Некриминальное чтиво

Модно ли быть спортивным журналистом?

В своей недолгой творческой жизни я получил два значимых гонорара. Первый — на заре туманной юности, когда сочный хук справа пришелся мне аккурат между глаз. Бил «благодарный» читатель. Глядя, как проплывают в безграничной синей дали облака и пытаясь собрать мысли в кулак (голова гудела, как шаманский бубен), я отчаянно силился сообразить, чего в моих ощущениях больше: горькой обиды или безмерного счастья. Склонился ко второму, так как вдруг понял: меня читают, и более того, читая, не остаются равнодушными. Второй случай более прозаичный и, быть может, даже не совсем уместный для упоминания на страницах нашей газеты. Но, во–первых, из песни слов не выкинешь, а во–вторых, чтобы потом не говорили, что в «СБ» журналистов зажимают в жесткие тиски цензуры, расскажу и его. Итак, на одном из интернет–форумов довелось как–то прочитать такую рецензию на один из своих материалов. Цитирую: «Талантливо мимикрирует под гаденький якубовичский стиль...» Такое сравнение, скажу вам (не гаденький, понятное дело, а якубовичский), дороже генеральской шубы...

Как говорится, пути Господни неисповедимы, и в спортивную журналистику люди попадают по–разному. Многие вовсе не имеют за плечами журфака, а дипломы говорят об их владельцах совершенно странные на первый взгляд вещи: кто химиком является, кто физиком, есть дизайнеры и даже один наладчик электронного банковского оборудования. Однако это не мешает каждому из них иметь свой стиль и понимать спорт. Общая черта, пожалуй, у всех одна: они сколько себя помнят — со спортом на «ты». Сами перепробовали с десяток видов, неизменно вели тетрадки–подшивки со статистикой, восхищались Мальцевым или Блохиным, до дыр зачитывали спортивную литературу и узкие газетные колонки сообщений со стадионов мира. В Беларуси (и с этим вряд ли кто–то станет спорить) понятие о спортивной журналистике перевернул в свое время «Прессбол». Задорная и кусачая газета, которая отодвинула на второй план голы, очки, секунды, во главу угла поставив мысль. Прекрасно помню, как выстаивал у киоска в томительном ожидании завоза вечерней почты, чтобы потом запоем, от корки до корки поглощать, как самую сладкую трапезу, журналистские строчки. Я просто зачитывался Александром Борисевичем (до сих пор считаю его одним из лучших), Владимиром Бережковым и Владимиром Богдановым, хохотал до коликов в животе над неповторимым и искрометным юмором Васи Сарычева...

Время течет, все меняется. Сарычев уже не тот пересмешник, а скорее философ от спорта, у Бережкова нынче хватает других проблем, а Борисевич с Богдановым выбрали для себя иную ипостась. Новых же громких имен в спортивной журналистике пока, по сути, так и не появилось. Старая гвардия по–прежнему держит марку, они — лучшие. Один из них — Сергей Щурко. Самый популярный, пожалуй, на сегодня белорусский спортивный журналист.

Были такие времена, когда в славной газете «Физкультурник Белоруссии» каждая утренняя летучка начиналась с вопроса о поведении молодого журналиста Сергея Щурко, своенравного и свободолюбивого студента журфака, который изо дня в день нагло и цинично нарушал трудовую дисциплину. Он никак не желал вписываться в формат системы и не хотел просиживать на работе штаны с девяти утра до шести вечера. Не видел в этом смысла. После обеда его уже было не сыскать в стенах редакции, он уже где–то с кем–то встречался, прорабатывал новую тему, выводил на чистую воду очередного прохиндея или просто гулял в парке с девушкой. Первое время он, правда, пытался возвращаться в редакцию после 18.00, но ни одного сотрудника на рабочем месте уже не находил. «После шести всех как ветром сдувало, — рассказывает Серега. — По наивности душевной я жаждал накопать «горячих» результатов и дать их в номер. Но потом понял, что это никому не нужно. Хотя с Таней Норко (ныне — Таней Герасимец) мы все равно не сдавались и в погоне за оперативкой вечерами упорно звонили за границу. Как клоуны...»

Из «Физкультурника» Серега, конечно, ушел. В Москву. В безумно модный по тем временам «Спорт–Экспресс». Не нынешний, а тот — элитный, который в киосках было днем с огнем не сыскать. В тот, где ежедневно можно было читать Порошина, Микулика, Гридасова, Войцеховскую... Сливки российской спортивной журналистики. Потом был журнал «ГАЛАспорт», где Щурко был заместителем главного редактора, и, наконец, «Прессбол». Он вернулся в конце 1990–х и стал настоящей сенсацией. Тогда более модного автора, чем Щурко, не было. Впрочем, с тех пор мало что изменилось: что ни материал у него, то песня...

— Старик, скажи, какой леший затянул тебя в эти дебри? Имею в виду спортивную журналистику...

— Так это с детства еще пошло. Занимался гандболом, был капитаном школьной команды, да и вообще интересовался спортом. В анкетах на вопрос «Кем вы хотите стать?» уже тогда отвечал: или спортивным тренером, или журналистом.

— Боже, как скучно. У всех, что ли, такие банальные истории?

