, выиграл у всех, но на закатке меня просто вырубило.
— Вас заявили на «двадцатку»...
— Да, и я больше думал, как суметь эти километры пробежать, чем о медали. Ходом был никакой. Однако «висел» на третьем месте почти до самого конца, пока меня не обошел немецкий дружок Лукк. Совсем мизер проиграл.
— Обидно, но были еще перипетии эстафеты...
— Тренеры ошиблись с определением состава. Вошли в противоречие интересы двух спортивных обществ, «Динамо» (Попов, Майгуров, Редькин и Рыженков) и СКА (Хохряков, Сашурин).
— Наш квартет пострадал от ошибок Хохрякова?
— Он попал в состав, хотя плохо выступил в обеих личных гонках. На второй этап после отличной работы Майгурова ушел Хохряков, привезший Рыженкову и мне знатную тележку отставания. Олег выложился и отправил меня на дистанцию седьмым. После последней стрельбы уже был третьим. Увы, француз Байи–Сален, обладатель Кубка мира, все–таки обошел на спуске — четвертое место. Рядом, но — мимо. Тогда еще и лыжи качественно готовить не очень могли.
Поддержка Президента
— Но наиболее всего проблема сервиса обострилась на Играх–98 в Нагано. Причем опять в эстафете...
— Айдаров, я, Рыженков и Сашурин в Нагано здорово отстрелялись — всего четыре дополнительных патрона. Не эстафета — бомба! Но лыжи — ах! Первые пять километров — хорошо тянули, а на последнем кругу — садились. Не было сделано правильной долговременной откатки.
— Однако были слухи, что имелся гораздо лучший, второй вариант смазки...
— Да, ходили разговоры, что его в качестве шефской помощи белорусские смазчики и тренеры отдали друзьям из Латвии. Это были лучшие лыжи той эстафеты.
— Но в Нагано прежде эстафеты случился драматический спринт, в котором в условиях сильного снегопада вы уступили лишь норвежцу Бьорндалену. Однако внезапно гонку остановили...
— Вы не поверите, но первая реакция была философской: отменили и отменили, надо готовиться к новому старту. Волосы на голове не рвал. Однако, когда не получилось повторить и близко ничего похожего, проникся потерей медали в полной мере. Нужное состояние ушло. А так ведь — летел. Печаль, естественно, накатила. Но меня морально поддержали болельщики, наш Президент, который лично присутствовал на той Олимпиаде. Его слова не позволили раскиснуть.
— Но ваше резюме как специалиста, затем являвшегося членом технического комитета?
— Остановка была надуманной. Условия для стрельбы являлись сопоставимыми. Ветра не было, только стена снега. Разумеется, видимость не идеальная, но ведь попадали! И уже треть биатлонистов финишировала. Сейчас порой сильно гложет досада. Особенно учитывая четвертое место в эстафете. Правда, не стоит забывать, что Леша Айдаров взял в Нагано «бронзу» на «двадцатке».
Тренерская стезя
— Японские Игры подвели черту под вашей карьерой спортсмена, и уже в 2000 году вы возглавили белорусскую сборную...
— Да, в августе–99 после отказа от поста Владимира Плаксина. Резкий переход, иначе не скажешь. Была у меня в Нагано мысль еще немного побегать, но появилась возможность создать экспериментальную, молодежную команду, которая, к слову, провела хороший сезон–1998/99. До сих пор уверен: так и надо готовить резерв для первой сборной. Тот же Новиков, между прочим, выиграл юниорский Кубок Европы в общем зачете. Но если вернуться к моей персоне, то первые тренерские опыты были с непростой подоплекой. Это же спорт — конкурентная среда: всегда, во всем и везде. Ничего личного, как говорится, только бизнес, но были у коллег и свои мысли по поводу поста главного тренера. Это нормально. Проверка на термостойкость: либо сгоришь, либо закалишься.
— Закалились?
— Да, хотя сомнениями мучился. Вначале не хватало веса: с ребятами вместе выступал, ассистенты меня тренировали. Да и жаль было оставлять «молодежку». В общем, было очень сложно, держался за счет поддержки руководства федерации, Министерства спорта.
— Но в Солт–Лейк–Сити–2002 прозвучали жалобы на слабое питание. Дескать, этим и объясняется отсутствие медалей.