— Ну что ты? Кое–кто, я знаю, до того, как свернуть на эту скользкую тропу, троллейбус успел поводить, а иные, мне иногда так кажется, сразу родились спортивными журналистами: лет 30 от роду, в неизменных коротких шортах и с тоскливым выражением в глазах. Нет, что ни говори, а по–разному люди приходят в спортивную журналистику...

— Ты согласен с мнением, что спортивный журналист — это низшая каста, для неудачников, которые, кроме мяча да шайбы, ничего в жизни не видели. Вот то ли дело там культура, например, или политика...

— Многие действительно считают, что спортивная журналистика примитивна. Я не согласен. Считаю, что в Беларуси именно спортивная журналистика — одна из самых «продвинутых». Журналисты «Прессбола» сами думают и научили думать болельщика.

— От чего и страдают. Однако ты ведь пришел в «Прессбол» уже заматеревшим «журналюгой». На чьих материалах учился, на чьем стиле вырос?

— На «Советском спорте». Знаешь, бывало, читаешь–читаешь, потом — бац! — и думаешь: да, классно чудак пишет, так завернул... Глаза вниз опускаешь, а там подпись — Сергей Микулик. Мы потом с ним познакомились и до сих пор у нас хорошие отношения. Но суть не в этом. Станислав Гридасов, известный российский журналист, сказал как–то, что микуликовский стиль испортил многих журналистов. Они понимали, что Микулик — это супер и старались подражать ему. А копия, как ты сам понимаешь, никогда не может быть лучше оригинала. Поэтому всегда и во всем нужно оставаться самим собой.

— У нас, кстати, многих испортил щурковский стиль. Особенно в конце 1990–х, когда подражать тебе пытался каждый второй начинающий корреспондент, — сам не безгрешен. Работать «под Щурко» тогда считалось безумно модно...

— Я не думаю, что это так. На самом деле люди сами себе что–то придумывают. Читатель имеет привычку — совершенно, впрочем, логичную и объяснимую — наделять журналиста какими–то свойствами, отталкиваясь от материалов, делать о журналисте определенные выводы. Я пишу так, как пишется, не ставя целью кому–то непременно понравиться. А потом вдруг с удивлением узнаю, что обо мне уже сформировалось твердое мнение как о жутком бабнике, неисправимом «разгвоздяе» и прожженном цинике...

— Модный журналист в твоем понимании — это кто?

— Модный... Я не знаю, что такое модный. Мне кажется, есть хорошие журналисты и плохие. Хороших читают, плохих — нет. Вот и все.

— Многие журналисты грешат тем, что у них есть любимчики среди спортсменов. Если я не прав, то поправь, но у тебя это прежде всего Барабанщикова, Москвина, Цилинская, Щерба и единственная твоя большая любовь — художественная гимнастика...

— Ну. И что?

— Предвзятость в материалах не прослеживается?

— Так она всегда будет прослеживаться. Я могу легко объяснить свои симпатии. Мы регулярно проводим акции «Спортсмены — детям» и мастер–классы, во время которых спортсмены не только дарят детям подарки, но и объясняют им азы спорта. Так вот для меня всегда будут любимчиками те, кто с готовностью откликается на такие предложения, несмотря на плотно загруженный график, личные дела и что–то еще. Именно они настоящие патриоты, а не те, кто говорит по телевизору о любви к родине.

— Свой журналистский стиль ты сам как охарактеризуешь? Приходилось слышать, что Сергей Щурко — циничный пересмешник.

— Это клише. Журналист должен быть в какой–то мере циником, потому что нередко приходится лепить героя самому, ибо, кроме титулов, у собеседника за душой не оказывается ничего, что представляло бы хоть какой–нибудь интерес для читателя.

— Кого из белорусских спортивных журналистов ты можешь выделить, кто тебе симпатичен?

— Давай о девочках.

— ???

— Современная спортивная журналистика — это прежде всего школа «Прессбола». Тех, кто вышел из этой альма–матер и могу отметить. А девушек, которые на «ты» со спортом, к сожалению, не так много. Если говорить о модных, то человек, который к этому стремится, — Аня Эйсмонт. Стремится во всем: и в стиле, и в слове, и в деле. Наташка Нерода — очень глубокий человек, тонкий и душевный. И, конечно, Марта Скавинская мне очень симпатична — талантливая девочка. Она, по–моему, в газетах не печаталась, но мне кажется, что у нее получилось бы неплохо...

Вместо эпилога

Я соглашаюсь, и мы пускаемся в пространные рассуждения на тему «Почему в спортивной журналистике так мало девушек». К общему выводу прийти не удается, но Щурко уверяет меня, что знает с десяток бывших спортсменок, которые хотели бы попробовать себя на ниве журналистики, и уверен, что у них бы получилось. «Объяснить только надо, подсказать, научить, направить», — наотмашь кидается он глаголами. Я киваю и улыбаюсь — он–то, чертяка, знает, раз говорит, а значит, не все так плохо. Ведь, честное слово, хочется украсить спортивный отдел «СБ» молодой и талантливой, чтобы была в теме, с чувством юмора, работоспособная и главное — чтобы ей самой было интересно! А ну–ка, девушки, есть смелые? Тогда ждем–с, звоните...