— Местом проживания озаботились изначально. Нас курировал заместитель министра спорта Александр Григоров, и мы заранее нашли прекрасные коттеджи. Питание было организовано в той же деревне, и оценю его на крепкое «хорошо». Конечно, без икры и шампанского, но для американской кулинарной специфики — нормально. Тем более что если не хватило, обеспечить себя добавкой труда не составляло. В таких же условиях находились многие другие команды, расположившиеся по соседству. В Олимпийской деревне, как выяснили, кормили ничуть не лучше. Да и если бы претензии прозвучали «до того как» — это одно. А задним числом — совсем другое дело. При этом были близки к выигрышу награды. Не мужчины, а Ольга Назарова на «пятнашке». Выстрел. Габарит. Мишень начала закрываться и... не закрылась, не хватило инерции. Цена вопроса — не просто место на пьедестале, а «золото»! Такая была досада, что Оля оказалась шестой.
— В Турине–2006 белорусская сборная арендовала дом, привезла продукты и повара. Но потрясла воображение обилием нереализованных медальных шансов.
— Это был рок. Назарова в каждой гонке могла брать награду — не опускалась ниже восьмого места. Зубрилова — четвертая в спринте, как и женская эстафета. Причем в гонке на 7,5 км Елену лишила «бронзы» Лилия Ефремова, уехавшая с Костей Вайгиным из Беларуси в Украину, а в эстафете на последнем этапе обогнала француженка Байи. Ну что тут было делать?! А с точки зрения организации действительно сбоев не было. Сан–Сикарио — тоже коварная высота. Все, проанализировав, пришли к выводу: официальные деревни в Сестриери и Бардонеккиа не подходят. Нашли прекрасный домик, а вместе с ним полное понимание у Григорова — уже министра. Юрий Чиж обеспечил сборную продуктами и прекрасным поваром Натальей, которая до того преданно служила интересам команды, что не позволила себе ни одной поездки на стадион, несмотря на наши уговоры. Перед ней все сняли шляпы. Однако в медальной борьбе счастья нам не хватило. Тем не менее такой вариант организации быта — наилучший. Правильно, что на него пошли и в Сочи, где в Красной Поляне есть наш санаторий.
— В Ванкувере–2010 вы отвечали непосредственно за мужскую команду. И вот счастливый день бронзового прорыва Домрачевой. Генералитет белорусской делегации поздравил Дарью и отбыл из Уистлера в город, не дожидаясь даже старта мужской «двадцатки»...
— А на ней Новиков выиграл «серебро»! Сенсация, конечно. Случайность? Ни в коем случае. Как–то забывают, что, во–первых, Сергей упорно шел к этому успеху, а, во–вторых, он и четырьмя годами ранее сделай «ноль» в индивидуальной гонке — был бы с наградой. Четыре рубежа с раздельным стартом — коронка Новикова с юниорских лет. На длинную дистанцию он рассчитывал, на ней Сергей и реализовался, найдя поддержку у сервисной группы австрийца Нойнера, сильно подтянувшего в этом отношении команду.
Прогноз на Сочи
— Без просьбы погадать на кофейной гуще в преддверии новых олимпийских стартов, как вы понимаете, тоже не обойтись.
— Видимо, не отличусь оригинальностью суждений: учитывая уровень Домрачевой, она при хорошем самочувствии способна сражаться за победу и награды в каждой гонке. Надо болеть и желать ей удачи, чье благоволение необходимо в конкурентном споре с другими сильными девчонками. В Антхольце проявились молоденькая немка Пройсс, француженка Бескон. Но все зависит от самой Дарьи. А для маленькой и легкой Скардино может все срастись на «пятнашке», как и для всего женского квартета в эстафете. Важнейший аспект — подготовка лыж. Погода в Сочи может быть стабильной и идеальной, а может меняться четыре раза за день. Влажность, снег, дождь, туман — все реально, к чему надо быть готовыми. В Сочи будет гораздо сложнее, чем в Антхольце, разница в функциональных кондициях станет значительно заметнее и очевиднее. Что тоже хорошо для Домрачевой.
Советская Белоруссия №20 (24403). Суббота, 1 февраля 2014 года.
